– Не знаю. Меня как-то не приглашали. Наверное, не видят во мне настоящего учителя, что, кстати, вполне справедливо. Так куда идти?
– Центральное крыло, третий этаж, следующая дверь за архивом. Ключ у меня есть, держи, – она достала из кармашка небольшую связку ключей, и отделила один, не похожий на обычные, с затейливой бородкой.
– Давай. А я всегда думал, что там кладовка.
– Нет, это учительский клуб. Надеюсь, там сейчас никого нет. А то ещё не захотят отдать тебе столик.
– Отобью! – бодро обещал Веттели.
К счастью, обошлось без насилия. Время приближалось к ночи, клуб давно пустовал. Веттели включил свет и не без интереса огляделся. Помещение было очень просторным – настоящий зал – но скошенный потолок придавал ему уютный мансардный облик. На окнах висели тяжёлые зелёные шторы, пол был застелен неплохим ковром, у камина стояли кресла с высокими изголовьями. В углу высился открытый стеллаж с журналами и книгами, не вполне подходящими для школьной библиотеки, но не в силу фривольного содержания – ничего подобного члены клуба себе не позволяли – а по причине излишней глубокомысленности и спорности высказанных в них суждений; для неокрепших умов это была бы слишком тяжёлая пища, вот её и держали от них подальше. Центр зала занимал огромный круглый стол в окружении массивных стульев – уж не со славными ли рыцарями артуровских времён ассоциировало себя гринторпское учительство? Ещё имелись бильярд, диван с пледом, маленький бар с лёгкими напитками и аквариум, красиво подсвеченный магическим шаром.
Вожделенный столик нашёлся у дальней стены. Он был действительно лёгким, Веттели нёс его подмышкой и радовался, что на пути не попадается никто из учеников. Интересно, что бы они подумали, обнаружив своего учителя разгуливающим по этажам в обнимку с карточным столом?
– Принёс? – приветствовала его заждавшаяся Эмили. – Ставь сюда. Так, здесь мы разместимся, – она принялась деловито расставлять мебель. – Садись. Нет, подожди. Духи не любят электричества. У тебя свечи есть?
– Нет, только лунный шар, я им пользуюсь.
– Не годится! Магический свет духи вообще не выносят. Посиди, я сейчас принесу.
Настал чёрёд Веттели томиться ожиданием.
Наконец, всё было готово, и в дрожащем свете живого огня комната приобрела мрачновато-таинственный вид, способный удовлетворить даже самого привередливого духа. Правда, Веттели счёл этот антураж излишеством: Упырь и при жизни-то разборчивостью не отличался, вряд ли он сделался более утончённой натурой после смерти. Но высказывать свои сомнения вслух он не стал, чтобы не обижать Эмили, по-детски увлечённую процессом.
– Ну, садимся! – скомандовала она.
Веттели послушно сел, и на всякий случай уточнил:
– А ты уверена, что мы всё делаем правильно?
Потому что профессор Мерлин чуть не на каждом уроке толковал своим ученикам: нет ничего опаснее магических чар, вышедших го из-под контроля, поэтому использовать незнакомые заклинания нужно с великой осторожностью.
– Разумеется! – беспечно заверила мисс Фессенден. – Не волнуйся, мы с девочками сто раз такое проделывали, знаешь, как интересно! Такого, бывало, наслушаешься! Иногда даже лишнего.
– В смысле? – насторожился Веттели, ему, в отличие от мисс Фессенден, затея не казалась такой уж безобидной. Может быть, с непривычки?
– Ну, к примеру, однажды мы вызвали дух моего покойного дедушки, и он такого порассказал о моей бабушке, и ныне здравствующей, что мне было неловко. Я всегда считала бабушку образцом высокой морали, и никогда бы не подумала, что у неё была такая бурная молодость.
– А! – облегчённо вздохнул Веттели, – ну, это ещё не страшно.
– Конечно, не страшно, сейчас сам убедишься. Так, теперь нужно взяться за руки…
– Э-э-э! – закричало вдруг, и Веттели вздрогнул, на миг вообразив, что какой-то из особо нетерпеливых духов явился к ним, не дожидаясь приглашения. Но это, конечно, оказалась вездесущая Гвиневра. Она плюхнулась на столешницу, встрёпанная и возмущённая. – Куда без меня?! Мне же тоже интересно! Обожаю спиритические сеансы, всю жизнь мечтала поучаствовать!
– Как же ты могла мечтать об этом всю жизнь, если родилась ещё до короля Артура, а спиритизм вошёл в моду совсем недавно? – резонно возразила Эмили.
Фея от неё отмахнулась:
– Ах, не придирайся, пожалуйста, к словам, молодую леди подобная мелочность не красит. Давайте начинать, а то бедные духи, наверное, уже заждались на улице. Итак, что надо делать?
– Все участники сеанса должны взяться за руки в знак единения, сформулировать и назвать цель предстоящей беседы с духами, – принялась инструктировать Эмили. – Но я не представляю, как мы это сделаем. У нас слишком разные размеры.
– Я сейчас увеличусь, – Гвиневра моментально нашла выход из положения. – Ну, хотя бы, до размеров кошки. Крупнее не хочу, слишком утомительно. Идёт?
– Идёт, – обречённо согласилась Эмили. – Кошка так кошка.
Так странно было держать в руке крошечную, как кукольную, но живую и тёплую ладошку феи.
– А какая у нас цель? – бодро осведомилась незваная гостья. – Взять за жабры покойного Упыря? – «Однако, выраженьица у эфирного создания!»
– Вот и сформулировали, – усмехнулся Веттели.
– Будем считать, что сформулировали. Теперь кладём ладони на стол…
– Ага, вам-то хорошо ладони класть, вы на стульях сидите. А я – на воздухе, – неожиданно разворчалась фея, и заёрзала так, будто под ней, кроме воздуха, было что-то осязаемое, но очень неудобное. – Думаете, легко?
– Сама не захотела увеличиться до нормального размера, – напомнил Веттели.
Гвиневра взмыла в воздух, нарочно, чтобы посмотреть на него свысока.
– Что ты называешь «нормальным размером», чудовище?
– Мы будем вызывать духов, или спорить о том, что считать нормой? – сухо осведомилась мисс Фессенден.
– Всё-всё! Больше никто не спорит! – Гвиневра торопливо выложила ладошки на стол, широко растопырив пальчики. – Что дальше? Ай!
Отвечать Эмили не пришлось. Стоило всем троим коснуться столешницы, как ладони ощутили странную мягкую вибрацию, казалось, будто в ящичке для карт завелись шмели и принялись ровно, монотонно гудеть.
– Началось! – обрадовался Веттели, он до последнего сомневался в успехе предприятия, оно казалось ему чем-то вроде игры.
– Ладони со стола убирать нельзя, иначе прервётся сеанс. Но и удерживать его не старайтесь, пусть делает, что хочет – предупредила Эмили. Выражение её лица стало сосредоточенным, и в то же время, как будто отсутствующим, глаза глядели в никуда.
Стол захотел задрать копытца и замереть в странной, исключающей всякое равновесие позиции – на одной ножке.
– О, духи, вы явились, на наш зов? – принялась вещать мисс Фессенден, чуть подвывая, видимо, существа иных сфер предпочитали именно такой стиль общения. – Мы хотим с вами говорить. Если вы согласны, пусть мы услышим один удар, нет – два удара, три удара будут означать «не знаю» или «не могу ответить». Итак, согласны ли вы нам отвечать?
Стол бойко цокнул ногой один раз.
– Согласны, они согласны! – шумно обрадовалась Гвиневра.
Эмили взглянула на неё мстительно.
– О, духи, нравится ли вам, когда феи из Гринторпского парка ведут себя шумно?
Стол подпрыгнул дважды.
– Слышала?
– Всё, молчу, молчу!
– А скажите мне, о духи, есть ли среди вас тот, чьё имя Упырь?
Три удара.
– Не понимают, – прошептала Эмили, – надо уточнить. Знаешь полное имя своего упыря?
– Вот ещё, «своего»! – брезгливо поморщился Веттели. – Его звали рядовой Коул Филипп Барлоу, прозвище Упырь.
– О, духи, есть ли среди вас дух рядового Коула Филиппа Барлоу, по прозвищу Упырь.
Два удара стола.
– Может, врут? – подозрительно прошипела фея.
– Духи никогда не врут, они либо говорят правду, либо отказываются отвечать.
– Да? – усомнилась Гвиневра. – Не знаю, не знаю… Конечно, вам, людям видней – это ваши мёртвые, но я лично не стала бы им безоговорочно доверять.
– Ну, хорошо, спросим ещё… О, духи, а не появлялся ли дух Барлоу в Гринторпе в этом месяце? Не им ли совершены два убийства?
– Или одно последнее? – подсказал Веттели, ему пришло в голову, что первая трагедия могла действительно быть несчастным случаем, мало ли, какие порой случаются совпадения.
Два удара.
– А способен ли дух Барлоу как-нибудь навредить Норберту Веттели?
Два удара.
– Вот видишь! Твой упырь ни при чём, зря ты тревожился. О, духи, хотите ли вы ещё что-нибудь нам поведать?
Вот это была ужасная ошибка!
Должно быть, духи очень хотели «что-нибудь поведать», причём все разом. Потому что стол вдруг судорожно дёрнулся, взбрыкнул и принялся выстукивать ножками барабанную дробь. А потом вывернулся из-под их ладоней и взмыл в воздух, закружился под потолком. Пламя свечей задрожало, стало страшно. Раздался жалобный звон, на пол посыпалось стекло – это угол взбесившейся мебели сбил электрическую лампочку вместе с плафоном.
