– Люди поговаривают, – прошептал Пьер и оглянулся по сторонам, – что это был заговор.
– Что ты такое говоришь, глупец! Кто осмелится покуситься на жизнь святых отцов, кои своей благостью ограждают наши земли от скверны и пекутся о спасении наших душ?!
– Так-то оно так, сударь! Только вот люди… – Он вздохнул и развел руками.
– Что люди?
– Говорят…
– Прости меня, Господи! – не выдержал я. – Дурья твоя башка! Плетей захотел?
– Боже меня упаси! – Он перекрестился. – За что, сударь?
– Чтобы меньше слушал бездельников, которые пасквильными речами разжигают смуту и поселяют безверие в душах жителей!
– Да, сударь… Только вот люди…
– Что люди?!
– Говорят…
– Тьфу!
Пьер прав. Тысячу раз прав, но я не мог поддержать эти слухи, дабы не накликать беду на себя и своих друзей. Шпионов в Баксвэре много, доносчиков еще больше, а объясняться со служителями шерифа мне совершенно не хотелось. Данное происшествие сильно ударило по городским властям, и они прекрасно понимали и представляли возможные последствия этого несчастья.
Слава Всевышнему, аббат был жив. Да, его жизнь по-прежнему находилась в большой опасности, но шевалье де Брег, успевший навестить страждущего, утверждал, что настоятель оправится от полученных ранений. Если на то будет Божья воля… Раны его преподобия отца Раймонда были не так тяжелы и не так опасны для здоровья, но он тоже не вставал с постели.
По городу ходили слухи, что балки были подпилены коварным образом, что на месте трагедии был пойман человек, который привел в действие особый механизм, обрушивший леса именно в тот момент, когда процессия вышла из храма. Многое говорили… Слишком многое. Как бы там ни было, но деятельность городского шерифа лишь подтверждала слухи. Заговор был, и он был направлен против служителей Святой Церкви…
Спустя несколько дней в город вернулась графиня Ирэн де Фуа, о чем меня известили короткой запиской, доставленной молодым пажом. В ней говорилось, что дел накопилось непозволительно много, и если я хорошо себя чувствую, то должен приступить к своим обязанностям секретаря. Эта записка меня слегка удивила, а если признаться, то и удручила. Я надеялся, что Теодор де Фуа уже оправился от полученных потрясений и мы сможем приступить к занятиям, о которых часто раздумывал. Так или иначе, но на следующий день отправился к дому графини. Утро выдалось довольно теплым. Пройдет немного времени, и эта серость, окутавшая Баксвэр, сменится свежей зеленью, бодрящей и взор, и душу. Весна…
– Рада вас видеть, – сказала графиня, когда я появился в ее покоях. – Как ваше здоровье?
– Благодарю, ваше сиятельство! – поклонился я. – Прекрасно себя чувствую.
– Вот и славно. В кабинете найдете изрядное количество писем, которые требуют ответа. Прочитайте, а потом мы обсудим… обсудим один вопрос.
– К вашим услугам!
– Ступайте, Жак, – кивнула Ирэн. – Ступайте…
Работы накопилось много. Даже не предполагал, что за время вынужденного отсутствия соберется столько бумаг и писем, требующих немедленного ответа. Как и было заведено, я внимательно прочел все письма и отложил два из них, которые ждали решения графини. Прочие, а именно: разнообразные отчеты управляющих – складывал в шкатулку и даже не заметил, как наступил полдень.
После скромной трапезы, принесенной все той же похотливой служанкой, я собрал бумаги и направился в приемный зал, заполненный ежедневными визитерами, чья вечная праздность изрядно досаждала нашей доброй хозяйке. Выслушав доклад, Ирэн кивнула и неожиданно задала мне совершенно удивительный вопрос:
– Скажите, Жак, вы ведь знакомы с шевалье де Брегом?
– Да, конечно. – Я немного растерялся. – Счастлив считать его своим другом.
– Это прекрасно, когда… – она сделала паузу, – когда есть друзья. Друзья настоящие, а не мнимые, готовые клясться в своей дружбе, но вершащие подлости за вашими спинами. Жак, я много слышала о шевалье де Бреге, но не имела удовольствия с ним встречаться. Как такое могло случиться?
– Это не совсем так… – смутился я.
– Что вы имеете в виду? – удивилась графиня.
– Простите, ваше сиятельство, за мою дерзость, но если вспомните ваш приезд в Баксвэр, то наверняка припомните и двух всадников, которые повстречались вам у городских ворот…
– Черноволосый и зеленоглазый мужчина на гнедом жеребце, – сразу же ответила Ирэн.
– Да, вы правы, – ответил я, очень удивленный ее внимательностью. – Это и был Орландо де Брег.
– С ним был какой-то юноша. – Она прищурилась. – Неужели это были вы?
– Да, ваше сиятельство.
– Как тесен мир… – протянула графиня и посмотрела в окно. Она долго молчала, а потом кивнула своим мыслям и улыбнулась. – Признаться, я слегка удивлена, что он никогда не бывал у меня в гостях. Приходилось слышать много добрых слов про этого кавалера от отца Раймонда и аббата Хьюго.
– Это один из благороднейших кавалеров, которых я знаю.
– Увы, Жак, но таких мужчин становится все меньше и меньше… – Она обвела взглядом зал, где прохаживалась дюжина мужчин, обрадованных возвращением графини и спешащих засвидетельствовать ей свое почтение.
Они приходили сюда каждый день и со временем превращались в непременный атрибут приемных покоев, вроде цветочных горшков, гобеленов, украшавших стены, или собак, кои во множестве бродили по этой зале. Тихие разговоры этих господ напоминали жужжание осенних мух – ленивых и неторопливых. Эта напускная праздность быстро исчезала, как только графиня обращала свой взгляд в залу или отвлекалась от разговора. Кавалеры тотчас замолкали и выпячивали грудь в надежде, что ее сиятельство улыбнется.
Пусть я и забегаю немного вперед, но могу признаться, что здесь, среди дворян, бурлили такие страсти, что иной бы и ужаснулся, узнав, на какие уловки пускались эти господа, лишь бы обратить на себя внимание ее сиятельства. Пили уксус, чтобы придать лицу благородную бледность, закапывали в глаза отвар белладонны, хотя любому деревенскому знахарю были известны ядовитые свойства этой травы. Пусть мое мнение и покажется вам предвзятым, но поступки этих мужчин выглядели более женственными, нежели поведение некоторых дам, которые служили графине де Фуа.
– Да, вы правы.
– Вы умный юноша, Жак де Тресс. Скажите… Могу ли я вам довериться?
– Разумеется, ваше сиятельство! Я буду счастлив помочь вам!
– Признаться, мое желание познакомиться с шевалье де Брегом основано не только на женском любопытстве. Дело в том, что он известен деяниями… – она запнулась, – о которых мне рассказывал отец Раймонд. Возможно, я не права, а мои тревоги лишены всякой основы, но тем не менее мне хотелось бы встретиться с этим человеком и попросить у него совета в одном весьма щекотливом деле.
– Могу поговорить с ним…
– Это будет неучтиво с моей стороны, – сказала графиня. – Отправлю ему приглашение.
– Написать ему письмо?
– Нет, не нужно. Я это сделаю сама.
– Да, конечно… – растерялся я.
– Ступайте, Жак, – улыбнулась графиня. – Займитесь моей обычной перепиской.
Вечером, закончив трудиться, я вышел из дома и огляделся. После памятного разговора с Ван Арконом стал внимательнее наблюдать за соседними улицами, а тем паче переулками, где могли прятаться злоумышленники. Не обнаружив ничего подозрительного, направился в «Королевскую охоту», размышляя о графине, а если быть точным, то о деле, которое она хотела обсудить с Орландо де Брегом.
Когда я вошел в заведение, то обнаружил пустой зал и Гая Григориуса, который тяжело вздыхал, наблюдая это запустение в делах, грозящее нанести урон его заработкам. Он поздоровался, уныло подпер щеку рукой и кивнул:
– Одних убытков сколько терпим, прости меня, Господи!
– Это тяжелое время, мастер… – заметил я.
– Для кого, позвольте спросить? – покосился мастер Григориус. – Для питухов[18], кои вдруг озаботились своей душой? Эх… Вы будете ужинать?
– С удовольствием.
– Джори… – протянул мастер Гай. – Джо-о-ри!
– Да, хозяин! – Из дверей кухни выскочил здоровенный малый, подвизающийся в этом заведении в скромной роли поваренка, а заодно и вышибалы.
– Пулярка готова?
– Нет, хозяин!
– Тогда какого дьявола ты здесь делаешь, бездельник?
– Так это… – растерялся Джори. – Вы же меня звали?
– Я звал тебя с пуляркой. Без нее… – вздохнул Гай, – без нее ты мне и даром не нужен.
Поваренок захлопал глазами, но потом решил не искушать судьбу и быстро ретировался на кухню.
– Кстати, – спросил я, – вы сегодня не видели шевалье де Брега?
– Видел, – кивнул Григориус, – во время утренней трапезы. Он изволил скушать жирного каплуна и выпить бутылку вина. Собирался отправиться в святую обитель, дабы навестить отца настоятеля, да хранит Господь нашего аббата! Прикажете подавать ужин?
