– Я не знаю, – выдавила она из себя. – С равной вероятностью это может быть любая утонувшая девочка. Это даже может быть какая-нибудь болотница или кикимора. Но есть вероятность, что и… – Продолжать травница не стала, вновь захлюпав носом.
Эльф только вздохнул. Их женщины совсем другие.
– Теперь водяной не будет со мной никаких дел иметь, – немного успокоившись, посетовала девушка.
Калли не стал ругать ни водяного, ни подругу, ни судьбу, просто кивнул.
– Странная шутка, – вымолвил он.
Ива пожала плечами.
– Вполне в духе нечисти. – И нехотя проговорила: – Можно было догадаться, что такое возможно.
– Почему? – заинтересовался эльф.
– Из города ушли знахарки, а обычно именно они в основном приносят дары водяному. Обычные люди тоже, конечно, – справедливости ради заметила травница, – но по определенным дням. А знахаркам намного чаще от речного хозяина что-то нужно, вот и таскаются к нему только так. Сейчас поток просителей оборвался, вот он и злится.
– Так, наоборот, должен был обрадоваться твоему появлению.
– Нет, – покачала головой Ива. – Он обиделся. Значит, будет пакостить. Если ходить регулярно, может, и отойдет. Но у нас нет столько времени.
Светлый немного погодя снова кивнул.
– Люди в опасности? – уточнил он.
Теперь уже задумалась Ива.
– Нечисть, как правило, не делает различий между людьми. Если провинился один, провинились все, – начала она рассуждать вслух. – Однако некоторых они все-таки выделяют. Знахарей, ведьм, тех, кто дары приносит, просто любимчиков… На знаю, Калли. Логика нечисти совсем иная, просчитать ее практически невозможно.
– Но ты же сказала, что можно было заранее понять, какая будет реакция на твой визит, – то ли возразил, то ли напомнил эльф.
– Да, можно было.
Девушка замолчала, а Калли подумал, что логику женщин тоже просчитать практически невозможно.
«Дорогой брат!
Как твое здоровье? Как поживаешь? Есть ли известия от родителей и Энтони? Будет оказия, передавай им привет и самые лучшие мои пожелания.
От всей души, любезный брат, надеюсь, у тебя все хорошо и есть свободное время. При чем тут время? – спросишь ты. Я с радостью отвечу тебе на этот вопрос, сперва напомнив тебе про не раз высказанное тобой желание получить от короля за свои заслуги замок и земли во владение. Это твое желание еще не исчезло, не изменилось под давлением насущных дел, коих, как я ведаю, у тебя всегда немало? И вновь надеюсь, что такого не случилось, ибо я, кажется, нашел чем тебе порадовать нашего славного монарха. Смею верить, и мои заслуги не останутся не замеченными…»
Дальше Златко подробно рассказывал о подозрительном засилье миугарийцев в Вазране, отстранении местных от всех важных дел, пропавших детях и бунте.
«Уверен, все это неспроста. Любезный мой брат, думается мне, что таковую неслыханную ситуацию можно преподнести королю в самом выгодном для нас свете. Например, как попытку захвата власти, интриги неспокойных наших соседей или что-то подобное, думаю, тебе с твоим пониманием ситуации при дворе будет яснее видно, какую историю рассказать.
Хочу только предупредить, дорогой брат, выходцев из соседней страны много. Точных сил я не ведаю, но вот тебе примерный расчет…
…Поэтому всяко надеюсь на твое благоразумие со стратегическим твоим мышлением вкупе, которые не позволят тебе взять с собой малое количество людей и надоумят позвать магов, опытных и толковых, которые умеют поболе моего и славных друзей моих. Прошу тебя, милый брат, не скупись на телепорты. Трата сия непременно окупится. И поторопись, брат, жду тебя с величайшим моим нетерпением.
Засим остаюсь искренне твой
Златко Бэррин».
На почте пришлось разориться на иглистого дракончика[1].
– Ты уверен? – Грым потянул носом, пытаясь определить, откуда так вкусно пахнет.
– Не беспокойся… – Златко огляделся по сторонам и замолчал, хотя у фразы явно планировалось продолжение. Спустя минуту Бэррин все же придумал, как ее закончить: – Предложение слишком заманчивое.
Через полчаса Златко, Грым и Дэй сидели за столиком на постоялом дворе Марты, старательно обсуждая только нейтральные темы, заодно исподтишка разглядывая окружающих. Как назло, все присутствующие выглядели совершенно обычными и оттого весьма подозрительными.
– Слушайте, стратеги, – вдруг прервала разговор гаргулья, – а где Ива и Калли?
– Я думаю, в травяных рядах, – хохотнул тролль. – Соревнуются, кто больше названий знает.
Друзья хмыкнули, но призадумались.
– Может, не стоило их одних отпускать, когда тут такие дела творятся? – пробормотал Грым, озвучивая общую мысль.
– Ага, особенно когда вы тут переворот задумали, – мгновенно среагировала Дэй, хотя сама же участвовала в планах друзей. – Как бы наши враги не подстраховались… за счет Ивы и ушастого… тьфу, Калли.
Тролль расплылся в довольной ухмылке, как всегда, когда кто-то еще использовал данное им, Грымом, прозвище.
– Может, поискать? – не желая сейчас ссориться с гаргульей, продолжил он.
– Сидите, – буркнул Златко. – Если будем метаться по городу, только привлечем ненужное внимание. Сами явятся. Раньше вечера к ним вряд ли кто-то сунется.
– А вдруг они до ночи где-нибудь задержатся? – не унималась Дэй.
– Ива? Калли? – приподнял брови Бэррин. – Ты хоть один такой случай помнишь?
Гаргулья задумалась:
– Ну-у если Ива с ее упырем…
– Это не считается, – отмахнулся Синекрылый.
– Не дрейфь, клыкастая, скоро явятся.
Но Калли с Ивой не явились ни вечером, ни ночью. Сначала их друзья, перебравшиеся в комнату над таверной, не переживали. Они ведь собирались искать детей, то есть ходить по городу, расспрашивать родственников, соседей о тех днях, каких-нибудь странностях. В это время года допоздна светло, город притих после недавних событий, даже пьяниц не слышно. Что может случиться с двумя магами в таком месте? Да, дипломов у них еще нет, но парочки простейших заклинаний для местной публики будет достаточно. А с чародеями они бы сами не связались. По крайней мере, раньше за ними такого не водилось. Оставался самый неприятный вариант – миугарийцы.
– Если бы это были они, – Грым тер лоб, будто это помогало ему думать, – мы бы уже об этом знали. Поверь мне, уже требовали бы от нас чего-нибудь.
– Или их уже прирезали где-нибудь. – Лицо Дэй ничего не выражало, как и всегда, когда ее переполняли нешуточные эмоции.
– Но зачем? – Златко отгонял панику рассуждениями. – Зачем это делать где-то в городе, если удобнее прийти сюда и всех перерезать одним махом. Если уж решились на это.
Ответов не было. Вернее, все какие-то несуразные.
– Слушайте, а если они нашли детей? – предположила Дэй. – В смысле нашли причину их исчезновения.
– Тогда тем более должны уже быть тут и хвастаться, – не понял Грым.
– А если они ее не очень успешно нашли? – то ли пояснила, то ли намекнула гаргулья.
– Да, это вариант. Или сидят в засаде где-нибудь, – пробормотал Златко. – Кто знает, куда они собирались отправиться?
Неожиданно юные маги поняли, что совершенно не представляют, куда их пропажа могла податься. Только в теории, но ни одного адреса или имени.
– Друзья называется, – тоном, каким обычно ругался, выразил общую мысль Грым.
– Ладно, – сжал виски Златко, обещая себе, что ни на какие самостоятельные расследования больше никого не пустит. Только все вместе! Идея была здравая, но осуществить ее не удалось. – Сейчас мы должны сделать то, что обещали, потом займемся поисками этой парочки. Надеюсь, их, в отличие от пропавших детей, удастся найти!
– Желательно живыми, – кивнул тролль, поднимаясь и поправляя широкий, жесткий пояс.
– И хотя бы относительно целыми. – Гаргулья размяла крылья и проверила меч.
Несколькими часами ранее Ива и Калли, живые и полностью целые, неторопливо шли по лесу, возвращаясь в город. Знахарка почти не отрываясь смотрела под ноги, то ли ища интересные растения, то ли переживая недавнюю позорную сцену с водяным. Эльф шел рядом, пытаясь заставить себя думать о том, что делать дальше, но постоянно отвлекался на лес вокруг. Он действительно скучал по дому. В каменном Стонхэрме все отличалось от его родного Лайомеехела. Сначала это показалось благом – избавиться от всего, что напоминает о месте, откуда изгнали, пусть и под предлогом учебы. Ха, смешно, столь юных эльфов никогда не отправляют к людям так надолго: слишком очеловечиваются, без гуманитарного подтекста. Калли и сам чувствовал, как поменялся за этот год. Как знать, к добру или худу. В Светлом Лесу он всегда твердо знал, что должен ценить и защищать. Проведя рядом с новыми друзьями меньше года, юный эльф начал сомневаться во многом, что считалось фундаментальной основой жизни для его соплеменников. И самое ужасное, далеко не всегда понимал, как относиться к таким переменам в себе – как к деградации или, наоборот, прозрению. Поэтому, может, и хорошо, что скоро каникулы и нужно возвращаться в Светлый Лес. Кто знает, вдруг там он разберется в новых мыслях и чувствах.
