Сейчас граф ночует в другом крыле здания. Свадьба назначена на завтра, стало быть, завтра к нему присоединится графиня, а сегодня ее разместили здесь же, поблизости. Увидела Элис и служанку Адоры, старушку, похожую на серую мышь. Пока Охотница бродила по пустому коридору, служанка несколько раз выглядывала из покоев невесты и тут же пряталась. Элис познакомилась с расположением помещений и вернулась к бородатым стражникам.
– Ну как, чудища не появлялись? Я не слышала криков ужаса, значит, все в порядке?
Не слишком тонкая шутка, но стражники снова посмеялись. Они пустили по кругу флягу, предлагали и Элис, но та отказалась:
– Разве я похожа на человека, способного лишить честного воина глотка вина?
– Нет, прекрасная госпожа Алисия, – бодро ответил солдат, предлагавший флягу, – скорее уж ваша милость похожи на человека, взгляд которого заменит честному воину целую бочку самого крепкого вина!
Он как раз передал флягу приятелю, и тот, расслышав ответ, поперхнулся от смеха. В дрожащем свете факела его мокрая борода показалась Охотнице красной из-за пролитого напитка. Солдат торопливо утерся, но это происшествие напомнило Элис о странном цвете бороды графа Фиоро.
А вскоре появился и сам господин замка. Он с трогательной заботой проводил невесту до дверей ее временного жилища, спросил, довольна ли она покоями, и пожелал спокойной ночи. Элис прокралась за ними и наблюдала всю сцену. Когда дверь за Адорой захлопнулась, граф постоял немного, рассеянно улыбаясь собственным мыслям. Потом огляделся, но не заметил Элис. Считая, что никто его не видит, Фиоро вытащил припрятанный под одеждой крошечный сосуд и сделал быстрый глоток. Потом пошел прочь, на ходу утирая бороду. Элис показалось, что на тыльной стороне ладони остались влажные пятна синего цвета.
На следующий день состоялась торжественная церемония. Во дворе замка, убранном цветами и гирляндами, собралась толпа – чуть ли не весь королевский двор и аристократы из близлежащих владений, а также многочисленные вассалы графа Фиоро, и все эти благородные господа съехались поздравить молодоженов. Среди сборища, сияющего улыбками, шелками и драгоценностями, Элис, вся в черном и при оружии, чувствовала себя чужой. К тому же она не выспалась, поэтому старалась держаться в стороне от праздничной толпы, чтобы не портить гостям графа настроение своей хмурой миной.
Обряд провел сам король, как Великий Предект Валарда. Элис в который раз поразилась умению держаться по-королевски, которое странным образом сочеталось у Ангольда с печатью бесконечной усталости, заметной на его лице в те мгновения, когда на короля никто не смотрел. Вернее, сам Ангольд считал, что не смотрят. Но Охотнице-то положено не упускать его величество из виду, а самой держаться в тени. Однако, какой бы груз ни лежал на душе короля, обращаясь к жениху с невестой и к гостям, он говорил звучно и торжественно, выглядел внушительно. В белом предекторском облачении, поверх которого струилась пышная белая борода, король напоминал Светлого Предтечу с храмовой мозаики – величественный, благообразный и мудрый.
Принц Валентин стоял, как полагается доброму сыну, позади его величества и тоже притворялся – но он скрывал не вселенскую усталость, а скуку. Причем он, в отличие от короля, притворялся плохо.
После того как необходимые слова были произнесены и супруги обменялись кольцами, заговорил граф Фиоро. Он пригласил всех почтить присутствием трехдневные торжества и повеселиться на славу. Гости разразились радостными криками, Фиоро призвал сеньоров вооружаться и садиться на коней, трибуны ждут гостей, а ристалище ждет героев! Толпа, подобно реке из ярких шелков, потекла из замковых ворот на луг, занимать места на трибунах, а рыцари поспешили к своим шатрам.
В веселом гомоне многолюдного сборища Элис не сообразила, когда именно поблизости оказался принц, позади которого неловко, бочком, двигался дылда паж.
– Алисия, поторопись! – весело заявил принц, шагая рядом. – Не то опоздаешь занять хорошее местечко и не увидишь, как я буду вышибать противников из седел! Уверяю, на это стоит поглядеть! Я бы проводил тебя к трибунам, но мне нужно успеть вооружиться. Эй, паж, проследи, чтобы госпожа Охотница расположилась с удобствами. Можешь толкаться и распихивать с дороги тех, кто будет мешать.
– А ну, как я пихну кого важного? Беда выйдет, – неуверенно возразил здоровенный увалень.
– На тебе мои цвета, ты мой вассал, – отрезал Валентин. – Скажешь, что жаловаться могут принцу. Ступай. И помни, что я вчера тебе сказал.
И паж исполнил повеление его высочества с похвальной точностью. Он попер сквозь толпу, прокладывая дорогу, а Элис за его широкой спиной шагала, не встречая препятствий. Позади нее раздвинутая плечами пажа толпа снова смыкалась, вслед летели вопли тех, кто оказался сметен в сторону, но паж бросал через плечо:
– Покорнейше прошу не сердиться, приказ его высочества Валентина!
Элис с запозданием сообразила, что этак можно заиметь и врагов при дворе, а уж шепотки пойдут точно – все заметили, кому прокладывает дорогу паж принца. Потом она вдруг поняла, что движутся они с верзилой не по прямой – он словно нарочно выбирает, кого толкнуть сильнее. Интересно, с кем хочет испортить отношения красавчик Валентин? Но рассуждать было некогда, нужно было спешить за провожатым. Опомнилась Элис уже на трибуне среди зрителей, которые приветствовали криками рыцарей, проезжающих по ристалищу. Самую высокую трибуну отвели королю, рядом с ним сидели Фиоро и Адора, только что ставшая графиней, вокруг них – представители высшей знати.
Ниже располагались места для благородных гостей. Чем дальше от короля – тем беднее наряды. Элис оказалась во втором ряду, среди родовитых господ, совсем рядом с Ангольдом. А Валентин вскоре объявился на ристалище среди участников турнира – верхом на ослепительно белом жеребце, в белых доспехах, он сиял среди рыцарей, словно звезда. И широко улыбался из-под забрала, разглядывая дам на трибунах.
Наконец, на посыпанном песком поле собралось достаточно бойцов, чтобы можно было объявить начало турнира. Рыцари отъехали в сторону, на опустевшем ристалище показался герольд, который провозгласил регламент турнира: сегодня вассалы жениха бросают вызов всем желающим. Любой может сразиться с одним из рыцарей Фиоро. Тот, кого трибуны объявят победителем сегодня, получит право назвать одну из присутствующих дам королевой турнира.
А завтра состоится большой бой – тридцать рыцарей из числа вассалов Фиоро во главе с графом – против тридцати гостей, которых выберет победитель парных состязаний. Закончив свою речь, герольд развернул лошадь и под рев трибун покинул ристалище. Шестеро графских вассалов выехали к краю поля, поджидая соперников. Взревели трубы, и на противоположной стороне рыцари принялись спорить, каждый хотел оказаться среди первых участников.
Элис следила за Валентином, но принц как будто не спешил. Он даже уступил право первого поединка, хотя ему-то наверняка позволили бы сражаться. Вот определились соперники, шесть рыцарей встали против графских воинов. Прекрасное зрелище! Полированные латы сверкают на солнце, разноцветные щиты с гербами и расшитые плащи, которыми играет ветер…
Охотница неуверенно огляделась – вокруг стоял ор, знатные господа и утонченные дамы некрасиво разевали рты и размахивали руками, приветствуя знакомых воинов. Их крики сливались в нестройный хор, среди которого невозможно было различить ни одного членораздельно произнесенного имени или девиза. «Видимо, так полагается», – решила Элис. Сама она сидела тихонько и с опаской следила за соседями. Кажется, здесь мгновенно вскипели такие страсти, что, глядишь, битва разгорится и на трибунах. Особенно сильно волновался престарелый господин рядом с Элис, топал, вопил… на сморщенных стариковских щеках вспыхнул багровый румянец…
Тем временем бойцы уже изготовились к поединкам и приняли из рук оруженосцев тупые турнирные копья. Вассалы Фиоро были в цветах господина – зеленом и желтом, снаряжение их противников пестрело самыми разными оттенками. Осталось дождаться знака. Элис оглянулась. Король приподнялся с резного кресла и махнул рукой. Выражение его лица могло с равным успехом выражать и смертельную скуку, и торжественную серьезность.
Повинуясь вялому взмаху королевской длани, трубачи надули щеки и извлекли из инструментов надсадный вой. Рыцари устремились навстречу друг другу, склонив копья. Сперва они пустили коней шагом, потом пришпорили и наконец перешли в галоп. Две пестрых грохочущих волны столкнулись посередине ристалища под лязг и звон доспехов. Со звонким хрустом треснули копья, к голубому небу взлетели обломки… Все желто-зеленые усидели в седлах, а из гостей четверо лежали на песке. Оруженосцы выбежали на посыпанное песком поле – кто ловить лошадей, лишившихся седоков, а кто поднять упавших рыцарей. Те ворочались в тяжелых доспехах и не могли подняться самостоятельно.
