– Мы пойдем отдыхать, распорядитесь насчет обеда, – попросил Мартин.
– Конечно идите, сейчас все будет. Может еще перегоночки? У меня есть очень злая, знаете ли.
– Нет, если будет пиво – этого достаточно.
– Договорились.
Мартин развернулся и пошел к своим – они сидели на крыльце ближайшего амбара и ждали, когда старший закончит доклад.
– Ну что, он рад? – спросил Рони, поднимаясь.
Мартин оглянулся на господина Форренбутольф, тот шел низко опустив голову.
– Да кто его поймет? Думаю, он немного напуган нашими успехами, боится, что мясники ему это припомнят.
– Дык это война, тут нельзя иначе, – высказал Бурраш, отряхивая штаны.
– Идемте уже, – буркнул гном. – Я уже есть хочу, как целых два орка.
Все засмеялись и отряд двинулся к своей избе, но каково же было их удивление, когда возле крыльца их апартаментов они обнаружили телегу на который сидело четверо незнакомцев, а рядом еще пятеро бойцов Форренбутольфа.
– Вот, – сказал один из них. – От города ехали, сказали к вам. Ну, мы пошли с ними, вон у них там – тесаки.
И старший из охранной группы кивнул на телегу.
– Ну и кто вы такие? – спросил Мартин, а орк и Рони стал по обеим сторонам от него.
– Мы добровольцы, – сказал самый старый, соскочив с телеги и трое его спутников тоже сошли на землю и встали рядом с ним.
– Ты чего, плохо слышал? Кто такие спрашивают, – сурово заметил Рони.
– Строгий парнишка, – сказал старший и его приятели засмеялись. – Мы добровольцы, приехали помочь вам добить эту гадину – Ландфайтера.
– А от кого вы будете? – спросил Мартин. – Кто вам платит?
– Да это ночевщики, Мартин, – усмехнулся Рони, покачивая взведенным арбалетом.
– А че это сразу ночевщики, может мы воры? – обиделся здоровый парень, должно быть правая рука пожилого. Другой бы не решился говорить без разрешения.
– До воров вы не дотягиваете, морды больно простые, – сказал Мартин. – Но если вы и ночевщики, ваш интерес нам понятен. Ландфайтер пугает на дороге купцов, а вам от этого большой убыток. Так что если вы ночевщики – вам это в плюс. Только откуда вы про нас узнали и как сюда добрались?
– Мы шли не за вами, мы шли по следу Ландфайтера, – сказал старший. – А уже от местных узнали, что есть такие лихие бойцы, которые бьют мясников в хвост и гриву. Вот мы и хотим вам помочь, чтобы, значит, поскорее дело решить. На всякий случай порасспросили в большом хозяйстве у гномов, они вроде, не против.
– А кого спрашивали?
– Не знаю, какого-то из ихнего начальства. Пыхтит сильно и глазами вращает.
– Дунлап?
– Да, вроде так. Я в их именах нихрена не понимаю и постоянно путаюсь. Извини, брат, если что, – добавил старший из ночевщиков, обращаясь к Ламтаку.
– Ну, я ничего против помощников не имею, но мы тут в гостях. Ежели господин Форренбутольф пожелает выделить вам место и харч, оставайтесь в селе и будете выходить с нами. Если он будет против, ищите приют где-то в другой деревне и мы будем вызывать вас вестовым, вот как-то так.
– Толково изложил. А теперь давай знакомиться, я Нордквист, этот здоровый – Тартенс. Эти двое шустрых – Барлай и Суроп.
– Очень приятно, господа. А я Мартин, со мной мой напарник – Рони. Он у нас арбалетчик. А ударная сила, это вот Ламтак и Бурраш. Вот такая у нас группа.
– Весьма наслышаны. Ну, мы пойдем проситься к господину Форренбутольфу. Надеюсь сегодня еще увидимся.
– Непременно. Вечером.
92
Кирасирская полусотня лейтенанта Рубенса, встала на краткий отдых посреди просторной площади небольшого городка. Недавно здесь прошел сильный дождь и вся площадь была покрыта большими лужами, поэтому небольшой обоз кирасир, был расставлен на сухих островках, а сами кавалеристы спешились вдоль узкой мощеной камнем дорожки, которая осталась сухой.
Дорожка вела к единственному трактиру в городке и по ней, в обоих направления, двигались горожане – в том числе и молодые женщины из порядочных семейств, а также служанки, белошвейки и прачки, на которых кирасиры обращали особое внимание.
Никаких вольностей кавалеристы себе не позволяли, кроме разве, парочки-другой особенных слов – вполне приличных, по мнению самих кавалеристов.
Рубенс, ван Гульц и Винзель сидели в трактире – в особой ложе для высокородных гостей. Но это был, всего лишь, помост в углу, отделявший ложу от остального зала.
Была еще занавеска для создания обстановки приватности, но судя по накопившейся на ней пыли, ее давно не отодвигали.
Ван Гульц потягивал вино и даже не думал заказывать перегонки. Сейчас ему было нужно не забытье, а медленное расслабление.
Десять часов кирасирская полусотня носилась по приграничным деревням, вылавливаю ингландскую банду. По всему было видно, что это смена для той, что пропала по ударом мясников Ландфайтера.
Отряд ингландцев уходил в леса, но здешние места были исполосованы дорогами лесорубов и контрабандистов, а потому тяжелая кавалерия все время висела у ингландцев на хвосте.
Битва состоялась у скалы Высокий Камень и несмотря на хорошую подготовку злодеев, кирасиры обошлись без погибших и тяжелораненых. Это была победа, но прежде всего – удача.
Даже штандарт-лейтенант Винзель, в это операции, проявил себя и впервые за все время применил меч в бою, а не в дуэльной драке.
Простые кавалеристы на трактир не особенно тратились. Некоторые покупали себе пиво и шли обедать в обоз, где имелись сухари, редька и солонина.
– Ну, пора на воздух, – сказал ван Гульц, поднимаясь из-за стола и оставляя рядом с тарелкой пару монет. Его примеру последовали его спутники и трое офицеров, отяжелевшие от еды, вышли на расшатанное крыльцо.
Ехать дальше никому не хотелось. Куда больше они желали завалиться на какую-нибудь койку в трактирном номере на втором этаже и проспать до вечера. Но люди они были военные, а значит подневольные и Рубенс с Винзелем ждали от ван Гульца команды «по коням!» Но капитан медлил, желая еще немного насладиться минутами отдыха.
На площади показалась женщина верхом на дорогой лошади – совсем не женской. Это был батерлей, терпевший на войне все тяготы и лишения кавалерийской службы. Даже истекая кровью эти лошади выносили из сечи своих раненых хозяев.
– Это еще что такое? – удивился Винзель.
– Вот так номер! Женщина на батерлее! – воскликнул Рубенс.
– Причем женщина немолодая, – добавил ван Гульц. – А сидит по-мужски в панзанийских шароварах.
– Давайте же расспросим ее, господа, мне до жути интересно, кто она и куда направляется, – предложил Рубенс.
– Давайте, – пожал плечами ван Гульц.
– Доброго вам дня, матушка! – первым начал лейтенант Рубенс, спускаясь с крыльца и беря лошадь наездницы под уздцы, чтобы облегчить ей спуск на землю.
Но к удивлению офицеров, матушка соскочила легко, как лихой кавалерист и заметив вытянувшиеся физиономии, улыбнулась.
– Не удивляетесь, ребятки, я давно верхом езжу.
– А почему же у вас такой серьезный жеребец, матушка? – спросил ван Гульц и спустившись, похлопал лошадь по мускулистой породистой шее.
– Дык, хорошая лошадь в дороге не помеха. Чуть дай ему у шпоры – унесет к горизонту, – с улыбкой ответила матушка. – А вы, никак, военные люди?
– Не без этого, – подал голос Винзель.
– Но ты-то, не особенно военный, дружок, – заметила ему женщина.
– А как вы определили?
– Сапоги на тебе дорогие, стек вместо длинного хлыста, меч золотом отделанный и слишком узкий для кавалериста. А еще рубаха с манжетами. Нет, ты не кирасир, это и по мундиру видно. Вон он – да!
И женщина указал на Рубенса.
– А я кто по вашему, матушка? – спросил ван Гульц. Его позабавила проницательность этой женщины.
– Ты одет, как тебе нравится, но самый главный из них. А еще ты подъюбочник и у тебя через это много проблем.
– Нет так уж и много.
– Ну уж одна-то большая точно есть, – серьезно произнесла женщина и улыбка сползла с лица ван Гульца.
– Капитан, а давайте угостим нашу новую знакомую, – неожиданно предложил Винзель. – Что вы предпочтете, матушка, гороховую похлебку с мясом или конскую колбасу?
– Чего я предпочитаю здесь нетути, я заехала купить хлеба, а все остальное у меня с собой – в сумке.
И женщина хлопнула по кожаному дорожному мешку, который болтался с одной стороны седла, однако ван Гульц заметил, что с другой стороны в мешке находились отнюдь не пироги.
Желая смутить быструю на язык матушку, он обошел жеребца и похлопал по второй половине пожитков.
– А что у вас тут, матушка? – спросил он.
– Оборонительные приспособления. В дороге всякое может случиться.
– Держу пари – уже случалось! – сказал Винзель, спускаясь к остальным. – И что вы делали, матушка, когда вам преграждали дорогу?
