Луис заставил себя рассуждать логически. «Если у варягов увидят одежду Исайи, заподозрят ли их в убийстве?» Маловероятно. Исайя был одет как простой солдат, а в Абидосе северяне раздели сотни таких.
– Уходим, – скомандовал Луис. – Кто знает, кто за ним придет, если мы замешкаемся.
Они сошли вниз с холма, двигаясь на свет огней варяжского лагеря. Луис решил остаться в лагере до рассвета, он войдет в город, когда откроют ворота. Сердце тяжело колотилось, голова болела. Убийство. Слово отдавалось в голове, словно раскаты гонга. Грех влечет за собой грех, говаривал его аббат. Сначала любодеяние, теперь убийство. Луис смотрел в костер викингов, пытаясь хоть как-то упорядочить мысли. Он же действовал из самозащиты, причем, похоже, он убил язычника. Только как Исайя оказался на холме? Он ведь такая важная персона, такая известная. Он управляет целой сетью шпионов, зачем же самому-то стараться?
Все произошло так стремительно, что рассудок спасовал перед животным инстинктом. Но у Луиса зрела еще одна, куда более мрачная мысль. Если бы он захватил Исайю в плен, оставил бы он его в живых? Не приказал бы варягам перерезать ему горло? Неужели позволил бы Исайе вернуться во дворец и отомстить ему самым ужасным образом? Луис задрожал, хотя сидел у самого огня. Он пришел к выводу, что сделал по запальчивости ровно то, что подсказал бы ему холодный рассудок, если у него было время подумать.
Чем дольше он размышлял, тем сильнее тревожился. Исайя был начальником почтовой службы. Он говорил с кем-то под черным дождем, причем называл собеседника господином. И у этого собеседника был характерный высокий голос. Одно предположение наводило на Луиса ужас. Он не стал бы утверждать наверняка, что на холме был начальник священных покоев, но и с уверенностью отрицать это он бы тоже не стал.
Возможно ли, что тот, кто нанял его, и сам чародей? Принять эту мысль оказалось до чрезвычайности трудно. Однако Стилиана открыто обвиняла брата. И что это за человек-волк такой, которого они упоминали? Кто он такой?
Луис помолился, прося о прощении, пообещал Господу, что щедро пожертвует на Его церковь, после чего забылся тревожным сном.
И только когда он входил в городские ворота, в голове достаточно прояснилось, чтобы он вспомнил: стражники записывают время всех его уходов. Совершенно ясно, что им с Беатрис необходимо бежать из Константинополя, и как можно быстрее.
Глава двадцать шестая
Найденный волк
Луис проснулся в своей комнате от стука в дверь. Беатрис удалилась на женскую половину, и слуга открыл. За дверью стояли шесть солдат. Только он подумал о бегстве, как кто-то сделал побег невозможным.
– По приказу начальника священных покоев, – произнес офицер, приземистый, заросший бородой человек, который весь казался каким-то маслянистым, – я выделяю тебе охрану.
– Мне не нужна охрана.
– Стражники будут выходить вместе с тобой из дворца и дежурить под твоими дверьми, когда ты дома. Сыскное ведомство предполагает, что существует угроза твоей жизни. Необходимо проявлять осторожность.
– Я сам могу о себе позаботиться, кроме того, я занят весьма щекотливым делом. Я не могу допустить, чтобы за мной топали солдаты. Как, по-твоему, я заставлю людей отвечать на мои вопросы?
– Стражники заступают на пост прямо сейчас, – сообщил офицер. Он ловко развернулся кругом и солдаты вышли за ним. Что ж, хорошо, что они хотя бы не остались стоять у него за спиной.
Беатрис вышла из своей комнаты.
Заговорила негромко:
– Мы пленники?
– Возможно. Пока не знаю.
Луис ничего не рассказывал Беатрис о том, что случилось за городом, сказал только, что продвигается к цели и что она должна быть готова, если им вдруг придется покинуть Константинополь.
– Я не дурочка, Луис. Ты говоришь, что нам придется уехать, и вдруг является вооруженная охрана. Почему?
– Все как я и говорил. Кажется, чем ближе к разгадке, тем опаснее я становлюсь.
Она взяла его за руку и зашептала:
– Тогда считай, что за нами следят неотступно. Нельзя доверять нашему слуге, нельзя доверять гонцам и солдатам. Все, что ты хочешь сказать, ты должен говорить так, словно начальник священных покоев находится у нас в комнате.
Она уже подумала за него. Ему не нужно ничего объяснять.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Я ведь даже не поинтересовался.
– Со мной все хорошо.
Он привлек ее к себе, обнял и сказал:
– Я найду способ справиться со всем, что на нас навалилось. Мы преодолеем все трудности, обещаю.
Прежняя жизнь Луиса окончательно канула в прошлое. Теперь он не может надеяться на Бога. Он блудодей. Он убийца. Если он хочет спасти свою душу, то должен действовать, как солдат Господа – даже стать мучеником, – отстаивая правду. Если бы он был сам по себе, он запросто сделал бы это, погиб бы смертью героя. Но стоило подумать о Беатрис и нерожденном ребенке, об их зависимости от него, и всякая решимость немедленно покидала Луиса.
У него нет выбора, он должен добиться успеха здесь, в Константинополе, в отпущенный ему срок, неважно, при каких условиях. Философия для него сейчас непозволительная роскошь. Отныне и впредь Луис должен стать человеком действия, выжить любой ценой. Как ни иронично, но это снова толкает его на поиски истины. Если он обнаружит колдунов в самом сердце дворца, то работа будет выполнена. Стилиана предложила свою поддержку. Она может ему пригодиться.
Луис не сомневался, что его причастность к смерти начальника почтовой службы доказать невозможно. Он объяснил викингам, что убил солдата из элитного подразделения, велел как можно быстрее продать его одежду и отрицать всякую причастность к его гибели. Из политических соображений, сказал он, ромеи потребуют, чтобы им выдали возможных убийц, а потом повесят их.
Викинги не поняли, что означают эти «политические соображения», поэтому он просто заставил их поклясться, что они не станут рассказывать о смерти Исайи. Они сказали, что, если у него найдется еще работенка, они с радостью поклянутся. Луис пообещал им работу, викинги поклялись. Этого было достаточно, Луис знал, что северяне не разбрасываются подобными клятвами просто так.
Единственной уликой оставалось то, что он находился за городской стеной, когда погиб Исайя. Это ничего не доказывало, но вызывало подозрения. Из-за этого к нему приставили охрану? Луис не сомневался, что за ним кто-то следит, однако в кромешной темноте никто не смог бы разглядеть, что случилось в холмах.
Но если в темноте скрывался начальник священных покоев, что тогда? Луис запомнил слова, услышанные на холме. Исайя был уверен, что его собеседник каким-то образом виновен в странных событиях. Однако тот, второй, все же сомневался. А он был главнее.
Луиса так и подмывало все бросить, однако он знал, что это просто невозможно. Даже если препозит не хочет, чтобы он докопался до истины, он все равно накажет его, если Луис придет с пустыми руками, притворится, что недоволен результатом. Что же делать? Обвинить во всем варягов. Однако от этого небо не прояснится, император не выздоровеет. Он должен выяснить правду, а уж потом решит, что с ней делать.
Беатрис вот-вот родит, и это пугало Луиса. Не ставит ли он под удар ее и ребенка? На миг его захлестнули обычные страхи мужчины, который скоро станет отцом. Как все пройдет? Женщины ведь постоянно умирают при родах. Ему невыносима сама мысль, что он может ее потерять.
Беатрис была рядом с ним, он держал ее за руку.
– Самое лучшее сейчас – старательно исполнять свои обязанности. – Она поцеловала его. – У нас все получится, но пока возвращайся к работе. Уже пять дней один человек добивается встречи с тобой. Ты мог бы для начала поговорить с ним.
– Кто такой?
– Мелетиос. Он заходит каждый день с тех пор, как ты посылал за ним.
Кавалларий Мелетиос был младшим офицером при дворе, в обязанности которого входило отводить узников в Нумеру и приводить из нее. Луис уже привык запугивать людей, и эта политика приносила ему плоды. Открытых угроз ни от кого не поступало, некоторые младшие чиновники даже приглашали его на праздники. Но Мелетиоса не было нужды запугивать. Он едва не рыдал, переступая порог его комнаты.
Слуга Луиса усадил Мелетиоса перед столом и вышел из комнаты. Луис взял опахало, махнул им на Мелетиоса и раскрыл ладони, давая понять, что начинает официальный допрос. Они обменялись утомительными формальными приветствиями, после чего Луис приступил к делу.
– Ты же знаешь, почему… – Луис не успел договорить.
– Мое имя было названо, как я подозреваю.
Луис ничего не ответил. Одна из тактик расследования подразумевала, что недовольные и завистники приходят к нему и сообщают сведения, которые способны испортить жизнь их врагам. Итак, имя Мелетиоса было названо, и было бы весьма странно, если бы не было. Только имена самых важных особ не упоминались, потому что эти особы не были обязаны отвечать на вопросы.
