Немного упрощало задачу, что когда-то давно в армии я дослужился до сержанта, так что хоть в какой-то степени, но представлял себе работу с отрядом, и обязанности, обременяющие вышестоящих командиров. Смутно, но представлял.
Только теперь, пожалуй, я мог оценить, в какой великолепной физической форме пребываю. После часовой утренней разминки и растяжки мне не стоило особого труда совершить прыжок на высоту в полтора человеческих роста или выше. Заодно обнаружилось, что действительно куда выигрышнее в иных ситуациях может быть удар с прыжка или с разворота с подвывертом, потому что в таком случае мощь и стремительность удара многократно усиливались инерцией массы всего тела, оказавшегося в полёте. Конечно, при исполнении подобных номеров требовалась тончайшая координация всех движений, ювелирная выверенность каждого жеста, изумительный расчёт. Но всё вышеперечисленное досталось мне буквально в один миг и даром.
Я, разумеется, не распространялся, откуда вылез такой умелый. И тогда, когда ощутил, что подчинённые мне бойцы после первого же спарринга стали относиться ко мне с подчёркнутым уважением, не нашёл в себе силы развеять их заблуждение. Теперь-то я понимал – они считали, что видят во мне выпускника одной из Восьми Великих школ, потому что я не был аристократом и не смахивал на отпрыска очень богатого купеческого семейства. А значит, мысль о том, что моё мастерство было получено по-быстрому за деньги, им в голову не придёт.
О том, что я близок семье Солор, здесь, как оказалось, знали. И в один из вечеров у костерка бойцы попытались осторожно выспросить у меня, не знаю ли я, будет ли в действительности война, и где она будет.
Мне оставалось лишь разводить руками.
– Когда я задал госпоже Солор примерно такой же вопрос, она использовала этот случай, чтоб научить меня не задавать лишних вопросов.
– Значит, ты действительно раньше служил у неё? И был с ней в том походе?
– В походе через демонический мир? Да, был. Если, конечно, это спонтанное и довольно-таки страшное приключение можно назвать походом.
– Вы же выбрались, – заметил другой боец. – А значит, всё к лучшему.
– Мы выбрались чудом, – я на миг задумался, не стоит ли попытаться простым и очевидным способом завоевать симпатии и уважение своих людей. Да, симпатии и уважение – это важно. Но если строить подобные значимые отношения на песке, они могут в один миг развеяться в критической ситуации, когда от меня будут ожидать большего, чем я могу продемонстрировать. Опасное это дело – корчить из себя супермена в обществе людей, с которыми в будущем предстоит делить хлеб, время и удачу в бою. – Чистым везением.
– Удача обычно не идёт в руки тем, кто не способен ею воспользоваться… А в чём она заключалась?
– Нам повезло найти магический предмет, позволивший построить телепорт обратно в Империю.
– Что построить?
– Э-э… Ну… Магический переход из демонического мира обратно в человеческий, да ещё и в совершенно определённый. Я же говорю – повезло неимоверно.
Какое-то время вокруг костра царила задумчивая, оценивающая тишина.
– Хорошо это, когда военачальнику везёт, – медленно произнёс один из ребят.
У меня в голове мгновенно всплыла скандинавская концепция оценки боевого вождя, а заодно и концепция хамингьи. Потом – что именно делали с вождём, не удовлетворяющим критерию удачливости.
– Правильно, а если ему не везёт, его приносят в жертву, – ляпнул я.
– У вас так принято? – полюбопытствовал один из бойцов.
– Было принято. Когда-то.
Снова загадочно помолчали, видимо оценивая и переваривая чужие обычаи.
– Да зачем возиться-то? – выговорил наконец кто-то, не видимый в темноте. – В жертву приносить… Если вождь неудачливый, он сам отлично закончится в очередной битве, а боги на такой «подарок» могут и разозлиться.
– Думаешь, стоит приносить в жертву только удачливых вождей?
– Опять же, сами принесутся. Никто не живёт бесконечно. Боги без помощи людей отбирают тех, кого хотят видеть в своей свите. Богам надлежит приносить лишь плоды трудов своих рук, выражая тем самым уважение.
Я не мог не оценить пассаж про «сами принесутся», посмеялся, остальное выслушал внимательно, как культурологическую справку. О здешних религиях я имел чрезвычайно смутное представление, сам по натуре особой религиозностью не отличался, предпочитал полагаться на себя и сетовать тоже на себя. Не заставляют меня таскаться в местные храмы – и замечательно.
Ребята в отряде были родом из разных областей Империи, в каждой из этих областей бытовали свои традиции, свои взгляды на жизнь и отправление религиозных обрядов. Может быть, поэтому они так терпеливо относились к моей чужеродности, незнанию и неумению. В целом же возникло ощущение, что ко мне очень осторожно присматриваются, избегая пока выносить окончательное суждение. Я очень хорошо понимал это.
Полезными оказались и те наставления, на которые не скупились два других офицера, равных мне по положению, но намного более опытных, и даже советы моих непосредственных подчинённых. Среди них был тот, что заведовал хозчастью и всеми подразделениями, без которых воевать либо невозможно, либо напряжно. Был тот, который занимался планированием непосредственно порученных нам операций – не в гордом одиночестве, конечно, но и не целым необъятным штабом. Был офицер, отвечавший за все виды разведки. Имелся и зам, следивший непосредственно за боевой подготовкой сейчас, в будущем же ему предстояло обеспечивать готовность отряда к рейду.
Вообще в моей новой роли приходилось помнить о таком безумном количестве вещей, что становилось страшно. Слава богу, и людей, обязанных обмозговывать всё это, вокруг тоже хватало. К тому же мне разрешено было в виде исключения делать в блокнотике заметки на русском языке – и то лишь потому, что в Империи другого знатока великого и могучего отыскать было невозможно. Облегчая себе задачу при помощи конспектов, я должен был частично, но с полной отдачей координировать усилия подчинённых офицеров. И понимать во всём этом хозяйстве требовалось досконально – как же иначе-то?!
И я старался. Помимо того, каждый вечер являлся в штаб и выслушивал двух– или трёхчасовые рассказы о рейдах аналогичных подразделений какого-нибудь неведомо-лохматого года и о рейдах при захвате Ремолы, Джелипа, Хрустальной провинции. Что ж, всё логично, прошлое надо знать, чтоб не повторять ошибок в будущем.
Дважды меня отпускали в короткую увольнительную, которую я проводил с женой в доме, всё больше и больше обретавшем обжитой вид. Моресна без устали хлопотала по хозяйству и спокойно распоряжалась тремя служанками, кухаркой и её мужем, выполнявшим в доме несложную мужскую работу. На новом месте она чувствовала себя так же уверенно, как и на старом, а вот в новом статусе – не то чтобы очень.
К сожалению, голова у меня слишком плотно была забита огромным объёмом информации, которую следовало срочно усвоить, и я долго не решался инициировать разговор – тот наверняка обременил бы меня дополнительными мыслями и дополнительными заботами. Не до того сейчас. Потом, потом…
– Если ты хочешь, то можешь пригласить к себе родственников, – сказал я. Припомнив разговор с Ниршавом на свадьбе Аштии, я выбрал, как мне казалось, безошибочный путь одним махом решить проблемы жены, не нагружая ими себя.
– Спасибо, – сказано это было тихо, не сразу и как бы с сомнением. Она прижималась ко мне тихо, словно мышка.
– Тебе хватает тех денег, которые выплачиваются на дом и твои нужды?
– Хватает. Конечно, теперь мне приходится обзаводиться множеством новых нарядов – из-за того, что ты теперь офицер Дома Солор. Если бы изменения происходили постепенно, всё было бы проще. А так много сразу… Это лишние деньги.
– Чтоб одеться в цвета Солор?
Жена посмотрела на меня вопросительно.
– А ты уже имеешь на это право?
– Не знаю.
Она помолчала.
– Тогда пока просто полагаются цвета сословия воинов на две ступени выше, чем раньше. Да. На это уходит много денег. Это яркие ткани, шёлк, отделка… Три новых плаща…
– Деньги ж есть?
– Есть. Но я опасалась, ты рассердишься, что у меня ничего не отложено про запас.
– Я не рассержусь, – поколебавшись, я всё-таки решил, что обязан спросить. Иначе будет совсем некрасиво – ведь меня в любой момент могут отправить воевать. Может, следующий наш разговор произойдёт не скоро. Или вообще никогда, всякое же бывает. – Тебя что-то беспокоит. Что именно?
– Будет война?
– Видимо. Не знаю точно, где и когда, но если боевые отряды приводят в готовность, значит, что-то затевается или предполагается.
Она вздохнула и уткнулась носом мне в плечо.
– Ты уйдёшь воевать?
– М-да. Но постараюсь выжить, обещаю. В смысле, постараться обещаю… – Она смущённо молчала, прятала глаза, и я, привыкший, что жена стоически относится к моим отлучкам, удивился. – Что такое?
