Дверь в подземелье приоткрылась, и стражник пригласил Мала последовать за ним. Принц вышел за пределы арены и сел в закрытую повозку, запряженную двумя лошадьми. После короткой поездки по ночному городу Мала ввели во дворец правителя Дамиетты. Здесь его ждали меч с золотой рукоятью, сорочка и штаны из ткани темно-зеленого цвета, расшитые золотистыми треугольниками. Мала накормили и проводили в комнату для приема гостей. Через некоторое время здесь появилась женщина в желтом одеянии. На ее голове сияла золотая диадема в виде змеи. Мал увидел знакомый блеск в глазах. Это был взгляд молчаливой вдовы, это был взгляд Маргариты. Оборотень проникла в тело женщины, царствующей в Дамиетте.
– Отпусти моих друзей, – потребовал Мал.
– Я не могу причинить им насилие, они свободны, – ответила она.
– Почему ты преследуешь меня?
– Ты мой возлюбленный.
– Я люблю Маргариту, ты знаешь это.
–Ты ведь уже чувствовал себя в силе? Помнишь, у госпожи Лей-Лы? – спросила оборотень.
– Я помню, – сказал Мал.
Сильный и яростный дракон, испепеляющий зло, сочетающий силу и мудрость, – тогда это был он и никто иной. Женщина подошла к Малу и прильнула к его губам. Он поддался поцелую и почувствовал, что внутри него просыпается всепобеждающая сила. Мал увидел в окне горы и пожелал оказаться там, над вершинами, чтобы вдохнуть воздух, поднимающийся из каменных ущелий. Мал устремился в окно и оказался в беспредельном воздушном пространстве. Город превратился в маленькую точку на гигантской плоскости, но Мал, на удивление, четко мог видеть, как его друзья покидают подземелье и бредут в темноте по улицам города.
На следующее утро, когда всадники и прибившийся к ним Асгур выехали за пределы Дамиетты, Хуфтор рассказал, что этот город построен на пепелище одного из первых Мемфисов, города богов, древней столицы египетских фараонов, сожженной мусульманами.
– Тогда города были намного больше, чем сейчас. Последний Мемфис, отстроенный сотню лет назад в Галаре, пылинка по сравнению с тем, что было раньше. Мусульмане и христиане ненавидят египетских богов. Они думают, что, если сотрут в пыль каменных идолов, сожгут старые города и перебьют певцов исполняющих древние гимны, то египетские боги падут сами собой.
– Насколько мне известно, город сожгли египтяне сами, без принуждения, отказавшиеся от древней веры, – возразил Мал Хуфтору.
– Мусульмане заставили людей поменять кожу, но им не удалось переделать их естество. Если бы всё было так просто, то Египет покорился, подобно другим странам, склонившим колени перед мусульманами. Я не знаю ни одной силы, способной подчинить Египет. Это не доступная никому тайна. Она восходит к глубокой древности. Все, живущие на египетской земле, невольно приобщаются к ней. Чтобы искоренить дух Египта, придется уничтожить всех от мала до велика. Но и это ничего не изменит. Придут люди, говорящие на разных языках, рожденные в разных семьях, и им придется считаться с древней культурой. Иначе она подомнет их под себя. Чтобы остаться самим собой в Египте, надо обладать силой святых отшельников. Но тем не нужно уничтожать старинные города и храмы: эти места служат для них испытанием духа.
Во время очередной стоянки Мал приказал получившему больше всех ранений Верну пересесть на верблюда Асгура, а тому наоборот, сесть на коня Верна. Пока путники разливали воду, запасенную в двух кожаных мешках, Мал разглядел вдали полуразрушенные стены заброшенного города. Проводник сказал, что это остатки великого Мемфиса.
– В этом городе правили цари-шуты, но эти счастливые плохо кончили.
– Ты хотел сказать несчастные? – уточнил Мал.
– Если бы я хотел сказать несчастные, то я бы так и сказал «несчастные», – возразил Хуфтор. – Но это были именно счастливые цари.
– В чем же заключалось их счастье? – спросил Мал.
– Великие выдумщики, они были наивны и простодушны, и веселье никогда не покидало их.
Поддавшись любопытству, принц направился к развалинам Мемфиса. Торчащий из земли посох, увенчанный маской, пробудил в нем смутные воспоминания о снившемся много ночей подряд городе, где жители скрывали лица под масками, ежедневно меняя одну на другую. Мал вступил на белый песок, покрывающий разрушенный город, и видение вечного маскарада ожило. Он увидел лежащий на песке шестигранный камень и почувствовал, что за ним кто-то идет. Обернувшись, он увидел нубийца, достающего на ходу меч из ножен. Мал вынул клинок и приготовился к поединку. Нубиец атаковал первым, но принц легко отбил выпад и нанес ответный удар, вонзив клинок в грудь противника. Нубиец замер в недоумении и исчез. Мал огляделся: он стоял в пустой дворцовой зале. Стены были покрыты цветными росписями. На полу в беспорядке валялась карнавальная одежда. Со смешанным чувством Мал подошел к одной из стен, чтобы рассмотреть начертанные на ней рисунки. Им овладела непонятная тревога. Внезапно он увидел короля Гербранда.
Откуда он здесь взялся? – удивился Мал.
Отец взглянул ему прямо в глаза и вдруг подпрыгнул, приземлившись уже с широко раскинутыми руками, после чего обернулся вокруг себя, пританцовывая с удивительной для короля ловкостью. Вернувшись в прежнее положение, он гордо поднял голову, уперев руки в бока, как будто настаивая на том, что его превосходство над Малом заключается именно в этом умении выплясывать шутовской танец. Мал услышал шаги за спиной. Он обернулся и увидел Хуфтора:
– Принц, здесь нельзя задерживаться надолго.
– Почему? – спросил Мал.
– Шуты никогда не умирают, они продолжают смеяться над нами даже с небес.
Словно в подтверждение его слов во дворце раздался смех. Это был источающий веселье смех беззаботного существа. И Мал засмеялся вместе с ним.
– Только не это, – выдавил из себя Хуфтор. – К выходу!
Он схватил хохочущего Мала и потащил наружу. Мал был не в силах сопротивляться. Он не понимал, чего так боится Хуфтор. Добежав до ворот, они свалились наземь и стали хохотать во всю глотку. Успокоившись, Хуфтор сказал:
– В этот раз нам сильно повезло…
– Что ты имеешь в виду? – спросил Мал.
– Разве ты не понял?! Мы чуть не умерли от смеха! Еще немного и мы были бы уже мертвы.
– Неужели мы могли умереть?
– Пытку смехом придумали цари-шуты. Она настолько жестока, что обычный человек не может ее вынести.
Всю оставшуюся дорогу Мал едва сдерживал смех. Даже мысли о Маргарите не могли избавить от желания рассмеяться.
– Далеко ли отсюда до Абидоса? – спросил он Хуфтора.
– Еще не близко. Нам предстоит проехать всю Сабию – ответил проводник.
Они нашли спутников, укрывшихся за холмом, седлали лошадей и продолжили путь.
– Не люблю пустыню, – проговорил Морквард, – песчаные холмы возникают то тут, то там, и никогда не остаются на одном месте. Как ты находишь дорогу, Хуфтор?
Проводник не торопился с ответом. Пока он раздумывал, Асгур пропел:
Рожденные в пустыне бедуины
в пески приходят, словно в отчий дом.
Здесь нет для них неведомых дорог.
Куда бы ни пошли, рука Отца им в помощь.
Он не оставит их в своей заботе
холодной ночью посреди дороги,
он даст им сил пройти дневное солнце,
и путь к воде укажет, пусть тогда,
когда любой другой уже умрет от жажды.
Хуфтор молчал до тех пор, пока на их пути не появились растущие из песков сухие розы. Они дали ему повод в очередной раз проявить свои познания:
– Эти розы Иерихона. Они выросли на следах, оставленных матерью христианского Бога Иисуса во время бегства из Иудеи. Бедуины выменивают за цветы хлеб у паломников. А сарацинские женщины готовы отдавать за них золотые монеты. Воду, настоянную на лепестках роз Иерихона, женщины пьют во время беременности, что очень способствует ее благоприятному течению.
Роза, что была намного крупнее остальных, привлекла внимание Мала, и он свернул с дороги. За ним последовал Дан. Цветок под солнечными лучами переливался яркими красками и источал чудесный аромат. Мал спустился и подошел как можно ближе. Еще мгновение и принц не мог оторвать взгляд от прекрасной розы. Аромат кружил голову, и Мал ощущал, как цветок проникает ему в душу и согревает ее своей красотой. Притяжение между розой и человеком достигло такой силы, что Мал не сдержался, и на его глазах проступили слезы. Мал бездумно сорвал один из маленьких оранжевых плодов, созревающих на стебле цветка, поднес ко рту, положил на язык и дождался, пока он превратится в сок. Тоже самое проделал Дан. Вкушение плодов принесло путникам освобождение от невидимых нитей, не позволяющих уйти прочь. Роза прямо на глазах распустила новые цветы, и они обратились в плоды, ничуть не уступающие в привлекательности сорванным.
