За спиной Беатрис в лесу что-то зашумело.
– Луис?
– Луиса здесь нет, а ночь холодная. Не хочешь погреться у моего костра?
Шагах в двадцати от нее стоял очень странный человек: высокий, с копной рыжих торчащих волос. Явно чужестранец. Одет просто неприлично: на поясе затянута волчья шкура, едва прикрывающая срам, на спине – длинный плащ из перьев. Чуть поодаль, под деревьями, горел костер. Как это она раньше не заметила?
Беатрис снова пришпорила лошадь, но та не сдвинулась с места, замерев, словно заколдованная.
– Подойди же, госпожа, снег холодный, а у моего костра тепло. Хотя, как я вижу, в душе у тебя живет такой холод, какой не растопит ни одно пламя!
– Я не могу оставаться с мужчиной наедине. Отойдите от меня, сударь. Мой отец не терпит бродяг в своих владениях, не говоря уже о тех, которые так развязно пристают к его дочери.
– А ты красотка. Он вечно выбирает красоту и жизнь, какие больно терять. Он мог бы отправиться к умирающим с голоду, к больным, к узникам и забрать их – он их и так заберет, – однако более всего ему любезны жизни цветущих и прекрасных, таких, как ты. Сойди с лошади.
Беатрис послушалась, хотя и не хотела, но тело как будто не подчинялось ее приказам.
– О ком ты говоришь?
– Да о ком же, как не о нем? О старике, который и сам мертвец. Князь смерти. Повелитель убийц. Он сеет смерть и там, и тут, он повсюду, это бог-убийца. О́дин, одноглазый мертвый бог, коварный и злобный интриган, горазд на уловки. Но ты и сама все это знаешь, ты уже встречалась с ним раньше.
– Я не знаю, о ком ты говоришь. Ты что, идолопоклонник?
– Забавно, – сказал он. – Нас они называют идолопоклонниками, а сами ползают на коленях перед своими нарисованными святыми. И что дают им эти святые? Несчастья и смерть, куда ни плюнь. – Он щелкнул пальцами и указал на нее. – Спроси, что дам тебе я.
– Что дашь мне ты?
– Ха, да себя же, – ответил чужак. Он поклонился, подошел и взял Беатрис за руку. – И поверь, госпожа, нет дара дороже.
Беатрис чувствовала себя очень странно. Может, снова лихорадка? Она точно знала, что уже видела этого типа в лихорадочном бреду, но теперь он казался таким реальным.
Она пошла вместе с ним к небольшому костру под деревьями. Он расстелил рядом с огнем свой плащ из перьев и лег. Беатрис нисколько не удивило, что плащ раскинулся на двадцать шагов вокруг костра. Он казался таким чудесно теплым. Ей очень хотелось ощутить, каковы эти перья на ощупь. Она тоже легла рядом с незнакомцем, больше нисколько его не опасаясь. Перья действительно оказались удивительно мягкими, куда лучше, чем любая кровать, на какой ей доводилось лежать. Беатрис посмотрела незнакомцу в глаза, и ей показалось, что у него зеленые глаза волка. Ей захотелось открыть ему свою тайну.
– Мне снятся сны.
– И мне тоже, – ответил он, – иногда так легко влюбиться в сон. У меня так однажды было.
– Разве я сон? – Она не вполне понимала, о чем говорит.
– Вот верный вопрос! Ты, госпожа, самая настоящая реальность. Все дело в том, что на тебя с грохотом обрушиваются сны богов.
– Я бываю в одном месте у реки, там стена, а в ней много горящих свечей. Я не могу к ним прикоснуться.
– Ты там одна?
– Есть и другие.
– Кто они?
– Мальчик, который, кажется, потерялся, и нечто в темноте. Я не вижу его, но знаю, что оно там.
– Это волк, он охотится за тобой.
– Почему волк охотится за мной?
– А почему он убивает того, кого любит?
– Ну, мне кажется, он этого не хочет. Просто его постоянно подозревают в бесчестности.
Беатрис вдохнула аромат мужского тела: как будто ладан и дым, свежесть дождя, железный меч в руке.
– Почему он преследует меня?
– Ты несешь в себе кое-что. Нечто, что издает вой, призывая его. Руну, которая служит приманкой для волка. Ты непреодолимое искушение, и существо, подобное ему, не может перед тобой устоять.
– Что мне сделать, чтобы спастись от него?
– Я сказал тебе достаточно. И за это, госпожа, попрошу кое-что взамен.
– Что же?
– Ты что-то засиделась в девицах.
Угроза была налицо, однако Беатрис нисколько не испугалась. Слова незнакомца прозвучали на редкость разумно.
– Но ты действительно знаешь, как я могу от него спастись?
– Знаю.
– Откуда ты знаешь?
– Я – бог.
– Бог у нас один.
– С какой неистовой силой люди отстаивают очевидную неправду, – заметил он.
В воздухе танцевали искорки света, серебристые мушки, которые иногда мелькают перед глазами, если слишком резко встать, но только эти не меркли. Падали хлопья снега, огромные, как блюдца, однако ей почему-то было тепло.
– Скажи мне, и я дам тебе то, чего ты хочешь.
– Дай мне то, чего я хочу, и я скажу тебе, – ответил он.
– Скажи хоть немного, чтобы я понимала, что ты не обманешь меня.
– Дай мне хоть немного, чтобы я понимал, что ты не обманешь меня.
Он расстегнул брошь, скреплявшую ее плащ у горла, и бросил плащ на свои перья. Затем его ладони скользнули в вырез платья и легли ей на грудь. Тело напряглось, кожа запылала – восхитительная дрожь, как будто она вышла на мороз после заточения в душной комнате.
– Если он будет упорно преследовать тебя, – сказал незнакомец, – заведи его туда, куда ему меньше всего хочется идти.
Он поцеловал ее, и она вдохнула его запах. Он казался таким сложным, словно ярко сияющий поток, словно сырая трава и земля, словно море в солнечный день, но под всем этим скрывался запах гари. В небе сверкал рогатый месяц, утренняя звезда переливалась рядом с ним, похожая на драгоценный камень.
– И что же это за место?
– Ты узнаешь его. А теперь я узнаю тебя.
Он задрал ее юбки и сделал то, о чем говорил, и Беатрис показалось, что в забытьи и наслаждении для нее открылся целый мир, делясь своими секретами. Она ощущала все живое вокруг себя, уходящие в землю корни деревьев, ласточек в вечном полете – все сущее шумело и двигалось, источая восторг. А когда все закончилось, она заснула. Ее разбудило солнце и крики:
– Беатрис! Беатрис!
Зимнее солнце светило ярко. Незнакомец в плаще из перьев исчез, унеся с собой ночь. Над ней склонился Луис, рядом с ним валялась вязанка хвороста.
– Что со мной случилось?
– Ты упала с лошади! Как ты себя чувствуешь?
– Вроде неплохо. – Она обняла его, а он принялся ее утешать, целуя.
Значит, это был сон, видение, вызванное обмороком. Только уж очень не похоже на сон.
В последующие недели, когда синими вечерами она прогуливалась по земляным валам отцовской крепости, она слышала вой волка в холмах, и что-то внутри нее содрогалось. Беатрис понимала, о чем говорит волк, во всяком случае, догадывалась о его чувствах. Он был одинок и звал друзей. Но когда она засыпала, этот же голос звал ее, и она оказывалась среди ночи во дворе замка и уходила за стену, чтобы окинуть взглядом холмы.
Что-то идет за ней, и сама эта мысль всегда казалась невероятно важной. По ночам она возвращалась к реке, которую видела в лихорадке, и к стене, в которой горели маленькие огоньки, и где что-то таилось и подкрадывалось к ней, пока она спала. Но там был и кто-то еще, такой же невидимый, кто-то, кто хотел помочь. Просыпаясь, она видела Луиса и понимала, что, когда он рядом, демоны из сна не могут ей навредить.
Инстинкт подсказал, что надо бежать из Руана. «Ты узнаешь», – пообещал ей незнакомец. Она действительно узнала. То чудовище, которое искало ее, уже где-то рядом, и она должна бежать.
На улице началась какая-то суматоха, зазвучали мужские голоса. Она высунулась из окна, чтобы посмотреть, но не успела ничего увидеть. На лестнице загромыхали сапоги – шаги мужские. Незваный гость звенит, словно кошель. Она узнала звон. Кольчуга. У нее за дверью стоит воин.
Беатрис кинулась в заднюю комнату, не зная, что предпринять. Дверь на засове, однако любой мужчина, который захочет войти, выбьет ее за секунду. У нее при себе только короткий ножик, чтобы обрезать нитки. Она схватила нож, и в этот момент чужак за дверью заговорил по-гречески, зычно и громко:
– Открой дверь. Госпожа Беатрис, мы знаем, что ты дома. Открой, мы не причиним тебе зла.
Беатрис перекрестилась. Она вернулась в переднюю комнату и подбежала к окну. Прыгать слишком высоко.
– Мужчины не имеют права входить, я здесь одна!
Слишком поздно! Раздался тяжелый удар, дверь вылетела, и в комнату ввалились солдаты.
Глава седьмая
Дорога во тьму
Человек-волк содрогнулся при виде стен Константинополя. Поднимаясь от самой воды, они терялись в вышине, насколько доставал глаз, ослепительно яркие в утреннем свете – так, по его представлениям, должны сиять стены города богов. Неужели и Асгард так огромен?
Армия высадилась в порту десятью милями ниже, чтобы войти в город в пешем строю под восторженные приветствия народа. Варяги – викинги и их сородичи из русских степей – возглавляли колонну. Волкодлак тащился позади, с греками из императорской гвардии, которые возвращались подавленные и без командиров. Он видел, как вешали этих лучших воинов.
