– Ну, дела, – прошептал дог-Рихард.
– Что же это получается, – недоуменно спросил туранец, тоже уцелевший в непредвиденной передряге, – они себя взорвали? Как в Берлине, умираем, но не сдаемся?
– Рация у кого-нибудь есть? – мрачно осведомился Цицаркин.
Очумевший пограничник-спаниель протянул ему селектоид. Голова и уши у пограничника были опалены, а рация даже с виду казалась совершенно сбитой с толку. Цицаркину понадобилось целых полторы минуты, чтобы ее успокоить и заставить работать.
В эфире царило нездоровое оживление, больше похожее на легендарный пекинский паноптикум. Кто-то причитал, словно ребенок, всхлипывая и шмыгая носом, кто-то орал в ответ и грозил всеми земными карами, кто-то пытался орущего урезонить…
Досталось всем – в этом можно было не сомневаться.
Через некоторое время стало ясно, что волкам так и не удалось прорвать кольцо, и что они либо продолжают укрываться где-то посреди пожарища, либо погибли все до единого при взрыве. Европейцы-спецназовцы и первое пограничное кольцо выгорели процентов на тридцать-сорок – таких потерь за такое короткое время Земля не знала со времен биокоррекции. Даже во время самых свирепых стихийных бедствий. Второе и третье кольца почти не пострадали, пограничники успели принять меры и даже сумели остановить огонь – почти везде. Лишь в трех местах пожар добивали конкретно в текущую минуту. Командование склонялось к мнению, что надо дождаться утра и лишь после этого начинать копаться в воронке. И предварительно просветить почву на предмет пустот и новых смертоносных сюрпризов.
Уцелевшим спецназовцам и пограничникам, а также передовой группе предлагалось незамедлительно возвращаться к штабу операции для отчета и оказания помощи.
«Веселая выдалась ночка, – подумал Генрих разбито, и только сейчас сообразил, что смерть в очередной раз прошлась в нескольких шагах от него. Всего лишь в нескольких шагах. – Исключительно веселая. Чего угодно ожидал, но не этого…»
* * *
Отлеживаясь в кустах, Арчи так и не решил – ползти вперед или пропустить пограничников. А те что-то не спешили. И еще: Арчи недоумевал по поводу европейского спецназа, которому полагалось быть впереди всех. Здесь спецназом и не пахло, только сибиряки толклись. Или численности спецназа не хватило, чтобы полностью замкнуть кольцо? Наверняка, не полк же их прислали… Кольцо держат погранцы, а спецназ должен был, наверное, штурмовать базу. Не обязательно же ее для штурма окружать?
Стрельба возобновлялась еще несколько раз, но все где-то вдали. Пограничники сидели по кустам и терпеливо ждали приказа.
И вот тут-то началось самое неожиданное.
Волчья база взорвалась. Обратилась в необъятное облако огня, в смерч, в концентрическое расходящееся цунами из ударной волны и пламени. Волна содрала с кустов листву, словно покрывало с памятника. Арчи оторвало от почвы и крепко приложило о ствол лиственницы, а потом со всех сторон начали сыпаться сучья, хвоя, листья, песок, еще какая-то колючая и жесткая дрянь, причем не обязательно сверху сыпаться. Ударило Арчи крепко, аж в глазах потемнело. В рот набилось песку, лицо Арчи поцарапал, и ухо едва не разорвал. А секундой позже над лесом словно солнце взошло. Арчи снова посчастливилось не ослепнуть – в этот момент он валялся носом книзу, и даже сквозь закрытые веки увидел вспышку.
Он приоткрыл глаза, предварительно заслонившись ладонями. Так и есть. Пожар-верховик. Из тех, что мчатся немногим медленнее курьерского поезда и не щадят никого на своем пути.
Забыв обо всем Арчи вскочил, и понесся на пламя, потому что оттуда слабо тянуло приторным запахом тины и вообще чувствовалась влага. К сожалению, быстро нагревающаяся.
Крохотный ручей – всего лишь. Воробью по колено. Но все же… Вода не горит. Арчи отыскал место поглубже и плюхнулся лицом вниз. Вода даже не покрыла его целиком. Тогда он крутнулся, намочил спину и взглянул на огонь. Пора – жар становился нестерпимым, и рыжая волна готовилась пронестись над головой.
И пронеслась. Спину под пятнистым комбинезоном мгновенно опалило – стало нестерпимо больно. И Арчи решился перевернуться еще раз.
Странно это было – находиться в костре. В огромном костре. Всего миг, и снова лицом вниз. А на спину словно расплавленного свинца налили.
Через несколько минут Арчи потерял сознание, и не захлебнулся в горячей жиже только потому, что был ньюфаундлендом, а ньюфаундленды не тонут. Горят, но не тонут.
Впрочем, окончательно сгореть ему было не суждено. Когда сознание вернулось, Арчи понял, что комбинезон на спине тлеет. Ручей практически испарился, и намочить спину уже не удалось бы. Сцепив от боли зубы, Арчи нашел в себе силы комбинезон снять. Спина и ноги казались сплошным ожогом. Да что казались – они и были сплошным ожогом, слава богу, что всего лишь поверхностным и не слишком серьезным. Негнущимися пальцами Арчи расстегнул аптечку и проглотил лошадиную дозу обезбаливающего. Нож и одуревший от пережитого видик он втиснул в аптечную сумку, а игломет оставил в руке.
Странно он, наверное, выглядел в эту минуту. Обожженный, в черной сзади футболке и казенных синих трусах, но в совершенно не пострадавших ботинках; в одной руке игломет, во второй – аптечка, с дурным от таблеток и боли взглядом, оглушенный, истерзанный, Арчи пошел. Плохо соображая – куда. Вперед. Просто вперед.
Шел он, судя по всему долго, и, судя по всему, причудливыми зигзагами. Дважды он выходил к руслу того же ручья. Полувысохшему. А, может, это были другие ручьи. Боль не прошла, но отступила, стала привычной и докучливой. Сознание вошло в мерцающий режим – в целом Арчи соображал плохо, просто инстинктивно шел вперед, но случались редкие проблески. Сначала Арчи осознал себя стоящим на коленях перед огромным обугленным пнем-выворотнем. Несколько позже – уже в стороне от пня, перед узкой, как траншея, ямой. В яме кто-то валялся. И этот кто-то был мертв, но зато одет в необожженный комбинезон. Следующее мерцание отстояло, видимо, всего на несколько минут – потому что Арчи был уже в куртке, и, сидя на краю ямы, пытался протиснуть ногу вместе с ботинком в штанину. Спина казалась упрямым средоточием боли, но отчего-то Арчи был уверен, что куртку снимать ни в коем случае нельзя, и что все его мучения не напрасны.
А когда он вышел к небольшой округлой луже, которая, еще совсем недавно была куда больше размерами, и снова опустился на колени, пришло огромное облегчение. Рядом была вода – совсем немного, но все же вода. Ведь не может же он, черт возьми, умереть у воды? Это было бы слишком глупо для бывшего спасателя и для его морфемы. Аптечку он продолжал сжимать в давно уже ничего не чувствующей руке, только теперь аптечка была почему-то в правой руке, а не в левой, а игломета не было вовсе. Наверное, выронил, или, что вероятнее, забыл когда переодевался. Здесь сознание окончательно оставило Арчибальда Рене де Шертарини, и он без сил распластался на краю лужи. В чужой одежде и едва живой.
* * *
Архипа, Дрон и Дудник благополучно пересидели взрыв в укрытии. Бабахнуло так, что невольно вспомнились бои там, за тысячи световых лет от Земли. Переждали они и пожар. А потом включили камуфляж, и пошли прорываться через кольцо. На этот раз – всерьез.
Лес после огненного цунами выглядел плачевно – обглоданные пламенем остовы деревьев, сиротливо воздевшие к небесам мертвые ветви, и удушливые дымные облака над черной землей. И лишь кое-где случайно уцелевшие островки зелени, выглядящие до странности нелепо.
Волки шли на северо-восток, чтобы выйти из окружения максимально близко к плотине.
На обгоревшего парня в волчьей пехотной форме они наткнулись совсем рядом с кратером, что остался от бывшей базы.
– Е-мое! – тихо сказал Дрон и остановился. – Поглядите только!
Парень еще дышал. Но досталось ему изрядно – ожоги, плюс контузия…
– Ты его знаешь? – спросил помрачневший Дрон у Архипы.
– Нет.
– А ты?
Дудник тоже не знал.
– Да… Досталось пехтуре.
Дрон стянул с плеча автомат и протянул Архипе:
– Держи…
И склонился над парнем. В руке тот сжимал небольшую сумочку, из местных – не поймешь живую или обычную. Похоже, живую.
Без видимых усилий Дрон взвалил парня на плечи. Камуфляжный модуль зафиксировал возросшую массу и скорректировал поле. Растянул и обволок ношу, растворил в ночи.
– Так и потащишь? – хмуро спросил Дудник.
– Не бросать же его? – отозвался Дрон. – Живой все-таки.
– Давай подсумки, что ли… – вздохнул Дудник. – Архипа, ступай вперед, а я хвосты прижимать буду…
Троица призраков обогнула изувеченную поляну по самому краю и, оставляя в пепле цепочки следов, скрылась в лесу. Одна из цепочек пропечатывалась отчетливее.
* * *
– Константин Семенович?
Золотых оторвал гудящую голову от столика.
– Да, Степа?
– Министр на связи.
