– Честь? Что вы понимаете в чести, глупец? – презрительно ответила фигура. – Хватит словоблудия. Десять тысяч. Место, в которое доставить деньги, я укажу позже. Пришлю посыльного. Отказ равносилен приговору. Вам. Вы умрёте, если откажетесь. Вас предупреждали.
– Вы забываетесь! – рявкнул разгневанный мужчина. – Вы можете отсюда вообще не уйти! И головы вашей банды быстренько окажутся на городской стене, с выклеванными воронами глазами!
– Не надо кричать, – прошелестел пришелец, – и хватит вертеть ваш глупый ножик. Стрелки за отдушинами нейтрализованы, так что не рассчитывайте на их помощь. Повторяю – вы передали нам неверные данные. Мы штрафуем вас на пять тысяч золотых и увеличиваем плату по контракту до пяти тысяч. Итого – десять. Когда вы будете способны собрать требуемую сумму? Учтите – не соберёте в срок – каждый день просрочки – сто золотых.
– Будь проклят день, когда я связался с вашей бандой, – от души вскричал мужчина, – будут вам ваши деньги! Через месяц. Да. Через месяц. Только вопрос – в какой срок вы убьёте парня? Если вы мне ставите определённые сроки – значит, и вы должны установить сроки для себя.
– Да, это справедливо. После получения денег мы обязуемся убрать объект не позднее чем через полгода.
– Полгода?! Так долго?! – мужчина схватился за голову. – Почему так долго?!
– Хотите доплатить за срочность? – незнакомец или незнакомка явно потешался.
– Нет, – с сердцем выдавил мужчина, – только учтите, если вы не выполните контракт… я найду способ с вами поквитаться.
– Все так говорили… – усмехнулся пришелец.
– Что?! Что ты сказал?! – вскричал мужчина, но в комнате уже никого не было. Убийца будто растворился в воздухе, как облако серого дыма…
Хозяин дома немного посидел в тишине, обдумывая происшедшее, потом взял серебряный колокольчик, стоящий на столе и похожий на перевёрнутую вверх дном рюмку, позвонил, а когда на звон прибежал слуга, приказал:
– Сходи, проверь – всё ли в порядке со стрелками?
– Господин, я и так хотел вам доложить – стрелки лежат наверху, возле отдушин… живые, но говорить не могут, только моргают. Луки лежат рядом, а на груди у каждого скрещённые стрелы.
– Какие стрелы? Зачем стрелы?
– Не знаю, мой господин, – слуга склонился ещё ниже, – только в детстве я слышал, что скрещённые стрелы – это знак, что-то вроде угрозы – не выполнишь – умрёшь.
– Кто входил в дом? Кто был наверху? – угрюмо спросил мужчина, уже зная ответ.
– Никто не входил. Никого не было, – пожал плечами слуга, – вы же сами распорядились усилить охрану. Так вот, двор просто кишит наёмниками. Загадили всё, как стадо коров. Вонь стоит… Но мимо них никто не проскользнёт. Никого тут не было. Может, они сами… друг друга?
– Бред, какой бред! Чего стоит моя охрана, если мимо неё просачиваются убийцы! А с кем я тогда разговаривал пять минут назад? Вот на этом стуле сидел!
– Я никого не видел, господин! – Лицо слуги стало растерянным, и он склонился в низком поклоне.
Мужчина посмотрел на слугу – тот не врал. Он правда никого не видел. Как будто никого здесь и не было. И лишь тела стрелков охраны указывали на то, что посетитель не приснился.
* * *
– Хороша, да, – восхищённо причмокнула Энтана, одёрнув юбку Санды, – мужчины из-за тебя будут вешаться, травиться, на меч бросаться!
– Думаете, я так им надоем? – невинно похлопала глазами Санда и, не выдержав, весело рассмеялась. Ей вторили Энтана и мать, Хелга.
– Ну что же, это хорошо, что у тебя есть кое-какие мозги, – удовлетворённо заметила тётка, – конечно, не такие великие, чтобы понять, за кого надо было выходить замуж, а за кого нет, но всё-таки кое-что ты соображаешь. Итак, запомни – ты незамужняя девушка, невинная и глупенькая. Хлопай глазами, делай красиво, строй глазки. Ты должна обольстить половину двора, пообещать… но не выполнить обещание. Упаси тебя боги повести себя так, чтобы все поняли, что ты готова лечь в постель с первым попавшимся. Ты должна быть настолько недоступна, как… как… в общем – глазки строй, а под юбку влезать не давай. Всё. На выход! Карета ждёт.
Тяжёлое сооружение из полированного, покрытого лаком дерева мягко покачивалось между огромными колёсами. Кричал кучер, хлыстом разгоняя любопытных прохожих, охрана из крепких, одетых в сталь бойцов, скачущих на больших лошадях, плотным строем обступила карету, прикрывая её от возможного нападения.
В последнее время столица была неспокойна. Ходили слухи, что король доживает последние дни. Он уже не выходил из своих покоев, и злые языки поговаривали, что его и вообще-то нет уже в живых. Проверить факт было невозможно – треклятый советник Гирсос Амунский не подпускал к нему никого, кроме пары лекарей, но те как воды в рот набрали, отказываясь дать сведения о состоянии здоровья монарха. То ли им хорошо заплатили за то, чтобы лекари молчали, то ли очень сильно пригрозили, но… информации не давали. Скорее всего имело место и то и другое. Гирсос славился крутым нравом, немало тех, кто не выполнил его указание, гнило на городском кладбище. Но это нормально – политику в белых перчатках не сделаешь. Политик должен быть жёстким, беспринципным и не должен бояться крови.
Кровь, кровь… её в последнее время пролилось очень, слишком много. На аристократические роды будто напал мор – гибли люди, попадая под копыто внезапно взбесившейся лошади, падая в пропасть, умирая в постели от неизвестной болезни и от несварения желудка после поедания невинных, привычных блюд. Кто-то хорошо заработал на этой смертельной жатве.
Убирали всех, кто мог претендовать на престол. Санду круглосуточно охраняли десятки гвардейцев и телохранителей. Ей настолько надоело такое внимание к своей особе, что она как-то сказала своей тётке, что лучше бы осталась в заштатном гарнизонном городке, чем терпеть такие муки, на что Энтана резко потребовала не болтать чепухи, а делать то, что ей скажут. И Санда делала.
Её обучали хорошим манерам, умению одеваться по придворной моде, умению вести разговоры на любые темы, танцевать, а ещё – покорности, твёрдо вбивая в голову, что она должна своему роду, обязана поднять его на самую верхнюю ступеньку власти. И что это единственный способ выжить для Санды. Если кто-то узнает, что она бастард, претендующий на трон – за её жизнь никто не даст и медного гроша.
Когда Санде сообщили, что она должна появиться на придворном балу, та очень удивилась – как это соотносится с заявлениями о том, что никто не должен знать о её происхождении? И получила ответ – пришло время заявить о себе. Теперь она будет представлена обществу как принцесса. И должна себя вести соответственно. И потом растолковали – как это «соответственно».
Все эти месяцы для Санды прошли как в тумане. Её куда-то перемещали, что-то от неё требовали, она выполняла – механически, покорно, и только ночью, когда оставалась одна, наедине сама с собой, тихо плакала, как маленькая девочка, потерявшая любимую игрушку. Это была не её жизнь, она не хотела такой жизни, но как зверёк, попавший в барабан на потеху хозяевам, крутила и крутила прозрачное колесо, мечтая, что когда-нибудь выберется из этого замкнутого круга.
Дни, когда она жила с Недом, теперь казались ей счастьем. Да почему казались? Это и было счастье – молодые, красивые, любящие друг друга, вместе. Если это не счастье, то что тогда оно такое – счастье? Сто раз, тысячу раз она спрашивала себя, правильно ли поступила, поддавшись на требования матери и тётки. Зачем ей эта власть? Зачем это богатство? Она и так не голодала. У неё был муж, уважаемый многими людьми. А как оказалось – ещё и маг.
Санда скрыла от своей родни этот факт – то, что Нед был магом. Зачем им знать? Чего-чего, а уж это она понимала – каждый сам за себя. И она для своих родных не человек, а разменная монета. Даже для матери, от которой Санда за эти дни очень отдалилась, с грустью вспоминая «отца», которого отбросили на обочину дороги жизни, как надкусанное яблоко.
Что теперь Санда могла сделать? Лишь ждать и надеяться, что когда-нибудь вернётся Нед, и всё как-то да утрясётся. И ещё – эти люди жестоко ошибались, считая Санду недалёкой дурочкой, которой будет легко управлять. Девушка строго контролировала каждый свой шаг и лишь изредка, забывшись, демонстрировала свой недюжинный ум.
Через полгода после того, как началась её эпопея с восшествием на трон, она уже ненавидела свою родню. Мать ударилась во все тяжкие, постоянно пребывая в компании молодых придворных, из её комнаты время от времени выныривали гвардейцы охраны, и по утрам на груди и шее женщины обнаруживались синяки поцелуев.
Тётка мало чем отличалась от сестры – такая же распутная, растленная интриганка, думающая лишь о власти и о деньгах.
Глава клана Броганов – самодовольный, самоуверенный заносчивый тип, рассматривающий Санду похотливым взглядом – если бы не то, что она должна быть девственницей… Впрочем – всё впереди, она таки чувствовала, как далеко идущие планы со скрежетом проворачиваются в его лысеющей голове. Кто мешает жениться на своей троюродной племяннице, когда та станет королевой? И от её имени править страной… Она же дурочка, ей что прикажешь, то сделает.
