Темнело. Еловая поросль становилась мутной, словно бы нарисованной одной крупной кистью, которую окунули в скучный серый цвет. Всё сливалось перед глазами в одно неразличимое пятно, и хуже всего было ощущение, что это с твоим зрением что-то случилось, а не с временем суток – ведь небо-то, даже затянутое тучами, светлело, а на земле уже нельзя было разобрать лица идущего рядом человека! В вечернем полумраке многие чувствовали себя такими же беспомощными, как и в полной темноте. Отряд сбился в плотную группу, во все стороны ощетинились факелами, хотя пока от них и не могло быть толку. А будет ли потом… Как повезёт!
– Нельзя держать их в руках, – обронил принц. – Надо либо в края повозок воткнуть, либо дать в руки тем, кто не сражается.
– Когда припечёт, сражаться будут все. Даже бабы, – рассмеялся Годтвер.
– На погибель вы нас ведёте, – пробормотал кто-то, не видный в темноте.
Но с поборником из Остреборха такие штуки не проходили – он встрепенулся.
– Что? Ещё один? Давай, выходи сюда и покажи нам, как следует вести людей к счастью! А мы поучимся. Валяй – показывай! Что – затихарился? Много вас, способных только ныть и требовать! Жалкие никчёмыши… Принц, по мне, так пусть бабы несут факелы. В случае чего смогут ими отбиваться.
– Я думал поставить женщин в центр группы, где безопаснее.
– Здесь нигде нет безопасного места, господин. – Годтвер один был отлично заметен в сгущающемся полумраке. И почему бы? Не свет же он источает, в самом деле! – Так что им лучше приносить пользу в бою, чем где-то прятаться. Больше шансов на выживание. Да и где тут спрячешься.
– Допустим, ты прав. – Роннар пожал плечами.
А спустя несколько минут бестии напали.
Они налетели из молоденького ельника, будто так и сидели там от начала времён, а сейчас наконец решили размяться. Бесшумные, как тени, стремительные, как стрела, запущенная из арбалета, бестии сразу сорвались на бег, едва высвободили плечи из зарослей. Ночной сумрак, порождённый лесными глубинами и подгребавший под себя долину, ступал всего на шаг впереди них. Предупреждающим окрикам опытных бойцов очень быстро ответили панические вопли из уст беженцев – хорошо хоть, что их паника осталась только их проблемой, бойцы ей не поддались. Роннар сперва направил коня навстречу бестиям, но пожалел животное и спешился.
Пока он бежал, зачем-то заглянул в глаза своим врагам – впервые, пожалуй, у него появилось на это лишнее мгновение, а заодно желание. Странное появилось ощущение. Когда ловишь взор человека, в один миг, даже невольно, примерно понимаешь, как он к тебе настроен, в каком он расположении духа, опасен или страдает, а может, добродушен. Попробуй сумей увидеть всё то же самое в лицах нечеловеческих существ! Всё-таки бестии не были людьми, и поборник не способен был понимать логику их поступков, если она выходила за пределы стремления выжить в бою и триумфально справиться с противником.
Но во взглядах тех, кто сейчас молча и неотвратимо бежал ему навстречу, была и очевидная мысль, и движение души, и какие-то вполне живые искры – удивление, хитрая задумка, и даже, пожалуй, уважение к воину, который в одиночку готовился встретить бешеную массовую атаку.
Его движение навстречу толпе, пожалуй, не только выглядело, но и было жестом впечатляющим, и при этом безумным. Тут и самого-то Роннара взяло сомнение. Пока он отдавал себя на волю приобретённым инстинктам, мысль текла свободно, появилось разумное желание отступить под защиту телег, позволить своим ребятам прикрыть себе спину и бока. Но приступ осторожности быстро миновал. Так, в одиночку, поборнику действительно проще, хотя сил хватит ненадолго.
Но долго-то обычно и не требуется.
Уже вломившись во вражескую толпу и начав бой, принц краем сознания уловил и обозначил, что работает не один, а, по сути, в паре с Годтвером. Чёрт его знает, когда остреборхский поборник успел к нему присоединиться, но держался как раз на таком расстоянии, чтоб не создать товарищу проблем ни одним из своих действий, но при этом иметь возможность почти моментально прийти на помощь, если понадобится.
И – более того! – пришёл, когда бестий вокруг стало слишком много, и они надавили, угрожая просто опрокинуть поборника и затоптать его. Сложное и загадочное боевое искусство, дарованное людям лучезарной магией, было рассчитано на ситуацию, когда каждый из многочисленных противников пытается бороться за собственную жизнь. Эти их усилия, по сути, и дают энергию для того, чтоб расправиться с ними. Тут же враг налетел, как цунами или торнадо, которое нельзя разбить на множество слабых составных частей и разобраться с каждым по отдельности.
Роннар быстро сообразил, что произошло бы, не подоспей Годтвер к нему на помощь и не подели с товарищем этот безумный напор. Он помог разбить вражеский поток на ручейки, а дальнейшее уже было делом техники – самой безупречной боевой техники во всём Опорном.
– А ну, назад! – крикнул остреборхский поборник в какой-то момент, и принц немедленно понял, что имеется в виду. В паре с Годтвером они сместились чуть в сторону, пропустили мимо оставшихся бестий, и Годтвер будто угадал, что прямо сейчас и будет просвет, а значит, возможность перевести дух, кинул Роннару фляжку. – Кончай ты губу прикусывать. Дурацкая привычка. Глотни лучше.
– Что это? – скривился тот. Во фляжке оказался перестоявший квас – уже невкусно, но пить пока можно.
– Не брага, не боись.
– Как ты научился так работать в паре?
– А как думаешь? Полагаешь, идея, что чем меньше поборников, тем оставшиеся сильнее, выросла на пустом месте? Нет уж, тут всё просчитано. Парный бой я освоил в ночь после смерти Кинебела.
– После того, как ты его убил?
– Понятное дело.
Роннар не нашёл что ответить и просто вернул фляжку. На миг его замутило, будто он только что выпил не перестоявший, а основательно скисший квас.
– Лучше б вообще не пил.
– Ошибаешься. Как раз глотнуть было очень нужно. Что – перевёл дух? Пошли. Держись меня и слушай! Дурного ж не посоветую!
Они вернулись в бой, и снова парой. Бестии уже вовсю рубились перед телегами, внутрь круга их пока не пустили, разве что несколько одиночек перемахнули через закрытый плетёными щитами груз – таких старались снимать стрелами, но тут уж как получалось. Одна бестия и есть одна, даже если попадёт в круг, с нею там разберутся. Конечно, и одиночка способна была натворить дел в толпе беженцев, но что уж поделаешь – тут ведь сражение, а не отдых на природе. Оставалось лишь надеяться, что сельчане за прошедшее время сделали хоть какие-то правильные выводы и станут сопротивляться без указки.
Роннар отметил про себя, что его солдаты бьются, причём хорошо. В паре с Годтвером он атаковал ещё одну объединившуюся, сработавшуюся группу бестий, которая не спешила рассыпаться на отдельных бойцов. Группа явно стремилась разбить сопротивление кольца защитников в одном конкретном месте, и напирала очень хорошо, жёстко, с пониманием дела. Пришлось им мешать.
И снова Годтвер безупречно вёл свой бой, а заодно Роннару успевал помогать. Принц же в какой-то момент понял, что способен и схватку продолжить, и худо-бедно воспринимать то, что происходит вокруг, даже за рамками его поединка. Конечно, он только воспринимал, даже оценка происходящего приходила с заметной задержкой, но это всё равно было намного лучше, чем прежнее ограничение внимания одним только боем. Роннар догадывался, что злоупотреблять любопытством не стоит – мало ли, вдруг это не новая способность, а просто вариация старой, отжирающая ресурсы сознания и тела – и просто наблюдал, как справляются его люди.
– О чём задумался? – недовольно рявкнул Годтвер, когда они смогли разбросать вражескую группу и, не сговариваясь, решили сделать очередную паузу. – Не в схватке ж размышлять о вечном…
– Так, хватит! – отрезал принц.
Он был, по идее, готов к тому, что остреборхский поборник станет возражать и приставать с вопросами, и собирался просто уйти, плюнув на преимущества работы в паре. Но товарищ не стал лезть со спорами, снова вытащил фляжку, одним глотком опустошил её и отбросил. Потом непринуждённо потянулся, хрустнул суставами, даже сочно зевнул.
– Вот и ладненько. Готов.
– Готов, – ответил Роннар, и они отправились работать дальше.
Перед роящимися, как пчёлы, бестиями его бойцы отступали, плотнились между телегами, а потом одну из них опрокинули, разбив круг, и стало бы совсем тяжело, если б вперёд не полезли хмурые мужики из числа беженцев – в большинстве с топорами, кто-то с рогатинами или вообще с тем, что под руку подвернулось. Дрались неумело, глупо, часто мешались под ногами, но всё же это была свежая сила, на которую хотя бы частично отвлеклось внимание врага.
Даже женщины не всегда оставались в стороне, размахивали факелами, отпугивая бестий, или подавали мужчинам оружие. Их стараниям, правда, принц уделил уж совсем мало внимания. В конце концов, ему было важно только то, что беженцы наконец-то стали частью отряда и начали приносить пользу в бою.
