Через несколько мгновений все четверо уже были при оружии, однако пока не показывали его, сидя за столом, как ни в чем не бывало.
Слышно было, как во двор въезжают и спешиваются кавалеристы, звеня оружием, уздечками и амуницией. Потом на пороге появился офицер – лейтенант пограничных шерифов. Он был при шляпе и в легких доспехах, а на поясе в ножнах висел длинный узкий меч.
Мартин подумал, что для кавалерийских атак такой может и годится, но для кабацкой драки – никак. Если только не перехватывать его поперек рукавицей, как это умел делать Бурраш.
– Так-так, кто такие? Почему тут присутствие имеете? – витиевато поинтересовался лейтенант и подойдя ближе, дал возможность пройти в зал еще полудюжине шерифов при том, что примерно столько же оставалось во дворе.
– Они вчера в полночь прибыли, ваше благородие, – подсказал трактирщик.
Лейтенант пригладил усы и не поворачивая голову, сухо произнес:
– Пасть закрой, не тебя спрашиваю.
– Прошу прощения, ваше благородие, – прошептал трактирщик, пятясь к стенке.
– Едем на работу в Фарнель, господин лейтенант, – сказал Мартин, поднимаясь. – Я в группе главный, меня зовут Мартин.
– Мартин и все? – уточнил лейтенант, обходя вокруг зала, словно видя здесь все впервые и заставляя всех поворачиваться в его сторону.
– Раньше было прозвище – Счастливчик.
– А-а, значит погоняло? – обрадовался лейтенант, ехидно засмеялся и этот его смешок поддержали остальные шерифы. – Небось каторжанец?
– Нет, в остроге сидел.
– И сколько сидел?
Лейтенант подошел ближе и склонил голову набок, ожидая ответа.
– Двадцать лет, господин лейтенант.
– Это… Одним сроком?
– Одним, – кивнул Мартин.
– Врешь, поди. Я всякого дерма нагляделся и на них весь срок, как пером на бумаге написан.
Лейтенант поводил перед лицом Мартина пальцем, словно выписывая буквы.
– А ты, вон, только седой, а телом вроде крепок. Признавайся, врешь? Или родственник коменданта тюрьмы и двадцать лет на кухне мослы грыз? Такое тоже случается. Давай, колись, я никому не скажу. Где сидел?
– В Угле, господин лейтенант.
– В котором Угле, это который в департаменте Лиссабона?
– Именно так.
– Ну вот ты и спекся. Уж если врать, врал бы чего попроще, а так…
Лейтенант отошел в сторону и скомандовал:
– Взять этих мерзавцев под арест! Немедля!..
Шерифы, было, бросилась исполнять приказание, но осеклись, наткнувшись на блеск огромного меча в руках орка.
– Бурраш, ты его почистил! – поразился Ламтак.
– Что такое? Что такое!? – закричал лейтенант, вытаскивая свой меч. – Ты угрожаешь королевским шерифам?
– Я не угрожаю, господин офицер, я предлагаю еще поговорить – такая беседа была хорошая – заслушаешься.
– Резерв! Немедленно ко мне! – крикнул лейтенант.
– Резерв к лейтенанту! – повторил шериф с сержантским значком. И вдобавок к уже вошедшим, в зал стали набиваться новые бойцы.
– Але, городовой! – поднял руку Рони. – Раз уж быть драке, давай во двор выйдем, а то вы тут своими рапирами друг друга посшибаете.
– Эт-то не ра-пи-ра! – по слогам произнес лейтенант. – Это смертельное оружие!
Потом он опустил меч и сказал:
– Хорошо, выходим в двор.
И они стали выходить – сначала все шерифы, сразу вытягивая мечи, затем Бурраш с мечом, основательный Ламтак с мечом, щитом и со шлемом в руке. Потом Мартин с буковой дубинкой в полтора локтя и последним Рони, тоже с дубинкой и кожаным мешком, в котором был уже взведенный двулучный арбалет с уложенными в лотки болтами.
– Эй гном, это у тебя лопата? – крикнул кто-то из шерифов и остальные засмеялись.
– Сейчас узнаешь, – пообещал Ламтак и надел шлем, сразу становясь очень страшным. А когда он покрутил своим тяжелым оружие так, что оно запело, как крыло шмеля, смешки прекратились.
Мартин и его друзья выстроились в ряд, перекрывая путь к конюшне и стоящим там мулам, а шерифы заполнили половину двора и были стеснены стоящими тут же лошадьми.
– Господин лейтенант, как будем битву проводить, толпа на толпу или по благородному – дуэльным образом?
– Дуэльным образом! – торжественно произнес лейтенант и орк сразу сделал шаг вперед, ожидая когда ему выдадут соперника. Однако навстречу гиганту с огромным мечом никто выйти не решился.
– Нет, я передумал! Будем биться все-на-все! – объявил лейтенант. – Внимание, взвод! Приготовиться к атаке!..
Шерифы подняли мечи, словно пики и по команде «вперед!» – бросились в наступление.
Бурраш быстрым ударом вышиб меч у бежавшего на него, а потом так лягнул его ногой, что бедняга собрал еще четверых и все вместе они улетели под ноги лошадям, которые забеспокоились и стали ржать.
Воспользовавшись заминкой, Ламтак плашмя мечом сбил еще двоих и они без памяти свались на землю, роняя мечи и шляпы.
Атака захлебнулась и шерифы попятились, помогая подняться упавшим. Однако сбитые Ламтаком, продолжали лежать, а тот, которого лягнул Бурраш едва мог наладить дыхание.
– Это вам даром не пройдет, каторжанцы! Прайс, Руппорт! Готовьте арбалеты!
Названные бойцы бросились к лошадям, где в кофрах лежало их оружие, но услышав резкий свист остановились. На крыльце стоял Рони с заряженным двуручным арбалетом и покачивал головой, как бы, не советуя выполнять приказ лейтенанта.
– У меня каленые болты, ребята! Прошьет ваши жестянки, как масло!..
Лейтенант был совершенно обескуражен. Его арбалетчики остановились, не решаясь двинуться с места и как завороженные смотрели на диво-дивное – раскладную кавалерийскую машинку о которых они слышали, но не видели никогда.
Понимая, что лейтенанту нужно как-то сохранить лицо, Мартин произнес:
– Господин лейтенант, по-моему здесь происходит недоразумение между верными поданными карнейского короля. Предлагаю отвести наши силы с поля боя и обменяться мнениями.
– Хорошо, временно конфликт прекращаем. Сержант, соберите людей и выходите на дорогу.
Бурраш помог подняться двум сбитым Ламтаком шерифам, которые все еще плохо стояли на ногах. Он даже поднял их шляпы и нахлобучил на головы, а мечи отдал другом солдату.
После того, как шерифы вышли со двора, а Бурраш, Ламтак и Рони удалились в зал харчевни, Мартин подошел к лейтенанту и сказал:
– Уверяю вас, господин лейтенант, тут произошло недоразумение. Мы честные подданные его величества, едем устраиваться на работу в Фарнель.
– А откуда у вас такие ухватки разбойничьи?
– Это не разбойничьи, господин лейтенант, это наймицкие ухватки. Мои друзья долго были солдатами.
– По-нят-нень-ко, – сквозь зубы произнес лейтенант, все видом показывая, что ни на какую мировую идти не намерен.
– Знаете, я мог бы в качестве дружеской помощи подарить вам пару монет серебром, на память. Ну, или выпить винца за шерифов его величества.
– А что же так мало? – ехидно спросил лейтенант.
– Прошу прощения, стеснен в средствах, мы ведь только едем наниматься, – развел руками Мартин.
– Ну так и езжайте, посмотрим, далеко ли уедете! – выпалил лейтенант и развернувшись, выскочил со двора. Вскоре его отряд тронулся и встав на рысь, унесся в сторону границы.
– Ну и чего там? – спросил Бурраш, выходя на крыльцо.
– На мировую не пошел.
– Ну и хрен с ним. Мы тоже в путь двинемся, жратву нам хозяин в туески положит.
– Это правильно. Выводи мулов.
18
Отряд шерифов бодро двигался по дороге, вздымая пыль и прижимая встречные возы к обочине. Лейтенант Борвинг бросал по сторонам гневные взгляды в поисках какой-нибудь измены, но прохожие были сплошь крестьянами, шедшими по своим делам, к тому же вовремя снимали шапки и кланялись.
Кланялись пешие, кланялись возницы и совершенно не на ком было выместить злобу.
– Эй, ты! – крикнул наконец лейтенант, заметив шедшего по тропе прохожего. Это было уже посреди деревни и народ тут ходил по деревянным мосткам, куда лошадям хода не было. Но лейтенант спустился с дороги и перегородив лошадью прохожему путь, строго спросил:
– Кто таков?
Сзади частоколом выстроилась вся дюжина шерифов, так что прохожий вжался в забор.
В окнах из-за занавесок стали выглядывать любопытные.
– Я старьевщик из Бомпана, ваше благородие, иду в мастерскую, мне там сапоги перешивают – я их решил себе оставить, только голенища широковаты, вот я и решил…
– Заткнись! – заорал лейтенант. Он и сам не понимал зачем остановил этого человека. Может потому, что тот был слишком тепло одет, хотя это не было какой-то особенностью, крестьяне часто одевались не по сезону.
– Убери своих людей…
Лейтенанту показалось, что это какое-то наваждение. Этот забитый старьевщик теперь смотрел на него стальным взглядом и негромко повторил:
