Отряд из Крови ударил с тыла, и исход боя был предрешен. От замка в горы поскакали одинокие всадники, их начали преследовать люди Рэя, один из убегавших отделился от группы и резко свернул на тропу чуть ниже того места, где находились Виктория и воины.
– Мы перехватим его! Быстро!
Адреналин ударил в голову не хуже шампанского. Она не думала о разболевшемся плече, о том, что Ярость в верховом бою для нее лишь помеха, ей нужно было что-то делать, а не ждать, пока люди гибнут по ее вине! Это она не раскрыла предательство, она купилась на сладкие речи, она доверилась чужаку! Ее вина! Только ее! И сейчас ненависть и злая тоска гнали конта вперед, на перехват одинокого всадника.
Они столкнулись почти лоб в лоб.
– Ведмедь! Сукин сын! Стоять! – заорал конт по-русски, узнав массивную фигуру и гриву волос и в азарте боя забыв все другие языки. Ярость удобно лег в правую руку, конт натянул поводья, пытаясь развернуть коня боком, и тут Уголь встал на дыбы и замолотил передними ногами, наступая на рыжего жеребца. Виктория, не особенно преуспевшая в джигитовке и не ожидавшая такой подлости от своего коня, не удержалась в седле и свалилась на землю, больно приложившись боком о собственный меч. Это и спасло ей жизнь – яташ горца просвистел как раз в том месте, где секунду назад была голова конта. Уголь заржал и попятился назад, чуть не наступив на своего хозяина.
– В сторону, кир Алан!
Ветераны окружили горца, отрезая ему путь к тропе. Он попытался рвануть в горы по камням, при этом успел ранить Пипа в руку, и может быть, прорвался бы, но что-то вжикнуло, и игуш начал заваливаться набок…
– Ну и зачем? – через пять минут спросил Алан, со злой тоской пнув труп Ведмедя, из горла которого торчала стрела с белым опереньем, прошившая его насквозь. – Зачем ты это сделал? – едва сдерживая гнев, прошипел он, резко разворачиваясь к Иверту. Улыбка сползла с лица горца. – Следы заметаешь? Ты мог убить его лошадь, мог ранить Гихарда, но ты его убил!
Виктория поняла, что еще немного, и она бросится на Иверта с кулаками. Недоверие вновь просочилось в мысли и отравило разум. Она подошла к Углю, устало забралась в седло.
– Обыщите труп и завалите его камнями.
Виктория пришпорила жеребца и погнала в сторону Осколка, совершенно не заботясь о своей безопасности, только отметила отстраненно, что Иверт едет следом, держа лук на коленях. В голову закралась мысль, что сейчас конт для горца просто идеальная мишень. Выстрелил в спину – и свалил все на людей Ведмедя. Трезво оценивать ситуацию не получалось, оказывается, она совершенно не знала этого зеленоглазого мужчину.
На подъезде к Осколку им наперерез выехали две группы – двое ксенов в неизменных балахонах и с пиками в руках и несколько воинов, размахивающих мечами.
– Это Уголь господина! – Виктория с облегчением узнала хриплый надсадный крик Серого. Ее окружили воины во главе с окровавленным наместником Осколка. – Живой! Слава Ирию, живой! Эй, Кривой, скачи к капитану, сообщи радостную новость, пока он всех пленных не перерезал.
– Сильно ранен? – коротко спросил Алан, заметив в отблесках пожара наскоро перетянутое обрывками рубашки плечо Серого.
– Сквозная, от стрелы, заштопают и буду как новенький, – усмехнулся воин.
– Много погибших?
– Много, кир Алан. – Даже в темноте было видно, как посуровело лицо воина. – Кабы не подмога, всех бы порезали. Хват попал в засаду, едва отбился со своими парнями, двоих потерял, а мои салаги только меч держать научились. Ведмедь, ур-род, почитай, все свое племя привел, да еще договор заключил с Черным Ястребом.
Когда за ее спиной замаячили двое ксенов, Виктория даже не заметила, но Серый заметил и не смолчал:
– Кир Алан, где вы таких знатных бойцов раздобыли? Один такой воин пятерых в бою стоит. Никогда не видел, чтобы так пиками орудовали, не братья, а дети Вадия, – с искренним восхищением заявил он. – Мне бы таких парней в сержанты, и мы бы удержали Осколок. Простите меня, господин, – склонил он голову, придерживая поводья здоровой рукой, по импровизированной повязке расползалось кровавое пятно, но наместник не обращал на это внимания.
– Не ты виновен, Серый, – громко заявил Алан, выразительно глядя на Иверта.
– Я, кир Алан. Ведь не верил я горцам, знал, что обманут, готовился, но не успел. Думал, они соль выкачают, а только потом полезут, а оно вона как вышло.
Битва началась внутри. Ведмедь в сопровождении звезды приехал обсудить сроки отправки соли на континент. Пока Серый с вождем спорили, а затем обмывали договор, горцы разоружили охрану на воротах и впустили в замок своих. Когда ударил тревожный колокол, Ведмедь попытался убить наместника, но старый воин оказался сильнее и опытнее, он пошел на прорыв и смог присоединиться к своим людям. Ведмедю очень хотелось сохранить Осколок для себя, поэтому фактически бой шел за каждую комнату, и когда Серый понял, что горцев слишком много, он приказал поджечь замок.
– Помирать мы уже собрались, так, чтобы этой роже немытой ничего не досталось, думаю, дай спалю все к духам темного!
Они спешились у стены, недалеко от ворот, и первым, кого заметила Виктория, был Рэй, спешащий навстречу, а следом за ним, ругаясь и что-то крича, бежал Хват, размахивая полотенцем.
– Швы разойдутся, тау ты бешеный! Капитан! Стой, башку перевяжу!
Рэй только отмахивался. Он налетел, словно резкий пустынный ветер, пахнущий дымом и кровью, молча ощупал конта, а потом вдруг прижал к себе. Даже когда Викторию вытащили из плена, Рэй не проявлял столько чувств.
– Живой я, живой, – пробормотал в смущении Алан. – Рэй! Да у тебя голова рассечена!
– Один ур-род кожу снял, да Хват уже зашил, – отмахнулся капитан. В этот момент его и догнал вышеупомянутый Хват. – Давай сюда тряпку, сам намотаю, – буркнул Рэй, поворачиваясь к ветерану и отбирая у него полотенце.
– Капитан, тама игуш! Один! Говорит, что он отец жены нашего конта! Ага! Гнать али вешать? – К ним подбежал молоденький парнишка из слуг. Он смотрел на Рэя с нескрываемым восторгом. – Он в поле, его братья Искореняющие на пику взяли да мордой в землю поклали! А меня послали вас найти! И сказали это вам отдать! – Он с благоговейным трепетом, как огромную ценность, протянул Рэю большую мытую морковку.
Алан отвернулся, чтобы скрыть неуместный смех, так и рвущийся наружу. Нервы, не иначе.
Они сидели в чудом уцелевшей замковой кухне: конт, Рэй, Хват, Сарх и Иверт, за стулом Алана стоял безмолвный ксен, второй сидел на подоконнике и наблюдал за всеми безразличными зелеными глазами, – тот рыжий, что вывел конта из заточения в лагере Гадюки. За все это время Виктория не услышала от воспитанников отца Пауля ни одного слова. Где остальные Искореняющие и чем они занимаются, она не знала, только видела несколько фигур в длинных рясах возле раненых.
– Эй, брат Искореняющий, как мне к вам обращаться?
– Как угодно, – улыбнулся рыжий. – Только не называйте нас Искореняющими, мы пока еще ученики.
– А имена у вас есть?
Парень безразлично пожал плечами:
– Имя дается вместе с саном.
Вот еще головная боль! Ну не звать же их «Первый» и «Второй»! Виктория резко повернулась и всмотрелась в лицо второго парня, в противоположность курносому и круглолицему рыжему этот был худощавый, темноволосый, с длинным тонким носом с горбинкой и карими круглыми глазами.
– Я буду звать его Ворон, а тебя Лис.
– Что означают эти имена? – поинтересовался темноволосый.
Виктория впервые услышала его голос – хрипловатый, словно простуженный или сорванный долгим криком.
– Ворон – это хищная птица, посредник между миром мертвых и живых. Лис – хитрый и коварный рыжий зверь.
Парни согласно кивнули.
– Вы не могли бы помочь нашим ксенам?
– Кир Алан, у нас есть четкий приказ охранять вас. Вы просто забудьте о нашем существовании, – ответил рыжий, который верховодил в этой двойке и, как подозревала Виктория, не только здесь.
Просто забудьте еще о двух шпионах! Прекрасно!
– Не слишком ли много телохранителей на одного скромного меня? – с тихой злостью прошипел Алан. – Десяток Хвата, Иверт, теперь еще и вы!
– Вы ведь до сих пор живы, – безразлично произнес рыжий, глядя на конта пустыми глазами.
– Они готовы умереть за вас, встав на пути стрелы? – подал голос Ворон из-за спины конта.
Иверт, услышав вопрос, встрепенулся, но Сарх положил руку на плечо сыну и отрицательно покачал головой.
– А вы готовы? – нахмурился Алан, ощущая колоссальную усталость.
– Нас этому учили – умирать за других, принимать за других боль. Мы сумеем защитить вас, кир Алан, пусть даже ценой своей жизни, – просто ответил парень.
