– И что я с тобой делал?
Видят боги, она не хотела этого знать!
– Ничего, – всхлипнул Неженка. – Вы меня словно забыли. А я каждый день ждал, что вы скажете, что пожалели о своем поступке. Я все время ждал, что прогневаю вас, что не пойму, когда я вам буду нужен, что не сумею распознать. Я почти два года каждый день сходил с ума от страха, что разгневаю вас и вы осуществите свою угрозу! – Неженка не замечал, что он уже кричит сквозь рыдания. – Каждое утро я просыпался в ужасе, что вы искали меня ночью, а я не знал, каждый вечер я боялся заснуть. Это стало кошмаром, навязчивой идеей. Я понял, что еще немного, и я просто умру от страха и неопределенности! А вы не обращали на меня внимания.
– Мне было стыдно из-за своего поступка, своей минутной слабости, жалости к несчастному мальчишке, обреченному на жизнь, которая хуже смерти, – глухо произнес Алан.
– А потом вы потеряли память, и я вздохнул с облегчением. Вы разрешили мне рисовать… Я даже был влюблен в вас. Я часто влюбляюсь. В женщин, в мужчин. Но никогда никому не признавался, только вам. Я очень испорченный, да?
– Нет, ты не испорченный. Просто ты художник и берешь вдохновение из тех чувств, которые тебе доступны.
Раб поднял на Алана несчастный взгляд и благодарно улыбнулся, и конт понял, насколько нелегко далось это признание.
– А недавно брат Эдар сказал, что меня разыскивает тот господин, к которому меня везли. И что он ни перед чем не остановится. А вы вспомните все и не станете воевать из-за раба…
– У тебя имя есть?
– Есть, – прошептал парень.
– Это хорошо, это просто замечательно.
Виктория опустилась на пол и, протянув руки, заставила раба сесть и прижаться к ней спиной. Она крепко обхватила его и сильнее притянула к себе.
– Хорошо, что у тебя есть имя. А то как-то смешно звучит – художник Неженка. Ну не плачь, не плачь. Большой мальчик, а ревешь, как белуга. Не знаешь, кто такая белуга? Это зверь такой, который очень громко орет.
Она говорила какие-то глупости, прижимая к себе плачущего Неженку, целовала его в макушку, вдыхая легкий травяной аромат, и ничего не обещала. Не могла обещать. Потому что понимала, что если придется, то она пожертвует этим затихшим в ее объятиях парнем. На душе было пусто и противно, но она молчала.
– Ты довел себя до нервного истощения только от страха, что тебя кастрируют? Или есть еще причины?
– Можно я буду иногда за вами ухаживать?
– Э? – Виктория растерялась.
– Я боюсь боли, – плечи парня вздрогнули, – но мне надо служить кому-нибудь, знать, что я нужен. Я думаю, вы понимаете.
«Понимаю, мальчик. Конечно, понимаю. Все же я выросла в другом обществе и не на необитаемом острове».
– Я вижу, что вы другой. После болезни вы стали другим. Не могу это объяснить, но я вам покажу!
Неженка ужом выскользнул из уютных объятий и, подскочив к столу, вытащил из-под вороха бумаг папку. Он быстро перебирал рисунки, пока не нашел искомое.
– Посмотрите, хозяин. Я вас так вижу.
Едрена-матрена! У нее даже в горле пересохло. Художник изобразил конта спящим. По подушке разметались волосы, глаза закрыты, спокойное и безмятежное лицо. Вроде бы это был Алан, но Виктория, которая много лет видела в зеркале свое отражение, безошибочно выделила знакомые черты. Она смотрела на себя прошлую, такую, какой могла бы быть, родись она мужчиной.
– Сожги этот рисунок, – хриплым голосом приказал конт. – И никогда о нем никому не рассказывай.
Они вышли под моросящий дождь, и Берт накинул на плечи конта кожаный плащ с капюшоном. Под навесом переминались с ноги на ногу мастер Семон и брат Турид.
– Следуйте за мной, – выскользнувший из тени Ворон был молчалив и сосредоточен.
Их уже ждали. Виктория окинула взглядом обстановку большого белого шатра, в который их привел послушник. Она претерпела мало изменений с тех пор, как отец Пауль принимал конта у себя в гостях в Древнем городе. Единственное новшество – доска, на которой Неженка закрепил план города, да большой круглый стол, занимающий почти все свободное место. Вокруг стояло семь деревянных стульев, четыре из которых были заняты. За столом сидели отец Пауль, отец Жириш и два незнакомых Виктории ксена в серых сутанах, подпоясанных белыми кордами.
– Присаживайтесь, – доброжелательно улыбнулся отец Пауль. – Мастер Семон, брат Турид.
Спутники Виктории по очереди подошли к обоим Учителям и с поклоном поцеловали им руки. Неженка опустился на колени возле стула Алана и склонил голову. Виктория на него покосилась, но смолчала, все равно стула для раба приготовлено не было.
– Наш художник, Леонардо, – представила она парня, просто чтобы насолить этим снобам.
– Разве имя вашего раба не Наргиз? Что на языке восточных племен означает «цветок нарцисс»? – проявил неприятную осведомленность отец Пауль.
Значит, все знает. Может быть, он знает и того, кто разыскивает Неженку? Скорее всего, так оно и есть, но ведь не расскажет, старый лис.
– Нет. Его имя Леонардо. – Виктория опустила руку на плечо раба и слегка его сжала, когда заметила, как вздрогнул парень при звуках своего имени.
– Вы считаете, что новое имя поможет ему избавиться от прошлого? – заинтересовано спросил отец Жириш.
– Нет, оно поможет ему достигнуть величия в будущем, – отрезал Алан, всем своим видом показывая, что не намерен продолжать этот разговор. – Мастер Семон расскажет, что нам удалось сделать.
Виктория, откинувшись на спинку стула, рассеянно слушала доклад мастера, вскоре к нему присоединился Турид, сначала он говорил робко, но затем увлекся, вскочил на ноги и переместился к закрепленному на доске плану будущего города. Он увлеченно тыкал в план пальцем и смотрел на отца Жириша, словно на ожившего бога – с благоговением и восторгом.
Мысли упорно вертелись вокруг другого. Викторию постоянно преследовало чувство, что она что-то пропустила, на что-то не обратила внимания. Дарен в Крови под охраной. Турен Ли на корабле, который болтается в километре от берега. Зира у отца, и там ей точно ничего не грозит. Что же не дает покоя? Что-то ускользало из общей картинки, и она никак не могла это ухватить, словно видела тень боковым зрением, а, оглянувшись, никого не обнаруживала. Интересно, откуда брат Эдар знает, кто разыскивает Неженку? И кто этот таинственный извращенец, который готов отсыпать за смазливого раба кучу золота?
– Ближе к городу лучше всего провести невидимый для противника подземный трубопровод из гончарных труб, который будет действовать по принципу сообщающихся сосудов. Так проще контролировать доступ к питьевой воде. В городе нужно соорудить фонтаны и колодцы. Если кто-то захочет подвести воду к себе во двор, пусть платит за это деньги.
Виктория отвлеклась от безрадостных мыслей и перевела взгляд на говорившего.
– Брат Остип специалист по строительству водопровода и сточных каналов, – пояснил отец Пауль.
– Мы привезли оборудование для производства керамических труб и черепицы. Мастерские разместим недалеко от будущей Обители, чтобы потом они относились к ее территории. Там же поставим первый ветряк.
– Не лучше ли использовать мельницу на реке? – вступил в разговор брат Турид.
– Завтра мы с вами определимся на местности. Все же мне кажется, что здесь ветряк будет более выгоден, – задумчиво глядя на карту, протянул брат Остип. – Каолин и глину будем брать на месте. Здесь, – он упер палец в какую-то точку на карте, – много известняка, который пойдет на прокладку первых каналов и сооружение колодцев. Вам нужно распорядиться подвозить нам лес на дрова и отправить крестьян и рабов выжигать уголь. Завтра мы снарядим отряд в горы, на разведку. Может быть, им удастся найти…
– Простите, что?
Этого слова Алан никогда не слышал. После долгого объяснения Виктория поняла, что речь идет о каменном угле и горючих сланцах, выступающих на поверхность. Местные называли их керогеном. Знакомое такое слово, но очень хорошо забытое. Интересно, а есть ли здесь торф? В горах, где нет болот, его точно не найти, но, возможно, он имеется на континенте?
– Мастер Семон, посоветуйтесь с нашими земледелами, какой лес и сколько мы можем выделить на эти цели. И скажите, чтобы на месте вырубки сразу же сажали молодые деревца.
– А вот это верное решение, кир Алан, – с одобрением произнес отец Жириш. – Не ожидал от столь юного хозяина такой рачительности.
– Мы начнем производство черепицы и труб немедленно. Думаю, к оттепели сделаем нужное количество. – Брат Остип переглянулся со вторым ксеном.
– Почему так долго? – Алан нахмурился. Такие сроки его никак не устраивали.
