– По твоим знакам можно опознать школу?
– Что? – не понял вопроса парень.
– Ты сказал, что рисунки на алтаре и теле жертвы скопировал с тех, которые подглядел у бабки, – терпеливо пояснила Селеста. – Специалист может определить по характеру рун, к какой системе относится заклинатель?
– Вообще может, – медленно кивнул Хастин. Вопрос упырицы его встревожил, но затем, что-то припомнив, он слегка расслабился: – Только там все так кровью залито было, что вряд ли дворцовые маги разберутся. Разбойник, почитай, полностью кожи лишился, на полу тоже лужа. Да и, – тут парень слегка смутился, – перетрухнул я немного. Как только очнулся, круг стер, целых знаков не осталось.
– Правильно сделал. Но на всякий случай предупреди отца – вдруг о тебе будут спрашивать.
– Как спрашивать? Откуда?
– Руны – северные, северян в городе всего один клан. Как думаешь, к кому придут?
Хастин торопливо засобирался, Селеста его остановила:
– Успокойся, все не так плохо. Он ведь две недели назад сообщил об исчезновении младшего сына? Значит, вопросов к твоей родне быть не должно. К тому же Тарраш – ценный специалист, глава целого цеха, на основании шатких подозрений допрашивать его не станут. Но если все-таки придут… Пусть обмолвится, что ты очень тосковал по магии, однако скрывал. Понял?
– Угу. Только зачем?
– Тогда следователи станут считать, что тебя завлекли в какую-то секту, а семья ни при чем.
После ухода Хастина Селеста присела рядом с развалившейся на одеялах Медеей. Красавица возлежала на полу, перебирая содержимое небольшой торбочки, с которой в последнее время не расставалась. Там у нее хранилась попавшая в руки неведомыми путями косметика и всякие полезные мелочи. Женщина с поразительным спокойствием восприняла очередной удар судьбы и после короткой легкой истерики активно принялась заново обустраивать гнездышко.
– Ты как будто не сильно расстроена.
– Да я вообще удивляюсь, как долго нас не замечали, – откликнулась Медея. – Все-таки мы со многими людьми общаемся. В каком-то смысле столь эффектное заявление о себе даже можно посчитать удачным.
– Почему это? – удивилась Селеста.
– Мне кажется, сейчас, перед весенним наступлением, пауки заняты. В армию вступило много новых людей: их надо проверить, оценить, заодно продолжать следить за интригами приближенных герцога. Им не до проверки ходящих среди бедноты баек. Но рано или поздно безопасники разгребут срочные дела или просто заинтересуются слишком упорными слухами. Кто знает, не пришлось бы нам одним тоскливым утром проснуться в камерах и узнать, что за нами наблюдают уже не первые сутки…
Маленькая упырица покачала головой. С такой точки зрения она ситуацию не рассматривала. Впрочем, хотя оптимизм подруги и показался ей надуманным, портить спором настроение она не стала. Хочет видеть в произошедшем хорошие стороны – прекрасно. Заговорила Селеста о другом:
– Меня беспокоит странный прилив сил после жертвоприношения.
– С какой стати? Наоборот, радоваться надо.
– Я не понимаю его природы и, значит, не могу предсказать последствий.
– Не вижу в этой ситуации ничего необычного, – улыбнулась Медея. – Все восставшие существуют именно так. Мы мертвы, но продолжаем жить – не странно ли? Радуйся, что Тьма предоставила нам отсрочку и не требует новых жертв. Ты ведь тоже не чувствуешь голода, правда?
– Он очень слабый.
– Вот именно. У нас есть время устроиться, переждать приступ внимания пауков, приглядеть за Вареком. В самом деле – почему бы не навестить Гнойник? – Медея замялась, но продолжила: – Ты знаешь, я… до сих пор боюсь жреца. Мне хотелось бы точно знать, что он мертв.
Жрецом девушки между собой называли Карлона. Старшая из какого-то детского суеверия избегала поминать его по имени, словно опасаясь быть услышанной, Селеста старалась лишний раз не пугать подругу. Услышав предложение, маленькая восставшая откровенно удивилась:
– Ты предлагаешь вернуться в монастырь и убить там всех?
– Нет, что ты! Просто один из родственников Хастина служит в страже. Что, если рассказать ему о монастыре? Он мог бы взять солдат, прийти туда днем и перебить всех упырей, пока они беспробудно спят.
– Даже Артака?
Медея вздохнула, неохотно пожала плечами:
– Если он меня встретит, то убьет. В его глазах я предательница и еретичка.
Воцарилось молчание, которое прервала Селеста:
– Десятник – слишком мелкая должность, он ничего не решает. Я намеревалась поговорить с Рихардом по этому поводу, у него больше свободы маневра. Связываться с Таррашем сейчас опасно, хотя жаль. Идея перетащить с его помощью спрятанные в Гнойнике книги кажется с каждым днем все более привлекательной.
– Ты действительно думаешь, что родню Хастина станут подозревать?
– Я не исключаю такого варианта. Мы совершенно ничего не знаем о магии и живущих во дворце магах, их знаниях и возможностях.
– Знала бы я раньше, какую судьбу мне боги уготовили, – училась бы лучше, – грустно улыбнулась бывшая певица. – Но я всегда мечтала петь, а не чаровать. Выступать перед королями, участвовать в храмовых мистериях, получать приглашения в известнейшие салоны…
Селеста уже усвоила, что искусство в этом мире жестко регламентировалось на две неравноценные категории. Первая, общедоступная, относилась к сфере увеселения – своеобразный аналог поп-музыки. Музыканты собирали гигантские стадионы поклонников, получали огромные гонорары, о них писали в газетах и показывали по иллюзовидению. При этом влиянием они не пользовались и в «лучшие дома» не допускались, разве что в виде исключения. Их пение считалось развлечением для толпы, для низших слоев общества.
Иначе относились к благородным потомкам Фиризы Ветреной. Маги, чьи умения часто реализовывались с помощью звуков, могли как лечить, так и убивать своим голосом. Их способности считались даром богов, жрецы специально искали среди дворянских родов детей, которых после долгого обучения допускали исполнять религиозные гимны. Храмовое пение воистину было божественным, сплетая воедино запредельное мастерство исполнителей и проявление таланта чародеев. Зарабатывать на нем считалось богохульством, преступлением. Поэтому певицы, подобные Медее, имели право дарить свое искусство далеко не всегда. Например, число слушателей не могло превышать определенного количества человек, в разные дни по-разному, причем слуги входили в зал только в перерывах. Певцы в обязательном порядке соблюдали посты, периодически жили при святилищах, до определенного возраста не могли выходить замуж или жениться. Существовали и другие ограничения.
Монотонно пробегали ночи, восставшие продолжали прятаться в подземельях. От идеи прогулки в Гнойник они отказались: все-таки неразумно без веской причины передвигаться по кишащей войсками территории. Тем более что наступление фактически уже началось. Только выглядело оно не как марш стройных колонн в начищенных доспехах, а медленное просачивание небольших, по десять – пятнадцать человек, отрядов. Они исследовали руины, подавляли слабое сопротивление местных банд и уничтожали мелких чудовищ, если же встречали серьезное сопротивление, то откатывались назад, чтобы дождаться подхода основных сил.
Следом за «застрельщиками» двигались хорошо вооруженные регулярные сотни. Они окончательно зачищали землю, используя самые разные методы – от массовых облав с собаками до настоящих осад с привлечением тяжелой техники. Кузнецы еще год назад построили две баллисты, правда, до сего дня нужда в них не возникала и они бездействовали. Норы и логова мутантов заливались горючим материалом, на улицах разбрасывались отравленные приманки – словом, каждый командир действовал разнообразными способами.
В особых случаях на помощь простым войскам приходила гвардия герцога. Поговаривали, уцелевшие колдуны наловчились точно определять присутствие тварей Тьмы и даже каким-то образом способны их уничтожать. В связи с недавними событиями Селеста обращала тщательное внимание на подобные слухи. Она обнаружила прекрасное местечко в канализации, позволявшее подслушивать разговоры посетителей одного из кабаков, и проводила почти все время возле треснувшей кирпичной стены. Про магов говорили редко, почти всегда шепотом и с проклятиями. Заодно удалось выяснить, что подлое убийство верного слуги его светлости графа Молвлара раскрыто и преступники казнены путем усекновения головы на центральной площади порта. Событие знаковое: прежде власть карала без театральных эффектов.
Кого приговорили вместо них, восставшие не интересовались.
Таким образом, и службы безопасности и магов временно можно не опасаться. Они заняты другими делами. Однако Селеста решила перестраховаться и дождаться окончания строительства своего заведения. Варек работал как проклятый, радуясь возможности вырваться из опостылевшей нищеты, основной ремонт закончился всего через неделю. Требуемые бумаги оформил Факасий, получивший за труды еще одну бутыль концентрата, – оставалось доделать незначительные мелочи и нанять людей. Кстати сказать, с изготовлением наркотика дела обстояли тоже неплохо: Хастин запомнил пояснения покойного Сташа и сумел повторить процесс.
