– Олька, внучка моя, когда девчонкой была, понапокупала столько шмотья, что даже не сносила всего! Тебе впору должно прийтись. Ей всё это богатство уже без надобности, а тебе сгодится. В таком виде негоже людям на глаза показываться, стыд один. Я выберу, что поновее да получше, да принесу тебе, а в этом отрепье будешь на работу выходить. Халат не снимай, пока в своей комнате не окажешься. Идти мне недалеко, надо тебе хоть что-то на первое время прямо сейчас принести. Потом сама прикупишь, что понравится, с первой зарплаты. Только мой тебе совет, девонька, подкопи денег и на курсы иди. Нечего тебе здесь прозябать!
Комнатка, в которую привела Лику Степанида Артемьевна, была совсем маленькая и пыльная. Из обстановки оказались лишь железная кровать, тумбочка, стол, пара стульев и платяной шкаф. Единственное окно занавесили выцветшие, некогда ярко-голубые шторы. Деревянный пол местами облупился. Вокруг было столько грязи, что Лика брезгливо поморщилась. «Ничего, вот придёт Степанида Артемьевна, попрошу веник, ведро и тряпки и приведу жилище в порядок. Скоро осень, на улице ночевать не хочется, а на таверну у меня пока что денег нет. Мне ещё повезло, что Степанида Артемьевна согласилась взять на работу такую оборванку, как я».
Старушка вернулась довольно быстро, но не одна, а в сопровождении высокого седого старичка с внимательными серыми глазами. «В нашем мире он вполне мог бы стать почтенным архимагом», – подумала девушка и приветливо поздоровалась.
– Денис Ксенофонтович, это Лика, моя новая помощница. Лика, это Денис Ксенофонтович, комендант общежития. Это та самая, у которой амнезия. Марина Олеговна очень переживает, что так и не смогла помочь. Это с её-то опытом лечения больных с таким недугом! – старушка печально вздохнула и протянула девушке узел с одеждой, пакет с едой, какую-то железную штуковину и видавший виды кувшин
странного вида с крышкой и ручкой.
– Погодь, Лика, сейчас принесу, что надо, и наведём тут порядок. Принимать гостей в такой грязи не хорошо, стыд, срам и позор хозяйке, вот что это такое! Денису Ксенофонтовичу надо все бумаги на заселение оформить, а дело это не быстрое. Сейчас мы тут быстренько приберёмся, приведёшь себя в приличный вид и перекусишь. Денис, заполни пока бланки, а она подойдёт и подпишет, что надо, как только освободится.
– А, ты, как всегда, решила проконтролировать ситуацию до мелочей, Стёпушка? – добродушно рассмеялся комендант, его серые глаза лукаво сверкнули, а Степанида даже смущённо порозовела, бросив на мужчину недовольный взгляд. – Всё, всё, не надо так сердито зыркать на меня. Второй раз шваброй по спине как-то не хочется схлопотать! Твоим именем уже и так уже подростков пугают в больнице, чтобы не бедокурили сильно!
Степанида Артемьевна, авторитетно бубня себе под нос, но, так, чтобы слышали все:
– Все вы одинаковые, толку с вас мало! – вручила Лике веник и велела подмести пол.
– Поторапливайся, девонька, Марина Олеговна просила, чтобы всё уже сегодня было в порядке. Не хотелось бы, чтобы у неё были проблемы из-за тебя.
Через полчаса их стараниями комната, наконец, обрела живой вид. Старушка довольно осмотрела плоды их трудов и велела девушке отправляться в душ, потому как «она грязна, как хряк на заднем дворе». Лика послушно прихватила полотенце и мыльные принадлежности и выскользнула за дверь.
Когда она вернулась, Степанида Артемьевна помогла ей высушить волосы полотенцем и принялась показывать несколько нарядов, которые она для неё подобрала. Спорили они долго и со вкусом. Особенно ведьмочку возмущало непонятное нижнее бельё с незатейливой вышивкой.
– Я это не одену! – гневно топнула ногой Лика с ужасом пялясь на произведение сумасшедшего портного, который явно находился на излечении тут же. – В этом из комнаты я не выйду, ещё в своём уме! – безапелляционно прорычала девушка.
Старушка снова закатила глаза, сделала несколько глубоких вздохов и ещё раз объяснила, что это обязательная нижняя одежда для любой уважающей себя девушки.
– Я не помню, как это одевать! – наконец, нехотя, призналась она.
– Мда, тебя, похоже, слишком сильно по голове шандарахнули! Сейчас я тебе помогу. Размер подошёл! – довольно пробубнила себе под нос старшая нянечка, поправляя перевернувшуюся бретельку. – Теперь ныряй в платье, молнию на спине сейчас застегну.
Когда Лика подошла к зеркалу в коридоре, чтобы заплести волосы в косу, она себя не узнала. На неё смотрела особа в легкомысленном платье в мелкий цветочек. Юбка на ладонь не доходила до коленей. Широкий пояс подчёркивал талию. Даже не смотря на то, что косметики у неё не было, выглядела она довольно хорошо. «Если бы я в таком виде появилась на празднике, меня бы придушили. Как они это носят»? – с лёгким недоумением подумала девушка. Привычным было только глубокое декольте, но с этой странной вещицей оно смотрелось ещё соблазнительнее, чем всегда.
– Хорош у зеркала вертеться, Лика! Денис Ксенофонтович уже, наверно, совсем извёлся, ожидая таких милых барышень! – авторитетно заявила Степанида Артемьевна, с довольным видом оглядывая со всех сторон преобразившуюся подопечную. – Пошли уже, егоза. Тебе хоть нравится обновка?
– Очень, Степанида Артемьевна, но я не привыкла к таким коротким юбкам.
– Нечего молодой девке расхаживать в портках! – проворчала старушка, схватила Лику за руку и потянула за собой.
Спустя десять минут они оказались в маленьком кабинетике на первом этаже общежития.
– Мда, Стёпушка, Стёпушка, умеешь ты в шок ввести! Если ты даже нашу амнезийную принцессу в порядок привела, то, что тебе до больничных сорванцов! Присаживайся Лика, тебе надо подписать документы, – старичок бросил восхищённый взгляд на девушку, положил перед ней стопку листов и протянул ей ручку.
Потом он присел рядом со старшей нянечкой на диван для посетителей, и они стали о чём-то негромко беседовать, не мешая девушке разбираться с бумагами.
Ведьмочка страдальчески посмотрела на вторую половину бумажной кипы: «Небо, чем я тебя прогневила, что ты так жестоко караешь меня? – она почти не чувствовала пальцев, держать странное стило было очень неудобно. – Читать-то я могу, кто бы ещё писать научил. Надо попросить Степаниду Артемьевну помочь, признавшись, что навык письма пропал вместе с воспоминаниями о прошлом». Через полчаса она закончила возиться с бумажными листами, отложила ручку и разогнула ноющую спину.
– Быстро справилась! – уважительно произнёс комендант, проверяя, все ли подписи поставлены, протыкая две аккуратные дырки и подшивая в папку с её именем. – Бумаги порядок любят, как и начальство!
Потом он поставил на плитку пузатый чайник и проказливо улыбнулся, с видом фокусника доставая из тумбочки сладости. При этом он так лукаво смотрел на Степаниду Артемьевну, что она ответила сердитым взглядом. Потом комендант деловито разлил по ярким чашкам кипяток и заварку.
– Сахар кладите сами. Прошу к столу, дамы.
Лика оказалась невольной свидетельницей воспоминаний о далёкой молодости старичков. Она узнала много нового, понимая, как этот мир не похож на Ладдор. «Совсем не уверена, что выживу здесь, если не вернусь домой, – нехотя призналась она самой себе. – Жаль, я лишилась магии, иначе всё было бы намного проще». Девушка лениво мешала сахар в чашке, делает вид, что внимательно слушает, продолжая думать о своём.
Наконец, когда комендант и её наставница всласть наговорились, новую сотрудницу больницы отпустили домой, проводив до самой двери.
– Завтра у нас выходной, поэтому отдохни, как следует. Продукты я тебе принесу, приготовишь что-нибудь сама, – добродушно сказала Степанида Артемьевна и, попрощавшись, отправилась домой. – Вещи разбери, что я принесла, не забудь.
– Хорошо, Степанида Артемьевна, – буркнула Лика, закрывая дверь на замок и устало оседая на стул, впечатлений столько, что она уже и удивляться перестала чему-либо.
Когда девушка открыла глаза, за окном уже рассвело. «Дожили, даже до кровати не дошла! Пойти поесть, что ли, и чайник поставить? —тут Лика вспомнила, что так и не выполнила наказа наставницы, и если она не успеет до её прихода, разнос за лень ей обеспечен. – Да, старушка не промах, вполне понимаю подростков, которые бледнеют при одном упоминании её имени»!
Девушка прыснула в кулак, вспоминая, как первый раз увидела Степаниду Артемьевну, резво гоняющую веником по палате юного пациента, который насвинячил сразу после очередной уборки. Вопли паренька слышал весь этаж. Когда она заглянула в небольшое помещение, насупившийся нарушитель порядка с высунутым от усердия языком, старательно отмывал грязное пятно от разлитого на полу йогурта. При этом он боязливо косился на упёршую в бока руки старшую нянечку, грозно хмурившую брови и периодически подгонявшую шалопая сердитым окриком.
