Он приподнялся надо мной, его пальцы оказались на моих бедрах, и, когда он прижался лбом к моему лбу, его била мелкая дрожь. Влажные, разгоряченные, наши тела снова хотели друг друга.
– Мне нужно… мне нужна минута, – произнес он грубым, низким голосом.
Я посмотрела на него – посмотрела трезво – и увидела, что он теряет контроль над своей человеческой формой. Его кожа потемнела и отливала гранитом. Глаза еще оставались золотистыми, но зрачки растянулись по вертикали.
Ободренная произведенным эффектом, я осмелела и прикоснулась к нему, вспомнив его давнее замечание о пирсинге в определенных зонах – оказывается, он вовсе не шутил. У него вырвался звук, наполнивший меня сладкой истомой. Он зажмурился, его грудь высоко поднялась, и, когда глаза снова распахнулись, зрачки вернулись в обычное состояние.
Его руки опять блуждали по моему телу, движения замедлились, и мы оба уже изнывали от ласк, не в силах больше ждать, и… тогда все случилось.
Я понятия не имела, чего ожидать, поскольку никто меня в этом не просвещал, даже Стейси. От вспышки боли у меня перехватило дух, но Рот… он сгладил боль и превратил ее в нечто совершенно удивительное, изысканно-красивое. Я чувствовала себя как на американских горках, когда замирала на вершине, а потом срывалась вниз, где меня ловил Рот.
Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного – столь же мощного и волшебного. Рот снова и снова шептал слова любви, и наши тела с упоением двигались им в такт. В этот миг он не был Кронпринцем, а я… ну тем, кем была. Мы были просто влюбленными, и этим все сказано.
Прошли минуты, а может, и часы; я не могла сказать с уверенностью, но вот наши сердца застучали спокойнее, и мы сплелись в одно целое на черных простынях, утопая в объятиях друг друга.
– Ты в порядке? – спросил он, и его голос прозвучал так, словно он не разговаривал уже много лет.
Мне тоже не сразу удалось заставить язык повиноваться.
– Я… превосходно.
Он коснулся меня губами.
– Я не сделал тебе больно?
Я покачала головой, чувствуя, как закрываются глаза.
– Нет. Ты был…
– Удивительный? Божественный? Умопомрачительный…
Я тихонько засмеялась, уютно прижимаясь к нему.
– Да. И то, и другое, и третье.
Рот крепче стиснул меня, и мы долго молчали, пока он гладил меня по спине, убаюкивая, погружая в приятную счастливую дрему.
– Спасибо тебе, – проговорил он.
– За что? – прошептала я.
Рот поцеловал меня в бровь.
– За все, что ты мне даешь.
Я задремала в объятиях Рота, но, когда спустя бог знает сколько времени раскинула руки, обнаружила, что кровать пуста. Я поморгала спросонья, но меня окружала кромешная тьма. Была глубокая ночь, и, лениво пошевелив пальцами ног, я не позволила мыслям об утре нарушить мое томное счастье.
Перекатившись на бок, я подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Я решила, что Рот в ванной, но, скользнув взглядом по комнате, увидела его за фортепиано. Мое сердце забилось сильнее, мысли тотчас вернулись к тому, что произошло между нами, что связывало нас отныне.
Простыни сбились вокруг моих бедер, и мне было лень их поправлять. Вместо этого я прижала к груди безвольные руки.
Он сидел на банкетке, лицом ко мне, обхватив руками согнутые колени. Я не могла разглядеть его лица.
– Что ты делаешь?
Рот встал и вышел из тени. Внешне расслабленный и открытый, он все равно выглядел не совсем обычно. Правда, Рота не назовешь обычным парнем, но сейчас он казался еще более загадочным.
– Ты, наверное, сочтешь меня извращенцем, но я наблюдал за тобой.
– Извращенец и есть.
Уголок его губ дернулся, и на правой щеке появилась ямочка.
– Не мог ничего с собой поделать. Просто ты слишком красивая, от тебя невозможно оторвать взгляд. Это правда. Я – демон. Я никогда не вру.
Я уставилась на него.
Его ухмылка стала шире.
– Я встал, чтобы раздобыть себе чего-нибудь выпить, – признался он. – И оглянулся на тебя. Сам не знаю почему. Просто посмотрел и оцепенел. – Улыбка чуть померкла. – До сих пор не могу поверить, что ты действительно здесь. Что мы здесь. – Он повел плечом, и гладкая кожа натянулась на тугих мышцах. – А потом я стал думать… обо всем… о Лилин, и у меня родилась идея схватить тебя, спящую, в охапку и похитить. Гавайи по-прежнему в планах. К черту Лилин и все остальное. Мы могли бы выжить. Уж я бы об этом позаботился.
Я вцепилась в край одеяла.
– Рот…
Он вздохнул и пробежался пальцами по взлохмаченным темным волосам.
– Я знаю. Тебе не уйти от этого. Никому из нас не уйти. – Он опустил руку. – Вот об этом я и думал, пока смотрел на тебя. – Янтарные глаза сверкнули озорством, и меня отпустило. Я не хотела, чтобы кто-то вторгался в наш мир. – Я говорил тебе, что ты прекрасна?
– Да. – Я потрогала спутанную копну, в которую превратились мои волосы, рассмеялась и прижалась щекой к подушке. – Только ума не приложу, как тебе такое в голову пришло. Посмотри, на кого я похожа.
Он наклонил голову набок и повернулся, устремившись в сторону ванной. Вскоре он вернулся с расческой в руке. Расстегнутые джинсы висели на нем неприлично низко. Я даже видела, где скрывается хвост Тампера.
И не то чтобы я не видела этого раньше.
Мои щеки вспыхнули, и я уткнулась лицом в подушку, пряча глупейшую улыбку из всех известных человечеству. Несмотря на окружающий нас хаос и неопределенность ближайших часов или дней, в моем маленьком мире было светло и уютно.
Те бесподобно красивые мгновения, что пережили мы с Ротом, не поддавались описанию, слова лишь испортили бы их очарование и волшебство. Я могла сказать лишь одно – мы были безумно, глубоко влюблены друг в друга.
И, кажется, я совсем отупела от этой любви.
Рот прикоснулся к моему плечу.
– Привстань.
– И не подумаю, – пробормотала я в подушку.
Он усмехнулся.
– Сядь. Пожалуйста.
От демонов редко услышишь слово «пожалуйста» – мне всегда казалось, что его нет в их лексиконе, – и я приподнялась, подтягивая одеяло к груди. Рот расположился у меня за спиной, прижав одну ногу ко мне, а другую свесив с кровати.
Я оглянулась на него, но, прежде чем успела что-то сказать, он наклонился и поцеловал меня. Холодный металлический болтик скользнул по моему языку. Он отстранился и мягко повернул мою голову обратно.
– Посмотрим, что тут можно сделать, – сказал Рот, собирая мои волосы. – Ты права. Это какой-то кошмар. Начес как у рокерши из восьмидесятых. Что ты с ними сотворила?
– Да я тут совершенно ни при чем. Это… – я схватилась за волосы, – …твоих рук дело.
Он начал осторожно меня расчесывать.
– Ну, правильно, во всем виноват демон. Я так и знал.
Пока Рот продирался сквозь мои колтуны, до меня дошло, что сам Кронпринц Ада расчесывает мне волосы. Казалось, что это за гранью эксцентричности, но в то же время так мило. Растроганная до глубины души, я почувствовала, что меня распирает от чувств. Слезы кололи глаза.
Похоже, мне нужен стабилизатор настроения.
Рот проявлял необычайное терпение, распутывая мои пряди, чего нельзя сказать обо мне. В такие моменты я обычно начинала ругаться и безжалостно рвать волосы щеткой. Он же невозмутимо напевал себе под нос, и я сразу узнала мелодию.
– «Райский город» – твоя любимая песня? – спросила я.
– Просто привязалась, – откликнулся он. – Последние пару лет у нас внизу ловила только радиостанция классического рока, и мне понравились строчки про зеленую траву.
Я усмехнулась, мысленно представив себе, как обитатели Ада слушают радио «Сириус».
– Почему?
Молчание.
– Там, внизу, трава никогда не бывает зеленой, малышка.
Уголки моих губ опустились.
– Правда? И какого же она цвета?
– Серого, – ответил он. – Почти все серое. Кроме крови. А крови там много.
Крупная дрожь пробежала по моей спине.
– Звучит заманчиво.
– Это странное место. Как я уже говорил, оно похоже на землю, но там очень паршиво. Поначалу все блестит и кажется… симпатичным. Так думают все, кто туда попадает. Но вскоре красота меркнет. И эйфория затухает. Ты замечаешь, что здания рушатся, небо буро-грязное, а трава… да, она серая. – Он прочесал прядь волос и продолжил: – Все выглядит искаженным, перевернутым, запачканным. Настоящее – только здесь, на земле. А внизу лишь убогие реплики, которые рассыпаются на глазах.
Я вспомнила, как однажды Рот признался, что это одна из причин, почему он любит подниматься наверх. Мое сердце тяжело перевернулось.
– А тебе… обязательно возвращаться?
Он ответил не сразу, и у меня в животе заныло.
– Я не знаю, малыш. Если Босс позовет меня обратно, я могу только ослушаться, но ненадолго.
Я зажмурилась от боли в груди, сознавая, что это как раз то, с чем нам когда-нибудь придется столкнуться.
– Босс еще не звал тебя обратно?
– Нет. – Рот помолчал, роняя поцелуй на мое голое плечо. – Босс вроде как позволяет большинству из нас шастать туда-сюда, если только мы не нужны ему для каких-то срочных дел. Пока я хожу у Босса в любимчиках, мне ничего не угрожает.
