«Куда это они гурьбою направились? Небось в кабаке самогон закончился, так за добавкой навострились», – подумали бабы.
«Небось не дождались с поручением, в кабак искать пошли», – с тоской порешили мужчины, обреченно готовясь к бурному выяснению отношений.
Мужчины поработали руками и вытолкнули вперед Панаса как самого авторитетного. Его небось бабы послушают. Ну или хотя бы часть гнева подрастеряют, пока он говорить станет. Под строгим взглядом жены голова мялся, робел, переступал с ноги на ногу, чесал затылок и мучительно думал, что бы такое сказать и не уронить себя в глазах Параскевы и окружающих. Собаки, узрев своих хозяев с противоположной стороны, перестали рвать поводки, уселись мохнатыми задами на еще толком не просохшую землю, предоставив людям разбираться самостоятельно. Псы точно знали, что в данном случае принимать чью-либо сторону опасно для здоровья: в кормежке могут начаться перебои. Кобель головы смотрел на Параскеву с таким немым обожанием во взоре, что сумел бы превратить январский снегопад в июльский дождь. Если бы у женщины был с собой кусок мяса, отдала бы не задумываясь.
– И что вы здесь делаете? – в лоб задал Панас терзавший его вопрос, и Параскева тут же пожалела, что не задала его сама.
– А вы? – на всякий случай подозрительно прищурилась она, памятуя: когда мужчины собираются в таком количестве и мрачно шествуют из «Пьяного поросенка», это может закончиться чем угодно.
Неизвестно, что взбрело в их буйные головы.
Панас задумчиво почесал затылок, затем поскреб подбородок, выжидая, не решит ли жена ответить первой, и оттягивая собственный ответ. Но Параскева молчала, буравя супруга пристальным взглядом. А голове сложно было сформулировать цель всеобщего похода, так как у них было лишь направление. Мужчины зашушукались: мол, не пора ли совершить тактическое отступление в кабачок для проведения экстренного военного совета.
– Да в храм мы идем, – возвестил из-за широких спин дед Налим, прервав затянувшееся молчание.
Мужчины согласно зашумели и ласково подтолкнули деда вперед. Налим был стар, бабка его давно гостила у Всевышнего, зажившегося супруга поджидая, поэтому сельчане рассудили, что тот уже достаточно пожил, а значит, страшиться ему уже нечего.
– Жрец-то наш куда-то запропастился… – на тон тише выдохнул Налим, попытался нырнуть обратно за спины, но народ не дал, плотно сомкнув ряды перед новоявленным оратором. – Хотим посмотреть, не в храме ли он… А то, может, отбивать у ведьмаков его надобно?
Женщины облегченно вздохнули. Они и сами по этому же поводу собрались, а с мужчинами искать сподручнее будет. Как-никак охота – мужское занятие. Да и с ведьмаками воевать, коли они в исчезновении Гонория виновны, лучше всем миром. Все-таки молодцы у них мужчины, догадливые. Даже собаки повеселели.
– А мы тоже за Гонория сильно переживаем, – всхлипнула расчувствовавшаяся Параскева, утыкаясь в широкую мужнину грудь.
Посмотрев на воркующих Панаса с женой, и другие мужчины раскрыли своим женам объятия. Все стали обниматься друг с другом, даже собак и тех по холке потрепали. Дед Налим от охватившего его облегчения (в конце концов, могли и побить, с женщин станется) тихо сел на землю, но в суматохе этого и не заметили. Как не заметили и появления жреца в обществе ведьмака.
– А что здесь происходит? – как бы невзначай поинтересовался Гонорий у собравшихся.
Народ замер, будто всех застигли за чем-то недостойным, и пристально уставился на пришельцев. Алишер внутренне собрался. По его опыту выходило – когда на тебя смотрят с таким пристальным вниманием люди, вооруженные скалками, вилами и косами, обычно намерения у них недобрые. За оружием ведьмак пока не тянулся, но мысленно прикинул, что где лежит, как быстро сможет извлечь и применить. Хотя, конечно, ссориться с местным населением не хотелось, а убивать кого-то – тем более.
– Гляди-ка, жрец! – потрясенно ахнула рыжеволосая Алкефа.
– И правда. Живехонек, здоровехонек, – поддержала ее бабка Дорофея.
– И ведьмака с собой притащил, – не удержался от ложки дегтя во всеобщую бочку меда дед Налим, с трудом поднимаясь на ноги и огорчаясь, что штаны теперь стирать замучаешься.
– А ведьмака-то зачем привел? – удивленно вопросил Панас жреца.
– Ну не бросать же его в лесу, – резонно заметил Гонорий, и все вокруг согласно закивали.
Знали: жрец Всевышнего в Хренодерках жалостливый, всем сирым и убогим старается помочь, даже вон ведьмака помощью не обделил.
– Так по какому поводу собрание? – в другой раз повторил свой вопрос жрец.
Народ задумался. Объяснения, конечно, были, но ни одно из них Гонорию озвучивать не хотелось. Во-первых, потому, что хоть жрец не лишен чувства сострадания, но стремление селян проучить ведьмаков подручным сельхозинвентарем мог не оценить и наложить какую-нибудь епитимью. А даже легкую епитимью выполнять не хотелось. Во-вторых, вышедший из леса ведьмак мог сильно обидеться на них за так и не состоявшиеся побои и побить их уже сам, а этого, понятное дело, никто не хотел еще больше, чем исполнять епитимью.
– А гулянья у нас, – емко сообщил дед Налим, и его дружно зауважали.
Это надо же, как ловко он выкрутился.
Алишер, который за свой длинный век ведьмака чего только не насмотрелся, с непониманием наблюдал за тем, как несколько дюжин мужиков и баб лепечут нечто невразумительное старенькому жрецу, который не только вида из себя внушительного не имел, но даже голоса не повысил, а потом выдал удивленное:
– Какие гулянья? Посевная же.
Селяне зачесали в затылках. Действительно, сейчас самая работа в поле в разгаре, а для гуляний все праздники миновали.
– А народные, мил-человек, гулянья у нас. Вот всем народом и гуляем, – не растерялся дед Налим, в очередной раз блеснув смекалкой перед собравшимися. Панас твердо решил про себя угостить сметливого деда кружкой пива на досуге, а может, и не одной. – И на посевную ты не оборачивайся, вон какой дождик прошел. Как в такую мокрую землю сеять станем? И плуг не пройдет, да и волы увязнут. Вот мы и гуляем, значится, всем селом, а как земля обветрится, так всем селом и сеять станем.
– А что ж вы, селяне, всем народом с вилами гуляете? У некоторых, как я погляжу, и косы в наличии имеются. Запасливые, – не унимался зловредный ведьмак, и многие хренодерчане поняли, почему большинство людей эту братию не любит.
– Так это… – замялся дед Налим, у которого все отговорки уже закончились. – Того самого.
– Чего – того самого? – искренне заинтересовался Алишер и даже сделал шаг вперед, чтобы получше расслышать ответ, хотя на слух никогда не жаловался.
Налим инстинктивно отступил. Все-таки ведьмаки – народ не часто встречающийся, зато слухами разными (преимущественно зловещими) овеянный. Большинство людей (даже не из особо суеверных) предпочли бы встретить двадцать баб с пустыми ведрами разом, чем одного самого захудалого ведьмака.
– Ну что ты пристал к деду? – вмешалась в молчаливое противостояние Параскева, которая с увесистой скалкой наперевес чувствовала себя более-менее уверенно. – Сказано тебе: гулянья у нас. Вот и отцепись от греха подальше, не мешай народу прогулку по селу совершать.
– Так кто же на гулянья с вилами, косами да скалками наперевес ходит? Да еще и кобелей своих притащили… – усмехнулся Гонорий на откровенное вранье селян.
– Мы и ходим, – ничуть не смутилась Параскева, и народ еще раз убедился, что голове с женой сильно повезло: и в хозяйстве любой убыток в прибыль обратить сумеет, и слово нужное вставить умудрится. – Мы же не просто так из одного конца в другой прохаживаемся, а с пользой гуляем. Видишь, отец святой, сколько непогодой веток с деревьев обломило да мусора разного нанесло? Вот мы, значит, прибраться перед храмом решили, пока ты в отсутствии. Сюрприз тебе, значит, приподнесть, пока время свободное имеется. И собак заодно прогуливаем, а то им на цепи тяжело сидеть. Задние лапы у них портятся.
– Скалками убирать надумали? Хороша же будет такая уборочка, – не удержался от иронии ведьмак, чем заслужил гневный взгляд со стороны Параскевы.
О! Что это был за взгляд! От него порой и медведи бледнели. Но ведьмак был калач тертый – и не такие в его сторону сурово брови сдвигали, – потому даже ухом не повел.
– Так прислужница твоя, Марыська, лежит на столе в «Пьяном поросенке» и храпит во все горло, девка беспутная. Пива цельную кружку выцедила и в ус не дует. Вот мы с бабоньками и подумали, что жрец наш голодным из лесу придет, надо же ему что-нибудь из еды спроворить. Да и мужики наши не на пустой желудок, чай, уборку делать станут, – деловито сообщила жена головы.
– М-да. Весело тут у вас, – криво усмехнулся ведьмак.
Но селяне его замечание дружно проигнорировали. Не пояснять же ему, что основным застрельщиком этого самого «веселья» был именно он (ведьмак). Это ведьмака с товарищами к жрецу проводил сам голова, а потом жрец исчез, а его прислужница нагло упилась в кабаке, да так, что вернувшаяся от Параскевы кабатчица на нее уже два ведра воды кряду вылила, а все одно не добудилась и внятных объяснений не услышала.
