– Извольте занять стол, я сейчас подам. Прошу прощения за мое неуместное любопытство, – хозяин осклабился. Улыбка у него была очень неприятная, злая. – Но найдутся ли у почтенных путешественников монеты?
Элис полезла в кошелек и протянула хозяину половину серебряной монеты, это был условный знак. Тот кивнул, порылся в кошельке и вытащил другую половину. После того как части распиленной монеты сошлись, он снова кивнул и ушел на кухню. Принес миски с остывшим мясом, покрытым корочкой подсохшей подливки, и пообещал, что утром, когда растопят печь, угощение будет поприличней. Потом отправился позаботиться о лошадях.
– Хорошо, что он ушел, – сказал рыжий, принимаясь за еду, – под его взглядом я бы есть не смог. Когда этот человек улыбается, у меня такое чувство, будто он вот-вот укусит.
– Готова спорить, ничьи взгляды не способны остановить тебя за столом, – возразила Элис.
– Не способны, – согласился Килгрик с набитым ртом, – но улыбка у него очень злобная. А что за монету ты ему дала? Это условный знак?
– Здорово! Как ты догадался? – притворно удивилась Охотница. – Видишь ли, здесь такой обычай: у кого не найдется условного знака, того хозяин зажарит и подаст к столу на следующий день. Вот у этого, например, условного знака не было.
– У кого?
Элис указала на миску с остатками жаркого. Ей нравилось подкалывать оруженосца – тот не обижался и частенько находил остроумный ответ. Игра забавляла обоих, но сейчас Килгрик слишком устал и проголодался, поэтому молча продолжал есть. Хозяин возвратился, сказал, что с лошадьми все в порядке, они устроены и получили свой овес. Потом попросил разрешения присесть за стол почтенных постояльцев. Манеры его были отменно вежливыми, но в поведении хозяина неизменно присутствовало что-то хищное и враждебное.
Получив позволение, он присел за стол и назвал свое имя:
– Гайвен, с позволения вашей милости. Можете располагать мною, как пожелаете нужным. Я верно служу господину Гильмерту и рад помочь его посланнику. Вам нужна лошадь пропавшего пажа, как я понимаю?
Элис кивнула.
– В Толгоре несколько барышников, и самый известный из них – Махрин. Видите ли, через наш город проходит одна из торговых дорог. Дальше на северо-восток, – Гайвен махнул рукой, – имперская граница, там домашний скот дороже, чем в Адноре, но здесь путь идет через горы, травы мало. Поэтому стада водят по другому тракту, а здесь только лошадей.
– То есть торговля лошадьми здесь оживленная?
– Вроде того, здесь скупают коней со всей округи, собирают табуны и переправляют в Империю. Беда только с дорогами, поэтому город не богатеет. Однако Махрин – крупный торговец, цену себе знает, поэтому давить на него будет непросто.
– А зачем на него давить? – спросил Килгрик, обгладывая кость.
– Он может запросто отказать королевским слугам в помощи, – объявил Гайвен. – Торгует с Империей, всегда одной ногой там, по другую сторону границы… Послушайтесь моего совета, госпожа, если заупрямится, скажите ему так…
Элис выслушала хозяина, Килгрик доглодал последнюю кость и с печальным вздохом отодвинул миску… пора было располагаться на ночлег, и Гайвен повел гостей на второй этаж, где находились жилые помещения. Когда он показал комнаты и вручил гостям ключи, Элис вспомнила:
– Да, а что это за история с селифом? У вас здесь нашли дохлую тварь Тьмы. И еще кто-то погиб, кажется?
Гайвен снова выдал свою хищную улыбку.
– Я предполагаю, его светлость Гильмерт посоветовал госпоже Охотнице не слишком усердствовать в истории с селифом. Тварь мертва, и это самое лучшее окончание таких историй, верно?
– И все же?
– Дельце случилось в лесу, а что я могу знать о лесных тайнах? – пожал плечами хозяин. – Я же не джески, я сижу здесь, в городе, по лесу не шастаю. Поспрашивайте местных, из деревни, они вам наплетут небылиц о всяких чудищах. Но я бы не стал доверять их россказням. Темные люди, дикие.
* * *
Утром дождя не было, и Элис собралась нанести визит торговцу Махрину. Она вышла из ворот постоялого двора и оглянулась – фонарь не горел, и при дневном свете обтянутый серебристо-голубой шкурой барабан смотрелся странно. Охотница пошлепала, обходя лужи, по улице, раскисшей после дождя. Прохожих было мало, все, как и Элис, обходили лужи и поглядывали на серое небо – не польет ли снова. Впрочем, девушка со здоровенным мечом в потертых ножнах тоже привлекала внимание, но на небо глядели чаще.
Заведение Махрина располагалось ближе к городским воротам; это было обширное подворье, обнесенное оградой. Над воротами торчали вырезанные из дерева лошадиные головы, а дом, возвышающийся над гребнем забора, выглядел богато. В общем, солидное подворье. Ворота были распахнуты, и Элис вошла. Во дворе было людей побольше, чем встречных по дороге сюда: сновали слуги, в стойлах ржали лошади, возчики разгружали телегу. Несколько богато одетых мужчин переговаривались в дальнем углу, обсуждали привязанных у коновязи жеребцов. Среди них выделялся грузный пожилой торговец, в котором Элис по описанию сразу узнала Махрина. Красный и надутый, он точно соответствовал образу, который сложился у девушки из рассказа владельца постоялого двора.
Охотница в черном и темно-коричневом, при мече, сразу привлекла общее внимание. Торговцы смолкли и уставились на Элис. Махрин выступил навстречу и кивнул, как ровне. Элис знала, что он должен кланяться, поэтому не стала кивать в ответ, а только выше задрала подбородок. «Здесь, у границы совсем другие порядки, – подумала она, – не те, что в королевском замке».
– Я королевская Охотница, – заговорила она. – У вас здесь тварь Тьмы появилась, я приехала разбираться. Для разъездов мне понадобится лошадь, хочу купить у тебя, почтенный.
Ей описали коня на котором скрылся Гафрид, и она мгновенно узнала жеребца среди лошадей у коновязи. Поэтому без раздумий ткнула пальцем и сказала:
– Вот этот подойдет… Э, постой! Да я же знаю эту скотину! Она из королевских конюшен! Как она сюда-то попала?
Элис подошла к коновязи и потрепала жеребца по холке. Потом обернулась к торговцам:
– У кого ты купил этого жеребца, почтенный?
Махрин скривил губы, с недовольством наблюдая за девушкой. Его гримаса ясно показывала: торговец недоволен. Может, он надеялся, что девчонка сейчас же забудет о своем вопросе. Но Элис не отставала:
– Ну? У кого купил-то?
– Мне нет дела до продавцов, – неохотно буркнул купец. – Я беру товар, плачу монеты. Вот и вашей милости могу продать лошадь. А на вопросы отвечать не стану.
– Что так?
– А так вот. Не помню, у кого купил.
– А если лошадь украдена?
– Да мне-то какое дело? Я же не украл, а купил. Пусть хоть королевский судья со стражей пожалует, и ему повторю: не помню, кто продал эту клячу! Помню лишь, сколько серебра я за нее отвалил.
Собеседники Махрина, как один, уставились в стороны, будто их неожиданно заинтересовал двор и снующие работники. Им бы не хотелось присутствовать при опасном разговоре.
– И сколько же заплатил?
– Восемнадцать серебряных. Вашей милости отдам за двадцать один. Берете?
Элис задумчиво похлопала лошадиную шею.
– Куплю, если буду знать, что лошадь не краденая.
– Ничего не могу добавить. Я ее купил!
– Отказ помогать королевскому правосудию – это грех, – наставительно заметила Элис.
И оглядела других торговцев, те по-прежнему глядели в стороны. Охотница продолжила:
– Наш король – Великий Передект Аднора, он молит Светлых Предтеч за всех своих подданных. А кто не желает хранить верность короне, тот сильно рискует оказаться во власти темных сил. Вот сейчас вы порядком нагрешили, почтенный Махрин, а темные силы не дремлют. Если захотите вернуться к этому разговору, найдете меня на постоялом дворе «Под серебряной луной».
Именно так посоветовал сказать Гайвен, и Элис повторила его слова, не совсем понимая, что они означают. Но ясно было, что Махрин добровольно не назовет имя продавца. Что тут поделать? Угрожать? Вряд ли поможет. Элис выглядела слишком легкомысленно, чтобы привести в трепет бывалого купчину, который, водя караваны через границу, не раз имел дело и с жадными мздоимцами – стражниками, и с разбойниками. Оставалось надеяться, что слова Гайвена возымеют какое-то действие…
По правде говоря, Элис попросту не понимала, почему нужно щадить толстого надутого торгаша. Вломиться к нему с парой десятков вояк, устроить переполох, пригрозить… ведь пропал человек, королевское правосудие проводит расследование, а Махрин отказывается назвать имя подозреваемого! По закону его можно и нужно трясти, пока не вывалится имя. Однако похоже, что именно такой встряски Гильмерт и хочет избежать. Остается разыгрывать из себя столичную дурочку, которой просто пришла в голову блажь – доискаться, почему конь из аднорской конюшни продается в славном городе Толгоре.
