– Ты чё, не поняла, сука? – донеслось с лестничной клетки.
«Так это все на самом деле», – подумал я.
Подняв тело в вертикальное положение, я, пошатываясь, подошёл к двери. Надо отметить, что тело с каждым шагом слушалось всё лучше. Часы показывали 23:17.
Шум в подъезде не стихал. Я открыл дверь и, как был, в джинсах, носках и майке, вышел на лестничную площадку между квартирами.
Моим глазам предстала следующая картина. Двое… хм… людей стояли у противоположной стены, перед дверьми наших соседей. Чёрные куртки, короткие стрижки, на пальцах какие-то синие узоры. М-да, «синие», пришлые среди ночи, ломятся в дверь коренных. Они что, самоубийцы или, может, обдолбанные… как я. Ладно, поглядим, что будет дальше.
В соседней квартире живут Лена и Гена Соломатины. Гена – купец, торгует с Южной Колонией и, вероятно, не только с ней.
Я посмотрел на «синих» дружелюбным взглядом и миролюбиво сказал:
– Друзья, – вытянув руки перед собой, – зачем шуметь в такое позднее время, не лучше ли отложить решение важных вопросов на утро? Утро вечера мудренее.
Парочка тут же расслабилась, хотя сначала насторожилась, один из них, постарше, даже руку за пазуху запустил.
– Пошёл на… отсюда! – деловито высказался тот, что был помоложе, и сделал шаг навстречу.
Напрасно. Я сместился влево, поставив двоих в линию. Молодой дёрнулся вперёд, я его встретил косым, снизу вверх, ударом ноги. Люблю этот удар: человек думает, что его бьют по яйцам, поворачивает таз, защищаясь, и получает по внутренней стороне бедра. Кто знает, что это такое, тот понимает, как это больно. Молодому тоже было больно, хотя бил я костяшками пальцев, а не носком берца.
– Уй-я, – простонал он и присел и тут же получил новый удар с разворота. Его отбросило назад на приятеля, почти вытащившего пистолет.
Я врезал ногой по локтю второго бандита и добавил кулаком в нос. Нос хрустнул.
– Ленка, выходи. Это я! – крикнул я и наклонился над бандитами.
Обыскал их, изъял один револьвер, нож, немного бумажных денег и два золотых червонца. Нарушителя спокойствия, которого я вырубил первым, отложил, это явно исполнитель, а вот второй – птица поважнее.
Тычок под колено, и бандит приходит в себя.
За спиной щёлкнула дверь, вышла Лена, длинные волосы всклокочены, лицо зарёванное, лёгкий халат накинут поверх ночнушки. Ножки стройные, грудки подрагивают под халатиком, рядом девчушка пяти лет к ноге жмётся.
Бандит открыл глаза, попытался вдохнуть носом, не получилось.
– Что ты тут делаешь? – спросил я.
Он скосил глаза на Лену. Я взял его губу и повернул на сто восемьдесят градусов.
– На меня смотреть, мразь! Что ты тут забыл?
– Кто такой Лом, ты слышал? – спросил налётчик и тут же получил пальцем в глаз.
– Ещё раз вопрос задашь, и я тебе оба глаза выдавлю, – сказал я тихо, но очень проникновенно.
– Ну, в общем, Генка, – ответил бандит после паузы, – должен моему хозяину – взял товар под реализацию, обещая вернуть долю. А сам пропал. И нет его до сих пор.
– Генка пропал? – спросил я у Лены.
– Да, – ответила она, – два дня назад должен был вернуться.
– Так, понятно. А вы на хрена сюда приперлись? – продолжил я опрос бандитов. – Можно было нормально договориться.
Он задумался, видимо, решал, говорить правду или промолчать. Решил в пользу правды:
– Базар был, сегодня коренных сильно пощипают. Не по чину они жируют. Вот и решили наведаться.
– Кто базарил?
– Хозяин мне не докладывает.
Опять не врет. Ладно.
– Ладно. Так, валите отсюда оба! Ещё раз увижу, изуродую и тебя, и твоего Лома. Понял?
«Хотя хозяину твоему всё равно не жить», – мысленно добавил я.
– Понял.
Бандит поднялся и помог своему корешу, уже приходившему в себя.
– Эй, погоди, – крикнул я.
– Чего? – спросил старший.
– Для симметрии, – ответил я, быстро схватил его за уши и вывернул. Послышался влажный хруст. Бандит заорал, ему очень хотелось обматерить меня, а ещё лучше потыкать острым ножиком, но он сдержался. Подхватил молодого парня под руки и быстро спустился с лестницы.
Из дверей квартиры за всем происходящим наблюдала Лена, девчушка убежала. Я подошёл к Лене, обнял, почувствовал под тонкой тканью тепло ее тела, коснулся ее нежной кожи.
– Может, останешься? – попросила Лена.
Я скрашивал её одиночество, когда Генки не было дома, ну и сестры, само собой.
– Нет, Лена, не могу. Правда.
Девушка кивнула.
– Вот, держи, – я протянул ей револьвер, отнятый у бандита. Золотые монеты забрал себе.
– Да у меня есть.
– Держи, я сказал. Дверь запри. Никому не открывай, – и после паузы: – Не переживай, вернётся твой Гена. Я уверен.
Лена улыбнулась и кивнула. А глаза блестят. Любит всё-таки его, мерзавка.
Она вошла в квартиру. Щёлкнул дверной замок. А я отправился к себе, надо экипироваться.
Но первое, что я сделал, проверил, работает ли телефон. Телефон молчал, это плохо! Очень плохо.
Пора облачаться в «гражданские доспехи». Я достал из шкафа мою гражданскую куртку для боёв в городе: в основе – кевлар, обшитый обычным дерматином, прошитый стальной проволокой и усиленный двумя небольшими стальными пластинами на груди. Внутри куртки были четыре специальных кармана – для магазинов к «стечкину». Под воротником, в петлях, три метательных ножа. Кроме куртки, мне понадобятся специальные джинсы из очень плотной ткани, ножом не вдруг прорежешь, и, конечно, мои любимые берцы. Нет, вовремя мне Петрович патроны подарил. Я быстро зарядил два магазина, а коробку с оставшимися патронами сунул в карман.
Кобуру с пистолетом под мышку, джинсы на ноги, армейский нож на пояс, сверху куртка – я готов!. «Силуэт» всегда у меня на правой руке. Теперь вперёд.
Едва выйдя на улицу, я услышал несколько автоматных очередей, причём долетавших из Центра.
«Там же Лика!» – подумал я.
Но тут же успокоил себя: в Центре гарнизон, солдаты, охрана, дежурные маги. Опять раздалось несколько выстрелов. Я уже собирался бежать на звук выстрелов, как засёк взглядом движение слева. На противоположной стороне улицы, у магазина с разбитыми ставнями, суетилось несколько человек.
«Ё-моё, что за ночь?» – подумал я и двинулся к ним.
Чуть приблизившись, я прокачал ситуацию. Шпана дербанит магазин. Семь человек, все в коричневых куртках, шастают туда-обратно с коробками через разбитые ставни. Причём магазин, судя по всему, разбила тоже именно эта шпана, не падальщик. Интер-ресно…
– Эй, парни, хорош! – крикнул я.
Шпана насторожилась и замерла. Все семеро, четверо более-менее взрослых и трое – совсем писюнва, лет по двенадцать, двинулись ко мне, точнее взяли в оборот. Двое самых рослых начали обходить справа и слева. Один щекастый, в капюшоне и с битой, второй тощий, костлявый, в тонкой шапке, то ли с кистенем, то ли с простой цепью, намотанной на кулак.
А в центре стоял лидер, я его сразу засёк – по походке, по взгляду. На вид лет шестнадцать, смуглый, со сломанным носом, куртка сбоку топорщится. Ствол, похоже. Плохо, что сразу этого не просёк, прокололся. Справа от вожака стоял совсем мелкий парень, чем-то на него похожий, тоже смуглый, брат, что ли?
– Чё, мужик, повы***ваться захотел? – спросил главарь.
Писюнва ко мне на «пробивку» подходить не стала.
Где-то вдалеке раздались выстрелы – уже не автоматные очереди, а настоящая перестрелка. Шпана на неё не обращала внимания, вконец оборзели.
«Твою мать. В Городе хрен знает что происходит, мне нужно туда, где стреляют, а я тут время теряю на эту шпану, молокососы, убивать неохота. Ладно, посмотрим как пойдет», – пронеслось в голове.
– Чё молчишь? – опять спросил главарь. – Зассал?
Щекастый с битой встал справа, тощий – слева, между мной и магазином.
– Да ладно, пацаны, вы чё? – пролепетал я и сделал вид, что пошёл на попятную. Поднял руки, сделал полшага назад. Парни по бокам напряглись.
– Чё вы, пацаны, я всё понял, – повторил я, добавив в голос жалостливые нотки.
И, резко выбросив влево локоть, сломал нос тощему, а свободной рукой сорвал с него шапку. Одновременно с разворота ударил главаря в пах, а сорванная шапка полетела в лицо щекастому. Бита впустую пролетела над моим плечом, парня развернуло, и я от души влепил ему ногой в печень. Щекастый выпал из реальности.
А мелкий бандит и остальная писюнва уже удирали от меня в другую сторону. Хорошая реакция, ничего не скажешь. Я поднял с земли биту и запустил её в мелкого брата главаря. Палка приземлилась хорошо, прямо в затылок.
Из всей шайки не удрал и не потерял сознания только вожак, он лежал на боку и скулил, одной рукой держась за промежность, а другой пытаясь достать из куртки оружие.
– Ну ты сам виноват, парень, – сказал я.
И вынув из кобуры «стечкин», я с чистой совестью выстрелил ему в голову.
Как только я спрятал пистолет в кобуру, опять застрекотали автоматные очереди, вдобавок к ним присоединился стук двух пулемётов.
