Поскорее расправившись с завтраком, Зинта спросила:
– В какую сторону он пошел?
Хорош собой или нет, ей без разницы, у нее есть Суно, а то, что у парня, по всей вероятности, сотрясение мозга, – по ее части.
Предполагаемый пациент обнаружился на улице Серебряных Колесниц: он стоял и о чем-то разговаривал с маленьким щуплым монашком из храма Кадаха. Первым делом лекарка обратила внимание на белоснежного вислоухого пса, тот и впрямь был здоровенный, в холке ей по пояс.
– Зинта? – рыжий парень улыбнулся, как будто с облегчением. У него была славная улыбка, хотя взгляд немного тревожный. – Наконец я встретил кого-то знакомого…
Пес укоризненно ткнулся ему в бок большой лобастой головой: мол, а я тебе кто – незнакомый? Ну, спасибо, хозяин…
– Разве мы знакомы?
– Вроде бы да… Может, вы знаете, как меня зовут и где я живу? Я вышел прогуляться на полчаса, это помню, но откуда вышел, на какой улице и что было перед этим – подчистую стерлось. Меня со страшной силой тянуло погулять по этому городу, и я подумал, если ненадолго, ничего не случится, но, похоже, что-то случилось.
– Я тебя никогда раньше не видела, и как звать, тоже не знаю. – Парень выглядел ровесником Дирвена и, судя по одежде, был не из аристократов, поэтому Зинта по молонской привычке сразу перешла на «ты». – А что ты меня признал, ничего удивительного, я ведь по лекарским делам по всей Аленде бегаю, многим примелькалась.
Посмотрев на него особым взором лекарки под дланью Тавше, она поняла, что дела плохи. Никаких следов ни сотрясения, ни другого заболевания, из-за которого могут начаться нелады с памятью. Если б что-то было, она скорее всего смогла бы это поправить, а в нынешней ситуации ему ничем не поможешь.
– Ты не болен. Наверное, тебя околдовали, и здесь нужна помощь мага, а не лекаря. Я знаю двух сильных магов, но одного из них сейчас нет в городе, а второй…
Зинта запнулась: с тех пор, как Эдмара заперли в Сонхи, он нередко срывал на ком-нибудь зло, поэтому с ним лучше не связываться. Если бы помощь нужна была ей – другое дело, а как он отнесется к постороннему человеку, поди угадай.
– Мага, о котором я говорю, зовут Суно Орвехт, он должен вернуться в Аленду сегодня вечером или завтра. Он разберется, что с тобой произошло, или хотя бы подскажет, к кому тебе надо обратиться с этой бедой. Погоди… А собака твоя разве не найдет обратную дорогу туда, откуда вы ушли гулять?
– Это не моя собака. По дороге пристал. Кинулся ко мне, начал прыгать, лаять и вилять хвостом, а потом пошел со мной рядом. Может, он думает, что я смогу взять его к себе, а как я возьму, если у меня собственный адрес отшибло… – Парень потрепал пса по кудлатому загривку, и тот, радостно заворчав, лизнул широким языком его руку.
– Суно Орвехт живет на улице Розовых Вьюнов, дом номер десять. Мы там вместе живем. Если и это забудешь, спрашивай лекарку Зинту, люди подскажут. Приходи завтра.
– Хорошо.
На нем был добротный серый плащ с капюшоном, сейчас откинутым, и теплая куртка, штаны заправлены в сапоги. Длинные волосы собраны на затылке в хвост. Ей пришло в голову, что он одет, как путешественник. Скорее всего приезжий. Если б она хоть раз видела его раньше, не забыла бы: и потому, что красивый, и потому, что рыжий.
Зинта моргнула: собака исчезла, хотя только что была здесь. Под бледным солнцем, проглянувшим в разрыв облаков, искрятся наметенные за ночь сугробы, стоят вокруг жилые дома и дровяные сараи, а белого пса нигде не видно. Куда же он делся?
Стриженый монашек в стеганом зимнем кафтане поверх коричневой рясы переминался рядом с ноги на ногу: должно быть, мерз.
– Вот что, ты сейчас отведи его в гостиницу при монастыре Кадаха, а завтра после обеда проводишь к нам на улицу Розовых Вьюнов, – велела лекарка. – Это будет угодное Радетелю дело.
– Пошли, рыжий, – обратился тот к беспамятному парню. – Пока ты не вспомнил, как тебя зовут, будешь рыжим. Тебе нельзя называться чужим именем – от этого усилится колдовство, которое тебя заморочило, все равно что еще глубже утонешь там, куда провалился. Поэтому, пока такие дела, откликайся на прозвища, а на новое имя нипочем не соглашайся.
– Это верно, – Зинта одобрительно взглянула на юного служителя Кадаха, догадавшегося предупредить о такой опасности.
– Эй, а я знаю, кто ты такой! – прозвучал откуда-то сверху сиплый каркающий голос. – Я все про всех знаю!
На блестящей от наледи покатой крыше сарая примостился крухутак. Голая кожа грудной клетки посинела от холода и покрылась пупырышками, неопрятные серовато-черные перья взъерошены. На тощей шее болтался грязный вязаный шарфик. Вряд ли крухутак сам его нацепил, у него же крылья вместо рук – значит, помог какой-то доброхот, из сострадания или потехи ради.
– Что ты обо мне знаешь? – заинтересовался рыжий.
– Все знаю! – птицечеловек спрыгнул на покрытый утоптанным снегом тротуар. От него разило загаженным курятником, Зинта на шаг отступила. – Я знаю, откуда ты пришел. Знаю, как тебя зовут сейчас и как звали раньше, знаю, почему ты оказался в таком положении. Играем в три загадки? Отгадаешь каждую с трех попыток – скажу тебе истинную правду, не отгадаешь – мозги мои!
– А ну, пошел отсюда! – почти хором возмутились лекарка и Кадахов монах.
– Не мешайте, все по Условию! – крухутак в ответ щелкнул громадным клювом. – Это будет честная игра, честнее, чем вы думаете, потому что у него есть шансы угадать что угодно.
Монашек, часто моргая от волнения и перевирая слова, выпалил заклинание экзорцизма. В таком варианте оно не могло сработать, да и магической силы в нем не было, зато из-за сугробов, взметнув облако искристого снега, с грозным рычанием выпрыгнул вислоухий белый пес.
– Ой-ой-ой, кто здесь… – пробормотал птицечеловек, попятившись. – Ухожу, уже ухожу, я ничего дурного не хотел!
Он неуклюже кинулся наутек, на бегу шумно хлопая крыльями и теряя перья, и нырнул за угол, а пес ринулся за ним.
– Это был настоящий крухутак? – завороженно глядя им вслед, спросил рыжий.
– Можно подумать, ты ни одного раньше не видел, – отозвалась Зинта.
– Не видел, но хотел посмотреть.
Ее осенило:
– А может быть, ты иномирец?
– Не знаю. Может быть.
– Удивительно, что крухутак не взлетел, – заметил монах. – Эти твари иногда дразнят собак и нисколько их не боятся, а он испугался и задал деру по земле, словно с перепугу летать разучился.
– В воздухе ему не уйти, восемь из десяти, а внизу у него есть шанс куда-нибудь забиться и отсидеться.
– С чего ты взял? – напустился на рыжего собеседник. – Сам-то понимаешь, какую ерунду порешь?
– Мне так показалось, – пожал плечами парень.
– Если кажется, вспоминай обережную молитву. И никогда не говори про восемь из десяти! Ты же не видящий маг, чтобы так говорить, а если кто использует такие слова, как присказку, он засоряет язык почем зря, – в голосе безусого монашка появились сварливые наставительные нотки, словно он подражал кому-то из своих учителей. – Ничего не зная о себе, ты берешься судить о том, что происходит вокруг, это беда непросветленного разума. А то, что крухтак удирает от собаки рысцой, словно человек, – чудеса, да и только!
– Ладно, мне пора, – перебила Зинта. – Ступайте сейчас в гостиницу, а завтра после полудня приведи его к Суно Орвехту на улицу Розовых Вьюнов.
Кому чудеса, а у кого работы хоть отбавляй.
Приложение
Волшебный народец мира Сонхи
Аму́ши
Живут в пустынях, полупустынях и степях. Ростом с людей, похожи на огородные пугала. Ступни у них больше человеческих, костлявые руки свисают ниже колен, на пальцах острые когти, вместо волос трава. Их лица, гротескно худые, напоминают обтянутые кожей черепа, но при этом очень пластичны и способны на самые невероятные гримасы. Голоса, независимо от половой принадлежности, высокие и тонкие.
Амуши агрессивны, любят кривляться, передразнивать, жестоко шутить над людьми. Всеядны, но всему остальному предпочитают свежую кровь и мясо.
Находясь среди людей, скрываются под мороком невидимости, но маги, ведьмы и вооруженные артефактами амулетчики все равно их видят.
Вурва́н (вурва́на)
Сонхийские вампиры. Чаще всего это бывшие люди, в силу тех или иных причин ставшие волшебными существами. Пьют кровь. Сытого вурвана не отличить от человека, голодный похож на высохшую клыкастую мумию. Не в пример земным вампирам, солнечного света не боятся.
Вывы́рик
Вывырики похожи на ежей с человеческими рожицами, обутых в крохотные башмачки. Заводятся при человеческом жилье, возятся в темных углах, топают, шуршат. Скорее досаждают людям этими звуками, чем пугают по-настоящему.
Гну́пи
Уродливые человечки небольшого роста, с длинными набрякшими носами сизого цвета и черной щетиной вместо волос, их еще называют черноголовым народцем.
