– Что вы творите-то, ё-моё! – завопил из дальнего угла пещерки Ниршав.
Ему не ответил ни я, ни женщина. Она отступила, прижимая нос и рот к сгибу руки, где только и можно было выгадать участок не закованной в металл руки (только кожаный подклад и поддоспешник), щурясь, посмотрела наверх. Пыль медленно оседала, и стало видно, что теперь свет пробивается не только в две скудных щели высоко над головой, но и в приличных размеров пролом над заваленным лазом.
– Вот этого я и боялась.
– Думаешь, быстро найдут?
– Фиг их знает, на что они способны.
– Тогда бегом копать.
– Давно пора! – подбодрил нас Ниршав.
Он возился в яме, забравшись туда уже почти по пояс, и то и дело выкидывал наружу крупные и мелкие камни. Завал выглядел редким, с просветами, и сквозь эти просветы виден был лаз лишь чуть пошире, чем тот, через который в пещерку лезли демоны. Мы принялись помогать офицеру разбирать каменную баррикаду, но скоро стало ясно, что слишком уж и тем более безоглядно усердствовать тут не стоит.
Ниршав едва ли мог рассчитать наиболее безопасный путь прокапывания, но как бы там ни было, он его угадал. Шаг вправо или влево чреват был обрушением всей ненадёжной каменной «конструкции». А значит, предстояло расчищать проход только вглубь и с опаской, да к тому же ещё протискиваться в получившийся лаз.
– Слушай, мне кажется, мы поступаем по-идиотски, закапываясь сейчас в землю, – проговорил Ниршав, багровый от усилия – он как раз вытаскивал огромную каменюку.
– У нас выбора нет, Ниш. Сам посмотри, через всю эту толпу мы не пробьёмся, – женщина ткнула назад. Новообразованный пролом отсюда был виден плохо, однако тени, скакавшие по стенам и продирающиеся сквозь пыльное марево, свидетельствовать могли только об одном – что скоро тут окажется много, очень много «скатов», «богомолов» и прочих «птеродактилей».
– Ребята, как хотите, но нам надо нырять, – резко произнёс я. – И прямо сейчас.
– Ты как себе это представляешь? – Офицер ухватился за следующий валун и налёг всем своим закованным в доспехи телом.
– А вот так и представляю. Показать? – я поспешно засунул аптечку в сумку, закинул её за спину. Лёг на камни – и заскользил в пролом.
Это было нелегко, особенно если учесть острые гранитные обломки под спиной и боками. Когда-то меня учили скользить, перекатываться, уходить от удара по гладкому линолеуму, паркету, самое худшее – по траве, земле или асфальту. Но даже теперь выучка была дороже удачного стечения обстоятельств – я проскользнул в лаз, по которому разве что лишь ребёнок мог проползти, отклячив зад, выволок сумку и поднялся по ту сторону, разве что слегка измазавшись.
– Верёвку вам кинуть?
– Я там застряну.
– Ниш, нет времени фокусничать. Лезь, я тебя подтолкну.
– Дай хоть наплечники сниму.
– Давай лучше я… Серт, верёвку размотал?
– Готово. Ловите.
– Давай, тяни к себе нашего краба.
– Я на тебя полюбуюсь потом, – проворчал офицер. Раздался скрип металла по камням и крошке, стон и хрип. Судя по всему, Ниршав действительно застрял. И именно плечами.
– Руки сильнее вытяни, – услышал я, но уже глуше – мужчина целиком забил собой лаз. – Серт, – тяни!
Я потянул изо всех сил, но плавно, и скрип возобновился. Потом снова прервался коротким всхлипом и придушенным ругательством. На этом этапе я уже видел его голову.
– Что – опять? – Аштия чем-то поскрипела по ту сторону. – Давай, упирайся мне в колено. Чувствуешь?
– М-мать!..
– Чуть плечи разверни, – велел я.
– Как? Двинуться не могу.
– Тогда не фиг зря бухтеть. Сейчас…
– Серт, если ты можешь что-нибудь сделать, постарайся сделать это сейчас, – спокойно произнесла женщина. – А то, боюсь, Дом Солор лишится своей главы.
Я протиснул пальцы в пролом и ухватил Ниршава за края нагрудника. Вцепился и, молясь о том, чтоб не лопнули ремни, потянул на себя. В какой-то момент мне подумалось, что я сейчас выполняю работу, подобную работе акушерки, только последняя не тянет со всей дури. Впрочем, ей тоже приходится прилагать усилия. И вроде как таким же примерно образом поворачивать рождающегося ребятёнка, чтоб прошёл и благополучно выбрался на свет божий.
Едва я выдернул Ниршава по пояс из расщелины, как он забился, выдираясь наружу. Глаза у него были совершенно бешеные, безумные. Следом тут же за скрипел камень в краях доспеха Аштии – я поспешил кинуть и ей верёвку, но не дотянулся. Какие-то полметра она проползла методом червяка и отчасти восточной танцовщицы. В отличие от Ниршава, наплечники она не сняла, а потому в последний изгиб вписалась лишь с третьего раза.
В какой-то момент в её запрокинутом лице, в страдальческом изгибе губ я прочёл близость паники, приготовился лезть выцарапывать её как придётся. В тот же момент она замерла, плотно закрыв глаза, затихла, переживая вспышку инстинкта самосохранения, способного толкнуть на любой, самый невообразимый поступок. Краску, залившую лоб и щёки, сменила бледность, потом, должно быть, её отпустило, и, открыв глаза, она протянула мне руку.
Я выволок женщину из лаза.
– Спасибо, – Аштия улыбнулась, хоть с большим трудом. Но улыбнулась. – В последний момент успела. Удивляюсь, как они меня за ноги не схватили.
– Видели, куда ты унырнула?
– Понятия не имею. Но лезла-то я не мгновенно. Могли и увидеть.
– Не схватили же.
– Это да, – женщина медленно переводила дыхание.
– Тебе надо было тоже наплечники снять.
– Некогда было, Ниш.
– Было б когда. Ты б тогда быстрее проползла.
– Хочешь попробовать? Вперёд!.. Ниш, запомни – советы надо давать тогда, когда их у тебя просят. Как по жизни, так и на совещаниях.
– У тебя раньше были ко мне какие-то претензии? Что ж тогда не высказывала?
– Как ни странно, тогда – не было.
– Тогда к чему упоминать о совещаниях?
– Ребят, вы тогда тут стресс снимайте, а я пойду посмотрю, что дальше, хорошо?
– Что ты нам предложил делать? – изумилась Аштия, и я запоздало осознал, что у выбранного мною местного аналога фразы «снимать стресс» в их родном языке имелось ещё и дополнительное, чрезвычайно фривольное значение. Но пояснять мне ничего не пришлось – она рассмеялась, не дожидаясь моего объяснения. – Правильно, Ниш, давай расслабимся, прохаживаясь по личностям друг друга! Когда ещё ты сможешь высказать своему начальству всё, что о нём думаешь?! Это успокаивает и приносит радость.
– Ребят, я не совсем это имел в виду.
– Расслабишься тут, – проворчал офицер. – Хорошая ты баба, Аше, но до чего цепкая и придирчивая…
– Есть у меня такое, согласна, – женщина снова рассмеялась, ещё свободнее. Остатки паники оставляли и её, и Ниршава. – Идёмте посмотрим, что впереди. Надо бы воду найти. У нас её немного…
Подземелье это было тесным, со всех сторон нависали скалы, иной раз приходилось протискиваться, иной раз – подныривать и поскрипывать воротником по камню. Потом проход резко пошёл вниз, и мы даже остановились, переглядываясь. Но выбора не было всё равно. Вокруг царила полная тишина, лишь в отдалении размеренно капала вода, где именно – угадать было невозможно. Но ни один из нас не забывал, что там, откуда мы сюда попали, всё далеко не так покойно и бестревожно.
Поэтому вернуться мы, конечно, не могли. И этот обмен взглядами был лишь формальностью, а ещё способом как-то справиться с растерянностью, общей на троих. Мы все трое не знали, куда ведёт этот переход, и куда мы вообще сможем такими темпами попасть. Я ждал какого-нибудь пессимистичного замечания от Ниршава, но тот, похоже, осознав, насколько всё плохо, лишь сумрачно замкнулся в себе.
Проблема уже становилась настолько всеобъемлющей, что на ворчню не тянуло.
Потом проход стал отвесным. Правда, кинув в него камешек, я убедился, что спускаться придётся недолго. Аштия поняла меня без слов и принялась снимать доспехи, Ниршав, помедлив – тоже. Всё происходило в молчании: все мы поддались влиянию окружающей тишины. Собственно, тишина была на руку таким не опытным людям, как мы, – уверенность в том, что ни одно местное существо не сможет подкрасться к нам незамеченным, успокаивало.
Коридор изогнулся несколько раз под резким углом сразу после спуска, и мы совершенно потеряли направление. Слава богу, хватало воздуха, а через несколько сотен метров мы нашли ручеёк, и это было очень кстати, потому что солёная вода не утоляла жажды. Там же, перенаполнив наш «бурдяк», мы немного пожевали сырого мяса. А что оставалось? Есть было нужно, но из чего раскладывать костёр, если вокруг только камень? Да и боязно было жечь здесь огонь. Мало ли откуда сюда поступает воздух и в каких количествах. Мало ли, огню хватит, а нам – уже не очень?
