Ну да, родная кровиночка, конечно… Но из четверых деток двое отдали Богу душу, оставив лишь боль утраты, которая уже успела поутихнуть. Как будет с этими двумя, тоже непонятно, ведь все в руках Господа. А если у них появится возможность зажить лучше, то глядишь – и старшенького смогут уберечь, да и Господь не оставит, народят еще детишек. А тут ведь такой шанс.
– Не сомневайся, о твоем сыне будут заботиться самым лучшим образом. Он вырастет в достатке и довольстве, его будут растить как родного.
– Грегор, соглашайся. Господь поможет, будут у нас еще детки.
Слова супруги оказались последней каплей. Крестьянин дрожащей рукой принял кошель. Его жена, в последний раз запечатлев поцелуй на личике младенца, передала кулек в руки госпожи. Та сделала предложение, от которого у них просто не было сил отказаться. В конце концов, в этом нет ничего необычного. Такое случалось, и не слишком редко. Правда, чтобы младенцев выкупали дворяне – это очень необычно, но обладающие достатком бездетные зажиточные люди подобное практиковали повсеместно. Вот только младенцев уступали и за гораздо меньшую сумму. Когда супруги, проводив взглядом удалившийся отряд, заглянули в кошель, они поняли, насколько же меньше получали другие, совершавшие то же, что и они сейчас.
– Зачем вам этот младенец, миледи? – когда они удалились настолько, что крестьяне их уже не могли слышать, поинтересовался у Адели Брук.
– Не мне, Брук, а вам с Риммой.
– На-ам? – Это уже Римма.
Ну еще бы. То, что у них пока нет ребенка, вовсе не означает, что она не способна иметь детей. Их первенец умер, но ведь это ни о чем не говорит. Она еще родит. Более того, эта верховая поездка ей не нравилась, и, будь ее воля, она воспротивилась бы этому, так как опять была тяжелой. О своей беременности она узнала лишь накануне их бегства, поэтому решила не сообщать об этом.
– Римма, никто не сомневается в том, что ты способна нарожать Бруку целую дюжину детишек, успокойся.
– Тогда я не понимаю, миледи.
– Все просто, Брук. Вы не поедете с нами. На первом же постоялом дворе я напишу тебе грамоту, в которой укажу, что наемник Брук отпущен со службы и может располагать собой по своему усмотрению. Там же ты получишь солидную сумму. После чего вы, не таясь, направитесь в Бесфан.
– Вы прогоняете нас, миледи! – выдохнула Римма.
Было чему удивляться. Ведь они не просто служили Адель, они были ее вассалами, а такие отношения просто так не разрываются, на то должна быть веская причина. Но чем они могли настолько прогневать госпожу?
– Не говори глупостей, Римма. Вы останетесь на службе. Ваша задача – привлечь к себе внимание тех, кто отправится за нами в погоню. Они должны будут подумать, что ты – это я, а этот малыш – Джон. Таким образом мы собьем их со следа.
– Вряд ли они поверят в подобное, – усомнился Брук.
– Поверят. Обязательно поверят. Это уже наша забота.
– Господин десятник, примерно в полумиле конный разъезд из двух десятков! – Доклад подскакавшего спецназовца был кратким, но вполне полным.
– Ясно. Скачи к Дэну, и наблюдайте. Как приблизятся, укройтесь. Пропустим их мимо себя и продолжим путь.
– Слушаюсь.
– Дик!
– Да, миледи! – Уже готовый сорваться с места боец замер, приготовившись выслушать приказ.
– Обожди в сторонке.
– Да, миледи!
– Миледи? – Виктор не смог скрыть свое удивление.
Это еще что за дьявольщина! В случае непредвиденной ситуации командование переходит к нему, и он не намерен понапрасну рисковать ни своими людьми, ни тем более ею и младенцем. А тут, похоже, она вознамерилась влезать в командование отрядом. Это никуда не годится. Она понятия не имеет о воинском искусстве, а потому, при всем его уважении, ее мнение – последнее в ряду.
– Твоим людям под силу перебить этот отряд?
– В этом нет никакой необходимости, миледи. Мы вполне можем избежать встречи.
– Я задала вопрос, десятник.
Вообще-то все привыкли к тому, что баронесса отличалась тихим и покладистым характером, обладала заботливой натурой, за что и была любима всеми без исключения. К примеру, если непопулярное решение принимал барон, то в его адрес еще могли поворчать, но если решение принимала она, то даже самые заядлые ворчуны старались сдерживаться.
Но вот за сегодняшний день он уже дважды открывал ее совсем с другой стороны. Она предстала в образе волевой женщины, способной принимать важные решения с молниеносной быстротой. Взять их скорый отъезд или ту задержку на дороге, когда она решила выкупить младенца у повстречавшейся крестьянской четы. Интересно, что она задумала на этот раз?
– Да, мы в состоянии перебить этот отряд. Не уверен, что полностью, – возможно, кто-то сумеет уйти, но нам это по силам.
– Значит, так и поступите.
– Миледи, это привлечет внимание. Если вы правы и на наши поиски вышел сам барон Клод, нам не следует обнаруживать себя. Биться надо лишь в том случае, если не будет иного выхода.
– Ты сделаешь так, как я приказываю. И не смей мне перечить. Я не воин, но именно поэтому советуюсь с тобой. Я говорю, что делать, ты решаешь, как именно. Тебе все понятно, Виктор?
– Миледи, при всем уважении, ваша безопасность и безопасность принца Джона…
– А как ты думаешь, заботит меня эта самая безопасность? – нетерпеливо перебила его Адель и, не дожидаясь ответа, продолжила: – О чем подумает барон Клод, когда ему доложат, что отряд из десятка воинов буквально прорубается по дороге, нападая на каждый встреченный отряд? Разве так ведет себя мать с младенцем на руках, которого стремится спасти?
– Он решит, что мы отвлекаем внимание?
– Именно. Очень скоро ему станет известно о том, что мы выкупили младенца. Также он узнает, что в отряде было две женщины. Станет ему известно и о том, что мужчина и женщина с младенцем на руках направились в сторону Бесфана.
– Но нас не перестанут искать хотя бы по той причине, что никто не спустит того переполоха, что мы устроим.
– Не перестанут, но зато самого этого лиса, барона Клода, здесь уже не будет, он направится в сторону Бесфана. Два-три нападения по этой дороге, а затем мы растворимся и двинемся в обход, по тому самому пути, по которому вы меня умыкнули в прошлом году.
– Именно такое распоряжение я получил и от барона. Но ведь Брук и Римма не будут скрываться?
– Не будут, и вскоре их обнаружат. Но мы выиграем время.
– Я все понял, миледи.
– Действуй, Виктор. И еще. Когда будете добивать поверженных, сделайте так, чтобы выжил хотя бы один, а лучше двое, которые смогут хорошенько рассмотреть женщину с младенцем на руках.
– Да, миледи.
Это бесконечное и нудное патрулирование подходило к концу. Осталось примерно пять миль до постоялого двора у дороги, где они переночуют в тепле и уюте. Ночи стали уже прохладными, так что ночевка под открытым небом – дело не такое уж и приятное. Но ничего, осталось совсем немного. Вот переночуют – и в обратный путь. Это последний день.
Теперь два месяца их барону не нужно будет отбывать повинность по охране королевского тракта. Впрочем, сам он и не принимал в этом участия, а только назначил для этого два десятка из своей дружины, которая и без того не особо велика, всего-то три десятка.
С командованием вполне справится и десятник. Дело нехитрое – объезжать тракт, больше демонстрируя охрану, чем действительно что-то делая. С другой стороны, за два года такие патрули по всему тракту уже прекратили существование трех разбойничьих ватаг, так что польза все же была. К тому же купцы с уважением взирают на патрули при встрече, это тоже о чем-то говорит.
Раск с наслаждением потянулся, предчувствуя скорый отдых. Место совершенно открытое, тут ни о какой засаде и речи быть не может. Нападающим попросту негде укрыться. Деревья видны только шагах в трехстах от дороги, а вблизи ни деревца, ни кустиков, да и трава не такая уж высокая.
Арбалетные хлопки раздались совершенно неожиданно, накладываясь друг на друга. Вдогонку слышатся крики, хрипы и стоны раненых и умирающих. Раск с силой потянул повод коня, стремясь понять, что тут вообще происходит, – он все еще не мог рассмотреть нападающих. Но тело привычно реагирует на опасность, щит уже вскинут, рука сжимает отполированное до блеска древко копья.
Ага. Вот они. Это кто же до такого додумался? Шагах в двадцати он замечает взметнувшуюся из травы странную фигуру, которая обретает человеческие очертания, как только отбрасывает в сторону странное покрывало с вплетенными в него стеблями травы. Раск даже поначалу испугался, уж больно жутко все выглядело. Мысли о дьяволе сами собой возникли в голове. Но нет, нечистый тут ни при чем, это люди, а раз так…
Едва избавившись от странного покрова, нападающие, которых с этой стороны он рассмотрел не больше полудюжины, тут же метнули во всадников короткие копья. Одно из них с такой силой вонзилось в щит Раска, что с обратной стороны примерно на ладонь проклюнулся тонкий прут длинного наконечника. Настолько длинного, что перерубить древко – не такая уж простая задача. Но даже после этого глубоко засевший в дереве наконечник будет мешать пользоваться щитом. Это вроде как загросский дротик. Откуда?.. Некогда. Со всех сторон слышатся стоны, не всем повезло избежать ранений.
