Согревшийся Никита медленно стянул одеяло.
– Наркомания Иных, по сути, ничем не отличается от обычной человеческой наркозависимости, – сухо сказал Эдуард Карлович, не дожидаясь вопроса. – В конечной стадии Сила тратится лишь на то, чтобы снова была Сила. От личности ничего не остается.
Басоргин частично раскрылся, позволяя собеседнику разглядеть ауру, окутанную белым заревом. Над левым плечом вспыхнул незнакомый символ. Чем-то он напоминал знак «карающего огня». Но странный узор пульсировал: он померк на глазах и вновь развернул лепестки холодного пламени.
– Ты такого никогда раньше не видел, верно?
– Н-нет, – качнул головой Никита.
– «Умолкающий огонь», – пояснил Эдуард Карлович. – После приведения в действие приговора Инквизиции ты просыпаешься на следующее утро и начинаешь жизнь с чистого листа. Нет, ты прекрасно себя помнишь, – пояснил он, перехватив взгляд. – И то, что ты Светлый Иной, и то, что наказан и поражен в правах до седьмого уровня, но сможешь со временем все наверстать. Из памяти стирают только само преступление. Тебя гуманно ставят в начало пути и предлагают пройти его чисто. Первые несколько лет знак почти все время перед глазами, чтобы осужденный тщательнее вымерял каждый шаг. К концу срока он появляется все реже и реже. И только за три месяца до окончания наказания ты вспоминаешь, за что тебе дана эта «награда». – Басоргин перевел дыхание и на секунду стиснул зубы, но взгляд не отвел.
Никита представил. Жест, шаг, слово, ритуал, любое заклинание в любой момент может стать последним. Ты наказан возможной смертью неведомо за что!
Если подскажут – не услышишь, напишут – не увидишь. Наверное, Высший маг мог бы найти какую-то лазейку, а маг вне категорий вроде шефа столичного Дозора – обойти запрет. Но для Светлого это означало лишить товарища единственного шанса на искупление. А Высший Темный ни за что не стал бы рисковать и связываться с Инквизицией.
Вот откуда эта манера сначала делать короткую паузу, а потом говорить предельно конкретно! Каждая секунда жизни без права на ошибку. Как в омут с головой. Или пан, или пропал, и так день за днем, год за годом. И путь с седьмого уровня до шестого в таких условиях может занять десять лет. А если ты слетел с самого Олимпа…
Огненный знак не кольцо на пальце, не цепочка на шее, к нему невозможно привыкнуть, его не снимешь на ночь, и это кара с двойным дном: весь срок силишься вспомнить, что натворил, а когда вспоминаешь – все свежо в памяти, словно произошло вчера. Как вообще можно это пережить?!
– Больше Света – ближе победа, – усмехнулся Эдуард Карлович, вытащил из кармана оплавленный осколок стекла на кожаном шнурке и покачал в руке. – Кончилось плохо, в основном для Светлых. Но Темные на процессе не упустили шанс заявить об оружии, обеспечивающем перевес, и кое-что выторговали. Инквизиция решила как решила… Гесер выгнал меня в глубинку, где не было такого накала противостояния, подальше от соблазнов. Первые несколько лет я на него всерьез обижался, пока не поумнел. Ну а этот амулет я сделал недавно. Что-то надвигается, я делал его для себя. За несколько дней до окончания наказания «умолкающий огонь» уже не кара, а предупреждение на будущее. Как ты себя чувствуешь, Никита?
– Лучше, – кивнул Сурнин. – Эдуард Карлович, вы меня сегодня спасли этим амулетом. И тех Иных, до которых Толян не добрался. И потом, вы ведь предупреждали…
– Ничего-то ты не понял, дозорный. Этим амулетом я тебя чуть не погубил.
– Ну, бывает такое, что люди становятся заядлыми курильщиками с одной сигареты, – попытался улыбнуться Сурнин, – но вы же меня вытащили?
– Разумеется, – подтвердил Басоргин. – Что еще мне оставалось?
– Эдуард Карлович! – вдруг воскликнул Никита. – Я знаю, как нам всем выкрутиться!
– Урок не впрок? – мрачно поинтересовался Басоргин.
– Нет-нет, я все понял, лучше на чужих ошибках, я и раньше-то не, а больше – вообще никогда! – быстро проговорил Никита то, что хотели от него услышать, для пущей убедительности приложив руку к сердцу.
Басоргин встопорщил усы. Казалось, что еще секунда, и он, несмотря на обычную сдержанность, с досады плюнет на пол.
– Андрей Старков, Темный дозорный, – пояснил Никита. – Он меня выследил. Ему лавры победителя сумеречного убийцы покоя не давали… Ну я их ему и подарил! Тело в реальном мире, никаких следов нашей магии на нем нет, от амулета ничего не осталось. Если нас спросят – расскажем. А если нет, то пусть все идет как идет.
Эдуард Карлович покачал головой и пристально посмотрел на подчиненного.
– Ты не очень-то любишь людей, Никита, и не доверяешь Иным. Тьма ходит за тобой по пятам, – задумчиво сказал он, – а ты выбрал Свет и Ночной Дозор. Что ж… Достойный выбор.
История третья
Противостояние
Зеркало Диана с Марусей наотрез отказались сдать в спецхран, нагородив оперативному дежурному с три короба, бдительную охрану третьего этажа заговорили до смерти и, успешно обойдя все препоны и рогатки, вертелись перед волшебным стеклом в ожидании начальника.
Антиквариат в тяжелом дубовом окладе, инкрустированном потемневшей от времени бронзой, решительно некуда было повесить, и его водрузили на журнальный столик, подперев цветочным горшком. Несчастный циперус тихо увял от полученной порции Темной магии, но Диана только махнула рукой – потом!
– Доброе утро, милые дамы, – сказал Басоргин, появившись на пороге. – Что это у нас тут такое творится?
Следом за ним в кабинет вошел Александр Спешилов.
– Привет, – кивнул он девчонкам и сдержанно зевнул, прикрыв рот ладонью.
– Здравствуйте. Вы только посмотрите, Эдуард Карлович! – воскликнула Маруся.
– Доброе утро, Эдуард Карлович, вы себе не представляете! В наш просвещенный век в Подмосковье все еще попадаются дикие ведьмы, – лукаво улыбнулась Диана и сделала традиционный реверанс.
– Но мы их всех переловим, не волнуйтесь, – опрометчиво пообещала Маруся.
– В крайнем случае – зарегистрируем, – добавила Диана и украдкой оглянулась на вещдок.
Басоргин проследил взгляд.
– Темная Иная, – пояснила Диана. – Бабушка – ведьма потенциально шестого уровня Силы. В тридцатых годах прошлого века, когда время для Иных было смутное, ее инициировали в возрасте семидесяти лет, а потом забыли. Ну, кому она нужна, в самом деле!
– Дневному Дозору, – скривилась Маруся, – в качестве пушечного мяса. Если в Круг поставить – что-нибудь да выжмешь. Но без нее обошлись.
– Зеркало, – сосредоточенно напомнил Басоргин.
– А зеркало – это подарок! – хором заявили охотницы.
– Вы что, взятки берете? – удивился Спешилов.
– Эдуард Карлович, Саша, все в порядке, – улыбнулась Диана. – Просто нам первый раз в жизни искренне обрадовалась Темная Иная. Все эти годы она тряслась от мысли, что однажды за ней придут Светлые и за все ее прегрешения заживо сожгут, изваляв в смоле и перьях. А прегрешений там – соседского кота извести, который цыплят ворует, да красоту местным бабам навести, чтоб мужик не гулял. Мы старушку зарегистрировали, предупредили на будущее и помогли объяснительную написать – у вас на столе лежит.
– А бабуля так обрадовалась, что мы ее не забираем, давай хлопотать, причитать и нас чаем поить – не травила даже! – вставила Маруся.
– Но поскольку деятельностью она занималась все-таки незаконно, – продолжила Диана, – у нас теперь есть право на вмешательство шестого уровня. Мы по потенциалу оформляли, а не по факту.
– Диана, чем вы занимаетесь в рабочее время? – строго спросил Басоргин, пропустив последний аргумент мимо ушей. – Чаи с ведьмами распиваете? А вы знаете, что подарки от Сил Тьмы, полученные сотрудниками Ночного Дозора во время несения службы, приравниваются к должностному правонарушению и…
– Эдуард Карлович! – в отчаянии воскликнула Диана. – Маруся там блондинка!
– Эдуард Карлович! Вы же сами говорили – все окраины прочесать на предмет чего-то необычного, а при необходимости – все Подмосковье! – воскликнула Маруся. – А Дианка там в сарафане, – тихо добавила она, кивнув на зеркало, – представляете?!
– Серьезно? – не удержался Санек.
Басоргин на секунду прикрыл глаза и коснулся лба рукой. Диана с Марусей разом закрыли рты, словно начальник подобно бравому сержанту на плацу во всю луженую глотку гаркнул: «Ма-алчать!» В кабинете повисла тишина.
– Так, – негромко и чуть устало произнес Эдуард Карлович, выдержав паузу. – Хорошая работа, Диана. Но впредь я бы не советовал. Зеркало – в шкаф, рапорты – в дежурку.
Он прошел к столу, приложив к уху зазвонивший мобильник.
– Саша, задержись. Да, я слушаю… Давно доступен…
– Дай посмотреть, – шепотом попросил Спешилов, обращаясь к Марусе, взявшей в руки волшебное стекло.
– Тебе нельзя, – так же тихо отозвалась охотница. – Во-первых, там все мужчины отражаются в весьма неприглядном виде, а во-вторых, уровень такой, что ты его просто разобьешь. Мы с Дианкой и то не сразу приноровились.
