Он отложил бинокль и сверился с часами. Десять пятнадцать. Пора.
Он уже привстал, когда неожиданно пискнул пейджер.
«Проклятье! – подумал Гном с досадой. – Шалят ведь нервишки-то!»
Сообщение было коротким и очень странным:
«Потеряй где-нибудь свой бинокль. Варга.»
Он не стал ломать голову над приказом главного босса. Его приказы всегда осмыслены, только понять это удается далеко не сразу.
«Ну, что? – подумал Гном, кладя бинокль на крышу. – Начну, пожалуй…»
Спуститься и выйти из здания напротив – три минуты. Перейти улицу, еще минута. А вот теперь главное – не оглядываться и сохранять максимально уверенный вид.
Гном поднялся по ступеням и вошел в святая святых. Место, покушаться на которое, скорее всего, не пробовал еще никто в мире.
Небольшой вестибюль с турникетом, стеклянная будка с вахтером… У вахтера под мышкой кобура. Еще ступени, к площадке перед лифтом; на площадке как раз торчит здоровенный лоб в строгом костюме. Волкодав, прямо. На голову выше Гнома.
Волкодаву Гном сдержанно кивнул и полез в карман за удостоверением. Он буквально нервами почувствовал, как напряглись оба, и вахтер, и парень у лифтов. Но увидев, что Гном вынул красную книжицу со знакомым тиснением, а не оружие, оба расслабились.
По правилам книжицу нужно было показывать в развернутом виде и ни в коем случае не выпускать из рук. Гном сделал вид, будто собирается раскрыть ее и предъявить вахтеру, краем глаза заметив, как волкодав отвлекся и отвернулся, потому что пришел лифт.
Легкое движение – и пущенная из рукава игла вонзается вахтеру в щеку. Вахтер, даже не успев сделать удивленное лицо, расслабляется в кресле, а Гном, подчинившись мгновенному наитию, с тихим: «Подождите!» спешит к лифту.
Волкодав, как Гном и ожидал, сунул меж смыкающихся створок ногу; створки снова разошлись.
«Только бы вахтер не сверзился с кресла», – мысленно взмолился Гном. Он не оборачивался, чтоб выяснить – сидит тот еще в кресле, или уже упал. Вероятно, сидит, потому что волкодав никак не отреагировал. Створки снова сомкнулись.
Гном занес руку над кнопочной панелью и вопросительно взглянул на волкодава.
– На самый верх, – пробасил тот, внимательно глядя на Гнома. Нехорошо он как-то глядел, не то недоуменно, не то недоверчиво. Гном отвернулся и надавил на кнопку с двойкой, одновременно пуская стрелку в лицо волкодаву.
Тот даже не пикнул. Просто стал сползать по стене лифта, и грохнулся бы, если бы Гном его не подхватил.
Путь до второго этажа, понятно, много времени не занял. Створки стали раскрываться; на площадке перед лифтом, к счастью, никого не оказалось. Два коридора – направо и налево. Нужно направо. Но прежде – убрать тушку волкодава из лифта. Как раз напротив, над вестибюлем и входом, небольшой холл. На окнах – старомодные тяжелые шторы до самого пола. Именно то, что и требуется. Гном мигом доволок волкодава в угол и прикрыл шторой. За ней было пыльно и валялись какие-то иссохшие, мерзкого вида насекомые. Не убирали тут, наверное, со времен царя Гороха.
Итак, направо. Коридор вскоре должен изогнуться, а в двух соседних камерах сразу за поворотом и сидят братья-неудачники. Точнее, наверное, даже не в камерах, а комнатах. Это же не тюрьма, а управление безопасности.
Едва Гном подумал, что в здании на удивление мало народу, из комнаты слева от него кто-то вышел, хлопнув дверью. Гном лишь едва повернул голову и скосил глаза – слава богу, не кто-нибудь из высоких чинов. Маленький мужчина-такса в штатском.
– Доброе утро, – поздоровался он жизнерадостно. – Вы из группы Чеботарева, да?
– Предположим, – ответил Гном ровно и слегка замедлился, собираясь остановиться и обернуться. Но собеседник скептически хмыкнул и пошел прочь. К лифтам.
Гном неслышно выдохнул, с облегчением, чего уж там говорить, и в прежнем темпе добрался до угла.
За поворотом обнаружился небольшой холл; там дежурил паренек-аморф лет двадцати. В форме. И дурацкой фуражке.
– Ага, – пробурчал он, поправляя фуражку, сидевшую на самом затылке. Дисциплинка у алзамайских, судя по всему, хромала. – Наконец-то. К которому сначала?
– Все равно, – честно ответил Гном, лихорадочно соображая, что поделать с охранником. Мини-игломет у Гнома был двухзарядный, и обе стрелки он уже использовал. А шуметь не хотелось.
Но парень молча отпер массивную дверь и попросил:
– Не забудьте блокировать створки по выходу…
Гном кивнул, соображая, что это может значить. Наверное… Впрочем, ладно, не это сейчас важно. Важно не мешкать, ибо тревогу могут поднять в любой момент – стоит кому-нибудь заинтересоваться парализованным вахтером. Волкодава за шторой отыщут не сразу, а вот вахтера…
За Гномом закрылась дверь и приглушенно лязгнул засов. Собственно, теперь Гном был в плену, как и Шарадниковы.
Первым делом – быстренько перезарядить игломет.
Дверей, почти таких же массивных, как и уже пройденная, в предбанничке было целых три. Гном сразу понял, что имел в виду охранник: эти двери отпирались не ключами, а посредством большой круглой, похожей на штурвал, рукоятки. По выходу следовало закрыть дверь. И охранник просил не забывать об этом.
По правде говоря, Гном ожидал, что к арестованным полагается входить с охраной. Но его просто пустили внутрь. Что ж… Надо пользоваться.
Он подошел к первой двери и заглянул в крохотное окошечко. Сразу стало понятно, почему об охране не позаботились: камера была перегорожена надвое сплошной органической сеткой-мономорфом, и один из Шарадниковых – Валентин – находился по ту сторону этой сетки. Как койот в зоопарке.
Дверь открылась совершенно бесшумно. Шарадников, сидящий в углу на низеньком топчане, вскинул голову. Гнома он, конечно же, не узнал.
Гном, не теряя ни секунды, просунул ствол второго, заряженного не парализатором, а полновесной смертью, игломета в ячейку сетки и нажал на спуск.
Последний раз промахивался он еще в детстве.
Шарадников с удивленным лицом растянулся на кушетке. Яд действовал практически мгновенно; в отличие от деда-вахтера бывший агент «Чирс» успел что-то заметить, но не успел отреагировать.
Дверь камеры Гном тщательно запер, как и требовал бдительный страж на входе.
Второго брата Гном пристрелил так же быстро и бесстрастно. Последний раз он переживал после убийства двадцать два года назад.
Не забыл он запереть и вторую камеру. После этого спрятал разряженный игломет и приготовил в рукаве безотказную малютку с парализатором.
На стук в дверь страж отозвался почти сразу.
– Так быстро? – удивился парень, опять поправляя фуражку.
– Да вот, забыл, – сокрушенно вздохнул Гном и выпустил стрелку. И вторично успел подхватить падающее тело.
Этого пришлось оставить как есть, потому что коридор перед камерами был совершенно пуст, если не считать каких-то плакатов на стенах. Не за плакатами же его прятать?
Быстро, но без суеты, Гном направился к лифтам. В дальнем конце противоположного крыла кто-то курил в коридоре и негромко переговаривался. Глазок лифта светился красным; торчать в холле, зная, что внизу в любой момент может подняться опасная суматоха, Гном просто не смог. Ведь рядом была лестница, огибающая шахту лифта.
И он, пересчитав ботинками ступени, спустился по ней.
Холл по прежнему оставался пустым; вахтер сидел в кресле и казался просто спящим. Турникет почему-то не захотел вращаться, возможно вахтер должен был отключить какой-нибудь стопор, и пришлось просто перемахнуть через ограждение, благо возразить все равно никто не мог.
Уже на улице Гном взглянул на часы. Семь минут. Все заняло у него всего-навсего семь минут… Ну, семь тридцать две, если совсем точно. Он отводил себе от десяти до пятнадцати.
Впрочем, еще ничего не закончилось. Предстояло еще дойти до экипажа и благополучно уехать.
Гном привычно подавил в себе естественное желание броситься к экипажу бегом. Он не имел на это права – даже сейчас, в самом конце дела. Как профессионал.
Только отъехав на квартал-другой он смог расслабиться.
* * *
– Среди бела дня, – зловеще прошептал Золотых. – В контору. Входит посторонний. Проникает к арестованным. Убивает их. И без помех уходит! Поверить не могу.
Чеботарев мрачно взглянул на оцепеневшего на топчанчике Шарадникова. Зеленоликий охранник в нахлобученной на самые глаза фуражке скорбно торчал в предбанничке. Охраннику было явно нехорошо.
– Игломет, – сообщил изнутри Шелухин. – Скорее всего, какая-то разновидность кураре. Смерть в течение полусекунды после контакта.
– Бережинскому башку отвертят, – мрачно предположил Чеботарев.
Бережинскому, местному начальнику филиала, действительно завидовать не приходилось. Впрочем, акция все равно оставалась беспрецедентной. В управу служб безопасности еще никому не приходило в голову вламываться.
– Русские, ручаюсь, уже знают, – вздохнул Золотых. – Позор на весь мир. Пошли, Степа…
