– Госпожа эо Ланна, я бы хотел попросить вас составить подробный и детальный отчет по поводу вашей с Ли Д’арком прогулки по иному миру. Природу голубого сияния в Черном Лесу маги пытаются познать уже долгие годы, но, сами понимаете, далеко в этом деле не продвинулись. Так что ваш доклад может стать прорывом в изучении этого вопроса.
Вообще-то, я не имела ничего против, но природная вредность – такая черта характера, которую не так-то просто игнорировать.
– Вы же сейчас понимаете, что просите послужить на благо греморской науки аркхарскую стражницу, которая подалась в преподаватели исключительно по указу свыше, и ничего, кроме выполнения поставленной задачи, ее в принципе не должно интересовать? Почему бы вам не попросить Ли Д’арка? Уверена, он распишет все очень красочно. Даже иллюстрации нарисует, если попросите.
– Он нарисует, даже если не попросим, – хмыкнул ректор, старательно упрятав улыбку за суровым поджатием губ. – Только вряд ли подобного типа иллюстрации можно будет представить ученым мужам. Между прочим, для того, кто считает, что занимается преподавательством исключительно по долгу службы, вы неплохо справляетесь.
– Неплохо?! – возмутилась я.
– Блестяще, – со вздохом признался вампир.
– Ладно, напишу, – буркнула я польщенно. – Вы думаете, найдутся желающие туда отправиться?
– Жажда знаний толкала людей и на куда более глупые поступки. Насколько мне известно, несколько исследовательских групп сгинули в Черном Лесу и без знания того, что обратная дорога есть, просто охраняется радужной ящерицей.
– Радужной ящерицей? – недоуменно переспросила я. – Вы знаете, что это был за Змей? Тьфу ты, зверь?
– Думаю, да. Эти ящерицы – путешественницы между мирами. Питаются, в том числе, силой порталов. Они необходимы им для роста и поддержания жизни. Когда сила портала иссякает, они перебираются к другому. Судя по ее размерам, портал просуществует еще сотню лет точно. Между прочим, удивительно прекрасные создания – эти ящерицы. Вы разве не обратили внимания на то, как сияет и переливается ее чешуя? Ради ее опалового блеска полегло немало охотников, когда одна такая завелась в Греморе пару сотен лет назад.
– Мне в тот момент было как-то не до опалового блеска, – пробормотала я, силясь припомнить, какого она вообще была цвета. В памяти отложились только огромные желтые глаза и клыки с локоть величиной.
Но теперь неудивительно, что никто из исчезнувших в голубом сиянии не вернулся: более удачливые попали в период между кормежками и остались в деревне, а менее – окончили жизнь в желудке гигантской рептилии.
– Как продвигается ваше расследование?
Этот вопрос воодушевил меня уже меньше. Когда я доложила ректору о том, что от Хельги пытались избавиться, он забеспокоился еще больше, но согласился со мной, что докладывать об этом страже не имеет смысла. Они посчитают, что некромантка просто пытается выгородить друга. Мы прошлись тем же путем, что и она в тот день до булочной, где был куплен торт, и обратно, но так и не смогли понять, где и как на нее могли совершить воздействие. Ректора этот результат, очевидно, не удовлетворил.
– Мы ждем возвращения в город Большого Пса, – привычно отрапортовала я. – Если все-таки удастся с ним встретиться, то, возможно, он сможет как-то пролить свет на эту историю.
– Если, – вздохнул ректор. – Поторопись, Киа, мне все сложнее оттягивать суд над Лессом. А если дело дойдет до суда, нет никаких причин признать его невиновным.
Я одарила его мрачным взглядом. Можно подумать, я не знаю, что нужно торопиться. Но неужели непонятно, что я и так делаю все, что могу? Но, встретившись взглядом с черными глазами Ареса, сообразила – понятно. Просто собственное бессилие раздражает ректора куда больше, чем мое возможное бездействие.
– Я могу идти? – Я кивнула на дверь.
Ректор утвердительно качнул головой и, стоило мне подняться, добавил:
– А идея с тренировкой учеников в реальных условиях была прекрасная. Возьмем на вооружение. В следующий раз надо будет просто лучше продумать организацию. И, – он кашлянул, – возможно, отказаться от телепортации. Благо и под Эскалиолом есть чем заняться…
Только выйдя за дверь, я вдруг сообразила, что, описывая все наши приключения, мы забыли упомянуть одну ма-ахонькую деталь. О том, что на Академическом кладбище сейчас пасется ручной недоросль одного из самых опасных видов дариольской нечисти. Дернулась назад, даже взялась за ручку двери, чтобы вернуться. Но потом смалодушничала и торопливо зашагала к себе, запихивая совесть куда подальше. Некромантская зверюшка? Вот пусть некромантка с ней и разбирается!
Рогару в Академии ректор не обрадовался. Очень не обрадовался. Даже не знаю, как именно он о нем узнал, ибо из нас, троих преподавателей, никто так и не смог найти в себе смелость рассказать о нечисти сиру де Асти. Но, как мне потом сообщил относительно достоверный источник в лице Ли Д’арка, ректор ворвался на кладбище прямо посреди занятия, грозно отправил студентов в аудиторию (правда, не проверил, все туда отправились или же отдельные разноцветноглазые и демонообразные особи остались подслушивать на входе) и непримиримо потребовал, чтобы некромантка немедленно устранила опасную нечисть или же ушла с дороги и позволила это сделать ему. А Хельга… та Хельга, которая знала о нечисти и нежити почти все, которая была одной из немногих магов в целом и некромагов в частности, которые в действительности понимают всю опасность, что представляют эти создания, встала у него на пути.
Спор был недолгий, но яростный. Ли попытался вплести что-то про испепеляющее молниями небо и орды нежити, пробуждающиеся по мановению некромагической руки, но под скептическим взглядом сдулся и дальше продолжил без эпических подробностей. А суть заключалась в том, что рогар оставался в Академии. Под некромантскую ответственность.
И еще, почему-то, мою. Наверное, сиру де Асти обязательно надо было свалить на кого-то раздражение по поводу уступки подчиненному, именно поэтому сейчас после ужина мы с Хельгой коротали время не в комнатах за чашкой чая, а на кладбище под мелким моросящим дождем, создавая для нечисти надежный загон, защищающий учеников от него. И его от учеников.
– Что на тебя нашло? – рискнула поинтересоваться я, делая разметку для опорных точек заклинания, пока Хелл отвлекала недолюбливающего магию рогара, швыряя тому какую-то корягу. Жеребенок, как заправская собачонка, носился за ней туда-сюда, весело повизгивая от восторга. – Ладно, у нас рука не поднялась, но почему ты Аресу-то не позволила от него избавиться?
– Версию про «материнский инстинкт» тебе Ли не озвучил? – недовольно буркнула некромантка, имея в виду причину, по которой жеребенок к ней так привязался.
Выяснилось, что самки рогаров излучают некие некротические эманации, которые позволяют жеребенку всегда находить родительницу, а если с ней что-то случится – переметнуться к другой ближайшей самке, которая сможет о нем позаботиться. Ну и, как оказалось, некромантка тоже сойдет.
– Он мне чего только не озвучивал, – усмехнулась я. – И в следующий раз, когда мне захочется послушать форменную небылицу, я непременно снова к нему обращусь. А сейчас я предпочла бы горькую правду.
– Правду? – Подруга передернула плечами. – Правда в том, что хрисс знает. Как представлю, что кто-то его…
Она замолкла, не договорив. Но договаривать, наверное, и не требовалось. И только я хотела вернуться к работе, даже отвернулась уже, как Хелл негромко произнесла будто сама с собой:
– Могу я хоть кого-то не потерять?
Вопрос этот предназначался явно не мне. И даже не богам, якобы ответственным за наши судьбы. Хельга задавала его сама себе, веря и не веря в возможность быть счастливой.
– Ты знаешь, когда погиб Арлан… я любила его. Еще в Межрасовке, – вынужденно пояснила Хелл в ответ на недоумение в моих глазах. – У меня внутри что-то оборвалось, как будто связь с реальностью. Я просто выпала из жизни и вернулась в нее с трудом. Он долго меня не отпускал, а я его. Я даже Лесса не принимала поначалу только потому, что не могла освободиться от этого прошлого. Когда два года назад на Академию напал чернокнижник и я думала, что Лесс умер… меня вела злость, о, я была так зла! – Хелл говорила сбивчиво, не столько с трудом подбирая слова, сколько… не умея произносить эти слова вслух. – Но, расправившись с ним, я снова погрузилась в эту пустоту. Я не могу снова потерять его, понимаешь?
Она на меня не смотрела, а я молчала, опасаясь, что если произнесу хоть слово, некромантка сведет все к какой-нибудь горькой шутке и снова замкнется, а выговориться кому-то сейчас ой как не помешало бы.
– Но что я могу сделать? Поднять нежить, разнести тюрьму по камешку и бежать? О да! Это я могу! Но для всех это будет означать, что он виновен. А ведь это не так! Лесс мне такого не простит. И я не знаю, я уже просто не знаю, что делать…
