Воин пришпорил рыжего коня, направляясь на холм к незнакомцу. Всадник знал, что блестит под черным плащом – серебряная труба.
* * *
Пока рыжий конь преодолевал подъем, бледный жеребец не шелохнулся. Северный ветер трепал его гриву и хвост, трепал и раздувал черный плащ наездника, будто гигантские крылья. «…и вот, конь бледный, и на нем всадник, имя которому Смерть…»
Смерть повернул голову, поглядел в глаза воину и улыбнулся.
– Война и Смерть встречаются над этим полем. Как патетически звучит!
– Ты командуешь этим войском?
Оба глянули на равнину. Мертвецы перестали продвигаться, передние ряды замерли, тогда как арьергард продолжал выходить из-за южных холмов. Скелеты сходились плотней, чтобы лучше противостоять натиску кавалерии. В их действиях чувствовалась осмысленность и расчет. Лишенные индивидуальности, они, вместе с тем, вели себя как опытные бойцы.
– Я? Командую? – переспросил Смерть. – Ну, разве что метафорически… в переносном смысле. Смерть и войско мертвых… Нет, я не отдаю им приказов, если ты это имеешь в виду. Я не трясу дерево, я подставляю ладонь и жду, когда спелый плод упадет в нее. Они всегда падают. Нужно только уметь дождаться. Нужно знать, когда протянуть ладонь.
– Это тоже… метафорически?
– Разумеется. Ты же видишь, теперь, когда мы протрубили весть, каждый занимается, чем пожелает. Голод жрет, Чума веселится, а я ищу ответы. Я не подталкиваю события, я лишь наблюдаю за их ходом. Мне нет нужды предпринимать какие-либо действия, все и вся в конце концов является ко мне.
– Если не ты, то кто же их ведет?
– Неизбежность. Рок. Высшая воля. Называй, как хочешь. Любые имена будут равно хороши или равно плохи.
– Имена? Значит, это все же некая персона? Я могу его встретить? Хотя бы увидеть?
– Я произнес «имена», потому что ты спросил «кто же их ведет»? Ты сказал «кто», а не «что», потому я позволил себе…
– Да, прости. Тогда я хочу уточнить: «кто» или «что»? Все же ты сказал «имена»…
– Война, Смерть, Чума, Голод – это имена? Ты знаком со всеми. Ты их видел.
– Но скелеты нас не видят. Для них мы не существуем.
– Разумеется. Им не страшны голод и чума. Им чуждо все присущее живым… Они знают лишь одно: убивать.
– Но они исполняют именно то, что написано в книге? Это значит…
– Я думаю, это ничего не значит. Кстати, книга! Возьми-ка, это тебе, – Смерть извлек из-под черного плаща обрывок исписанной страницы и протянул собеседнику.
Тот прочел:
– «…И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч…» Но это неправда. Я ничего не беру, я… Я, напротив, явился, когда у людей отняли мир. Когда мир исчезает, единственное, что остается людям – это я.
– Как видишь, в книге написано не совсем верно.
– Хорошо. Оставим это. Значит, ты вырвал страницы там, в церкви? Ты идешь за армией мертвых? Как Голод?
– Нет, обычно я немного опережаю нашествие… «И ад следовал за ним» сказано в книге. Самое интересное происходит не после, а до прихода скелетов. Верней, перед самым их появлением. Знаешь, очень любопытно наблюдать, как ведут себя люди, когда видят приближение этого войска. Тогда наружу вырывается все, что таилось в глубине, что пряталось в укромных уголках души. Люди открываются с неожиданной стороны, можно увидеть много интересного. О-о-о… я снимаю обильную жатву. Армия мертвых лишь довершает дело. В сущности, за ними скучно наблюдать, они не изобретательны и однообразны. А как изощренно начинают действовать люди, какую богатую фантазию проявляют, если знают, что им не грозит возмездие! Перед лицом грозной опасности, когда рушится привычный мир, когда перестают действовать писаные законы, с них вмиг слетает все, что держало оковах воображение. Люди совершают поступки, о которых мечтали всю жизнь, но боялись признаться. Да, боялись признаться даже себе… И, наконец, они приветствуют меня. Если бы этой армии не было, ее следовало придумать.
– Однако она есть. Голод сказал, что такова шутка Создателя – дать людям то, что ими придумано. Воплотить страхи в реальность. А Чума считает, что Создателя нет, воображение и вера сами по себе создают чудовищ. Что скажешь ты?
– Чума остроумен, но излишне тороплив. Он не умеет ждать и не держится долго. Если бы он поразмышлял более основательно, то понял, что на самом деле нет никакой разницы. Есть ли Создатель или его нет – это безразлично. Это, в конечном счете, одно и то же. Единственное, что имеет значение – вера.
– Объясни.
– Неважно, как ты это назовешь: «Создатель» или «вера в Создателя». В сущности, между этими понятиями нет разницы. Люди придумывают имена тому, чего не могут объяснить. Но имена могут различаться. А что меняется, если у силы, отправившей в поход армию мертвых, есть имя, душа и разум? Что меняется, если их нет? Не Создатель придумал нас, серебряные трубы и войско скелетов, а человек, написавший с верой в Создателя книгу… Голод объяснил тебе причину появления армии мертвых. Потом Чума дал то же самое объяснение, но другими словами. Создатель и вера в Создателя – одно и то же. Понимаешь?
– Это слишком сложно для меня. Но я запомню твои слова. Однако зачем ты вырвал из книги страницу со словами о всаднике с мечом?
– Я был уверен, что это положит начало твоему пути сюда. Мне любопытно, я бы хотел понаблюдать за тобой на этом поле.
– Вот как…
– Ну да. Твое появление может все изменить.
– А что здесь было бы, не появись я?
– Я. Был бы я. Три или четыре тысячи солдат короля не продержались бы и часа против армии мертвых. Готовилась настоящая резня. Убийство. Смерть.
– Что же изменилось, с моим приходом? Если не резня, то что?..
– Война. Ты.
– Я пришел не один…
– Да, и это имеет значение… и это – тоже.
Война оглянулся, по дороге шли и шли люди. Его люди. Воины, что шагали за рыжим конем: мытарь, «правильные мужики»… те, кто присоединился к шествию позже… Должно быть, многие не смогли бы толком объяснить, что влекло их сюда, на это поле, над которым на бледном коне восседает Смерть. Людей привел сюда Война, но у них не нашлось бы слов, чтоб сказать об этом.
Они сходили с тракта, растекались по обочине, выстраивались неровными рядами подле войска короля. И пестрые флаги над фронтом кавалерии словно померкли рядом с бедными одежками людей Войны. И армия мертвых больше не казалась непобедимой. Когда отнимают все, чем дорожишь, остается Война. Те, кто считал так, собрались нынче на этой равнине. А остальных – пусть забирает себе Чума!
– Вот видишь, – заметил Смерть. – Все изменилось, едва появился ты.
– Ты знаешь ответы на все вопросы…
– Я – итог. Я сам – ответ на все вопросы. Все стекается ко мне… и мне нравится наблюдать.
– Но книга? Зачем ты вырвал странички там, в церкви?.. Я не понимаю. Как это связано со мной?
– Я решил привести тебя на это поле. Из церкви с разорванной книгой твой путь вел сюда. Не удивляйся, это сложно объяснить… но это так. Я постарался поставить перед тобой вопрос, ответ на который можно отыскать на этом поле. Я хочу получить этот ответ. Я люблю получать ответы. Я наблюдаю, я сопоставляю, я сравниваю… я подвожу итог.
– Ты холодный наблюдатель.
– Да. Холодный, трезвый, равнодушный. Можно сказать, справедливый.
– Голоду люди тоже безразличны. И Чуме. Скажи, Смерть, чем я отличаюсь от вас? – Война погладил серебряную трубу. – Голод говорил, что мы сродни солдатам армии мертвых… Но мне не безразличны люди. Я чувствую к ним… что-то… чувствую некое родство с ними.
– Ну конечно! Ты принадлежишь людям, ты часть их существования. Голод, эпидемии и, разумеется, смерть – мы могли бы обойтись и без людей. Правда, именно люди дали нам этот облик… и сделали вестниками конца. Ты – не такой, как остальные. Ты, единственный из нас, создан людьми и принадлежишь им. Только им, и никому более. Ты не можешь существовать без них, и, что еще более странно, они не могут обойтись без тебя.
Война опустил голову и задумался.
– Сейчас они благословляют меня, но придет время – будут проклинать. Они благодарили, когда я приходил на помощь… И хуже всего, если они станут звать меня, даже если могли бы справиться сами.
– Это верно. Хуже всего, если они станут звать Войну, когда можно без него… Вот меня обычно проклинают, но иногда… – теперь и Смерть задумался. – А знаешь, мне нравится этот облик.
Война вскинул голову и твердо поглядел собеседнику в глаза. Смерть привел его на это поле, чтобы дать людям шанс. Не такой уж он отстраненный наблюдатель, каким хочет выглядеть… и, стало быть, не такой справедливый?
– Армии готовы прийти в движение, я чувствую. Вот-вот начнется… Скажи, ты знаешь, чем закончится битва? Есть ли предопределенность? Предначертано ли заранее все, что случится?
– Нет. Здесь и сейчас предопределенности не существует. Однако опыт подсказывает мне, что вероятно…
