С кривыми стенами и двадцатью различными цветами, казалось, что магазин Дизнеев был вырван из детского стихотворения. Светящаяся надпись гласила: «ХЛЕБНИ И РЫГНИ: ВАШ ВЕСЕЛЫЙ АПТЕКАРЬ».
Дверь рыгнула, когда они вошли, и желудок Софи сделал пару сальто.
У входа их ждали папа Декса и...
- Грэйди?
Грэйди подхватил ее на руки, и она уткнулась лицом в его плечо, дав себе десять секунд, чтобы насладиться его объятиями, прежде чем отодвинуться назад, чтобы осмотреть его. Его светлые волосы были длиннее, чем она помнила, а точеные черты лица выглядели немного острее. Но глаза его были светлые и отражали столько эмоций, что сжималось сердце.
- Я люблю тебя, папа, - прошептала она.
- Я тоже тебя люблю, - прошептал он в ответ. - Я так безумно по тебе скучал.
Краем глаза она увидела, как Декс стискивал папу самым железным медвежьим объятием.
Киф откашлялся.
- Прости, - сказала ему Софи, жалея, что Кифу некого было обнять.
Декс тоже отпустил папу, и оба и отец и сын вытерли глаза фиолетово-голубого цвета. Софи забыла, насколько эти двое были похожи.
- Ну, - сказал Кеслер, поправляя свой белый лабораторный халат. - Это удивительный сюрприз.
- Откуда ты узнал, что мы будем здесь? - спросила Софи Грэйди.
- Кеслер позвал меня после того, как мистер Форкл с ним связался.
- Я позвал и твою маму, - сказал Декс Кеслеру, - но она не была уверена, что смогла бы сбежать. Плюс, мы не хотели приводить тройняшек, так как мы знаем, что ты не сможешь остаться. Она велела тебе это передать.
Он притянул Декса для еще одного объятия, и Софи заметила, что Киф скрестил руки на груди и отодвинулся.
Кеслер взъерошил волосы Декса, затем нахмурился и отступил:
- Ты стал выше!
- Да?
Софи наклонила голову.
- Стоп... он прав.
Декс всегда был ниже ее, но сейчас они были одного роста. Он, должно быть, пережил всплеск роста за последние несколько недель.
- Не меняйся сильно, ладно? - заставил Кеслер пообещать Декса. - И я знаю, что мы ограничены во времени, поэтому я уже собрал эликсиры, которые, думаю, сработают лучше всего.
Он вручил каждому из них маленький серебряный мешочек, наполненный стеклянными пузырьками.
- Если ты беспокоишься, - сказал он Софи, - твои без лимбиума.
Технически, Кеслер был дядей Софи... хотя она никогда так о нем не думала. Точно так же, как она никогда не думала о Дексе, как о своем кузене. Это было из-за брака — и удочерения — таким образом, кажется, на самом деле они были связаны. Однако Кеслер всегда считал ее семьей.
- Я не подобрал ничего для вас, - сказал он Делле, - но могу, если хотите.
- Нет, я предпочитаю невидимость, - сказала Делла, исчезая.
- Жаль, что я не могу надолго исчезать, - пробормотала Биана. - Эти эликсиры на вкус как ноги.
- Тебе повезло, - сказал Киф, с трудом проглатывая содержимое одного из его пузырьков. - Мой на вкус как подмышки.
- Плохой вкус создан специально, - сказал ему Кеслер. - Чтобы удержать любого от зависимости менять внешность.
Софи зажала нос и проглотила свои эликсиры. Он дал ей Вид Моря, Абсолютный Рыжий, Сок Веснушек и Веселый Загар. Она не была уверена, что ей понравилось название последнего эликсира... и ей определенно не понравился вкус. Было похоже на мусор, гнивший на солнце в течение нескольких недель.
- Мы уже должны увидеть изменения? - спросила Биана, вытаскивая зеркальце из кармана.
- Обычно это занимает приблизительно три минуты, - сказал Декс, исчезая в лабиринте полок.
- Что ты ищешь? - спросил его Кеслер.
- Ты мне дал все скучные! - пробормотал Декс, возвращаясь с семью пузырьками и выпивая их все залпом.
Кеслер покачал головой.
- Ты пожалеешь об этом.
- Почему? - спросила Софи.
- Скажем так, употребление слишком многих меняющих эликсиров за раз может быть неприятно, когда настанет время, и их эффект закончится. Еще один способ убедиться, что никто не будет слишком часто их принимать.
- Фу, - сказала Биана, наклоняя зеркало под другим углом. - Я все еще не вижу ника... УПС!
Она отшатнулась, когда ее темные волосы стали рыжими и сжались в плотные кудри. Ее бирюзовые глаза потускнели до голубого льда, а кожа стала еще бледнее, придавая ей прозрачный блеск.
- Ничего себе, - прошептала Софи, едва в состоянии узнать ее подругу.
Фитц выглядел еще более странным. Его глаза стали лазурными, а волосы - грязного блондинистого цвета. Он отбросил пряди со лба и спросил:
- Как я выгляжу?
- Будто подражаешь мне, - сказал Киф.
Из-за резкости в его голосе было трудно улыбаться шутке.
Киф начал говорить что-то еще, но чихание заставило его замолчать. Когда он закончил, у него были густые темные волосы под нижней губой.
- Вы дали мне усы? - спросил он, выдавливая из себя улыбку. Он подкрутил концы, когда его волосы и брови стали того же оттенка, что и усы, а кожа стала очень загорелой.
- Ты должна увидеть себя, - сказала Биана Софи. - Ты немного похожа на меня.
- Фу, она права, - сказал Фитц, содрогаясь.
Софи пыталась не принимать «фу» близко к сердцу, когда она проверила свое отражение. Ее волосы стали темными мягкими волнами, а глаза - зеленовато-голубыми. Веснушки усеяли нос и щеки, и у нее был такой же загар, как у Кифа.
- Как долго это будет продолжаться? - спросила Софи.
- Два часа самое большее. И заключительные двадцать минут могут пройти, как попало, все будет зависеть от вашего метаболизма. Таким образом, я бы держался вдали от любых толп, прежде чем это произойдет, - предупредил Кеслер.
- Они не пойдут туда одни, так ведь? - спросил Грэйди.
Дверь рыгнула.
- Нет, они пойдут со мной.
Все повернулись и обнаружили Сэра Остина, стоящего в дверном проеме.
- Ничего себе, это и правда он, - сказал Декс. - Я имею в виду, вы говорили нам, но все-таки.
- Кто он? - спросил Грэйди.
- Это мистер Форкл, - спросила Софи. - Одна из его других личностей.
Все прищурено посмотрели на фигуру перед ними, пытаясь найти любой след мистера Форкла в бледно-белокуром эльфе.
- Мы должны разделиться на две группы, - сказал мистер Форкл - сэр Остин. Даже его голос стал высоким шепотом, который помнила Софи. - Будет меньше шансов, что кто-нибудь разглядит сквозь наши маски, если размер нашей группы не будет соответствовать ожиданиям.
- Я возьму Фитца и Биану с собой, - сказала Делла.
- Это должно сработать. Пусть ваш сын передает мне или мисс Фостер, если у вас будут какие-либо проблемы.
Если ты увидишь Альвара, спроси его о Руи, передала она Фитцу, надеясь, что Васкеры попытаются устроить тайную семейную встречу.
Фитц кивнул, когда Сэр Остин спросил:
- Мы готовы?
- Почти, - сказал Декс, затем рыгнул так, что Игги бы покраснел. И все равно он сказал, - Прошу прощения, - когда его кожа и волосы стали на пять оттенков темнее. Его фиолетово-голубые глаза стали настолько темно-синими, что почти выглядели черными, а мышцы стали выпирать на его руках и плечах, растягивая ткань рубашки.
- Ладно, готов, - сказал Декс, его голос стал, по крайней мере, на октаву глубже.
Сэр Остин закатил глаза.
- Скоро будет обнародовано решение Совета. Делла, давайте, сначала пойдет ваша группа.
Она взяла Фитца и Биану за руки и перенеслась во вспышке света, используя тот путь, который Сэр Остин создал для них.
- Куда вы возьмете Софи? - спросил Грэйди.
- Я полагаю, что Совет устроил их сцену на алмазной площади, - сказал сэр Остин. - Таким образом, я подумал, что рубиновая арка будет безопасным местом, чтобы там скрыться.
Грэйди кивнул.
- Я буду следить за охранниками.
- Спасибо. И спасибо за вашу помощь, мистер Дизней. О вашем великодушии не забудут.
- Просто берегите моего мальчика, и мы в расчете, - Кеслер в последний раз обнял Декса.
Грэйди сжал Софи в объятии, и ей стало жаль, что они провели вместе всего десять минут.
Киф стоял и смотрел.
- Я уверен, что мы скоро увидимся, - пообещал Грэйди, когда Софи отстранилась.
Она пыталась верить ему, улыбаясь, когда взяла Сэра Остина за руку и перенеслась по свету в Этерналию.
Софи не была в Этерналии со дня смерти Кенрика, когда она стояла с Олденом и Фитцем, наблюдая, как украшенный драгоценными камнями город тает в Эверблейз. Она услышала, что город восстановили, но думала, что он будет выглядеть залатанным. Вместо этого новый город сиял ярче, чем оригинал.
Каждое новое здание было сделано из нескольких драгоценных камней, и цвета были искусно подобраны. Казалось, будто идешь через мир, сделанный из витражей. И все же, захватывающая дух красота чувствовалась неправильной. Месту с такой трагедией, нельзя было позволять мерцать.
