Теперь мне как на ладони были видны все коварные замыслы Абракала. Моё появление его и так изначально не очень устраивало, а поведение вообще не укладывалось не в какие рамки. Спасение Стейси и реальные планы в далёкое будущее его не просто злили, а приводили в ужасное бешенство. Я всё никак не могла поверить в то, что слышу это именно от него. Слова из его уст как кислота прожигали моё сознание насквозь, разрушая веками сложившиеся каноны духовности и чистоты. Мнимый Архонт всё же сорвал свою маску, обнажая своё воистину ужасное естество.
– Знаешь, Абракал, я всегда была уверенна в том, что не бывает чисто белого и чисто чёрного. Что в каждом тумане присутствуют крупинки песка, а ночь зачастую не всегда непроглядна. Невозможно всех и всё делить только на плохое и хорошее, на доброе и злое, потому что всё белое может стать чёрным, а чёрное через величественный душевный и духовный труд отмыться и побелеть. – Я взглянула на Абракала, пытаясь пробить броню в его помертвевшем от злости сердце. – Только учти, что замараться можно легко и быстро, а вот очищаться нужно будет всю жизнь, а иногда происходит и так, что и целой жизни бывает на это мало. – Я расправила плечи, чтобы внушить большую уверенность не столько во всех окружающих, сколько в саму себя. Мои слова как ножи уверенно рассекали воздух, доносясь даже до самых скрытых и потаённых уголков сознания. – Но из всего этого меня настораживает или, если уж быть полностью честной, скорее даже пугает то, что свет ради достижения каких-то ведомых только ему благих целей так спокойно и без всяких колебаний пользуется услугами тьмы. – Я вопросительно оглядела Эрешкигаль и демонов Галла. – Что зачастую переходя на сторону тьмы, совершенно не замечает того, как сам постепенно превращается в её отголосок. – Я сочувственно выдохнула, совершенно убитая собственной же нарисованной картиной действительности. – Извините, но в подобном «Обращении Савла на пути в Дамаск» я участвовать никогда не буду.
– Что ж я понимаю, что живыми нам отсюда не уйти, по крайней мере, мне это точно. – Абракал встал с дивана и подошёл к Эрешкигаль. – Пусть хоть тогда моя смерть будет ненапрасной. – Он слегка касается Эрешкигаль рукой и тем самым даёт добро на завершение змееголовым так резво начатого им дела.
Галла моментально пробивает своей правой рукой грудную клетку Сэма и вырывает вместе с его чистой светящейся душой большое полное доброты и всё ещё бьющееся сердце. Сэм падает на пол. Я, не успев даже произнести и полслова, падаю подобно Сэму, но опираюсь об пол руками, чтоб от нахлынувшего на меня бессилия совсем не рухнуть плашмя. Боль, проникающая в моё тело и пронизывающее его насквозь, невыносима. Холод в душе и неизвестно откуда возникший страх парализует меня. Кажется, что тебя просто изнутри разрывают на куски. Состояние такое, что просто смерть воспринимается как избавление. Видя, как сердце Сэма постепенно замедляет свой ритм, моё, всегда бьющееся в унисон с ним, останавливается тоже, но я в отличие от Сэма не умираю. Моё тело накаляется. Кровь в венах, кажется, вот-вот закипит. Слёз нет, глаза горят и пылают огненно-красным багрянцем. Ещё секунда и я воспламеняюсь. Майкл и Эрик пытаются потушить пламя, но это бесполезно. Огонь разгорается всё больше и больше. Никто из них и не пытается сдерживать свои слёзы. Они лишь вытирают лицо тыльной стороной ладони и не бросают свои тщетные попытки спасти меня.
– Простите меня! – Я протягиваю к ним руки и пытаюсь улыбнуться, глядя им прямо в глаза. Но не потому, что хочу показаться сильной и бесстрашной, а потому, что хочу, чтоб они запомнили меня именно такой.
– Лили нет! Ты не можешь бросить нас! – Майкл сел на пол и закрыл голову руками.
– Прошу тебя, Лилиан! Я умоляю тебя! – Эрик кричал и пытался поднять Майкла, чтобы тот не сдавался.
Огонь не останавливался, а только набирал силу. Я была частью его. Он и не должен был потухнуть – этого не хотела я. Не было повода и причины продолжать свою жизнь. Желание исчезнуть, испариться и раствориться в небытие заняло самый высокий пьедестал в моих предпочтениях – я просто хотела, чтобы ужасная боль наконец-то затихла. Смалодушничав, я предпочла пустоту в угоду своим непосильным страданиям. Только после всего содеянного задумавшись серьёзно над тем, как же мои мальчики будут существовать без меня, у меня появился ничтожный повод на жизнь. Сознавая тот факт, что они будут жить без меня, но только другой уготованной кем-то им жизнью, я ужаснулась тому, что наделала. Я бросила их, предала тех, кто так очевидно во мне и нуждался. Заполнив своё сердце зияющей пустотой, а не чувствами и страданием, я просто решила умертвить себя, а не жить, хотя и страдая, но всё-таки жить. Разве этого хотел бы Сэм от меня? Разве я могу так его разочаровать? Нет, я не могу и не должна. Я обязана вернуться, я обязана жить вопреки всему, лишь потому, что Сэм бы хотел этого больше всего на свете. Но как теперь это сделать?
Кучка пепла, образовавшаяся на месте моего самосожжения, начала разлетаться по сторонам, рассеиваясь, словно меня никогда и не было вовсе. Майкл и Эрик моментально превратились в тех, кем и были до меня изначально – в маленького чернявого щенка и только что научившегося и ещё плохо летающего молодого грача. Страх и безысходность отразились в их некогда сверкающих от радости глазах, а ещё в них была боль. Брошенные и никому не нужные беспризорники, преодолев столько преград и, наконец, обретя дом, оказываются опять выкинутыми за порог как ненужные вещи. Когда-то в далёком прошлом и меня подобным же образом выкинули с плывущего корабля моей жизни, решив, что проблемный и отягощающий их существование груз им вовсе не нужен. Неужели и я превратилась в подобного монстра? Нет, никогда, я не буду такой! И желание вернуться стало моей основополагающей задачей на будущее. Я вернусь ради себя, ради Сэма и ради своих мальчиков. Конечно, это будет не слишком легко, но я ведь никогда и не выбирала лёгких путей! Теперь я просто обязана это сделать!
– Всё оказалось гораздо проще, чем мы полагали. – Абракал довольно потирал ладонями.
Я и не думала, что злоба и месть, так давно возникшая и имеющая ко мне лишь косвенное отношение, всё ещё тлела в вершинах синевы. Как же вы любите создавать законы и карать за их нарушение. Как же греет вам сердце и душу повиновение, покорность и поклонение. Пускай мы и состряпаны из разного теста, но в данном меню я согласна быть только собой и себе же самой поклоняться.
Мой невидимый и неосязаемый ни для кого из присутствующих дух свободно бродил по гостиной. Я подошла к телу Сэма. Мой белокурый Адонис был по-прежнему красив, хоть его небесно-голубые глаза и слегка выкатились наружу. Он выглядел сейчас почти так же, как и при первой нашей встрече, тогда ещё на территории Англии. Разве я могла не влюбиться в него тогда? Это было невозможно. Его белокурые волосы, голубые глаза, розовая кожа и чудесная полная доброты улыбка зажгли бы фитиль любой потухшей души. То, как он аккуратно и нежно снимал с меня окровавленные перчатки, как ласково гладил по щеке и как рыдал надо мною в сарае, ещё раз подтверждало его душевную яркость и ясность. Да что же вы за звери такие? Кто дал вам право однобоко судить о добре или зле? С чего вы решили, что хорошо только то, что вы приемлите и одобряете? И только тут я поняла, что рада и безмерно счастлива тому, кто я есть на самом деле. И то, кем является мой Отец, теперь воспринималось мною совершенно иначе. Как только я осознала это, пол подо мной разверзся, обнажая огненное красно-кровавое зарево, и я, нисколько не сопротивляясь, просто прыгнула в пропасть.
Приземлившись на застывшую окаменевшую лаву, я спокойно прижалась к ней своим разгорячённым лицом. Теплота и спокойствие домашнего очага меня обволакивало со всех сторон, погружая в пелену умиротворения. Резко поднявшись, но не от какого-то возникшего дискомфорта, а от острого желания поскорее увидеться с Ним, я смогла наконец-то осмотреться.
Всё вокруг было в единой черно-красной палитре. Островки остывшей горной породы чередовались с потоками раскалённой огненно-красной пылающей реки. Отовсюду слышались стоны, и время от времени из глубин кровавого потока, словно вырываясь из плена, показывались костлявые руки. Запах серы и непонятного газа возбуждал мои обнажённые нервы. Было жарко и невыносимо, но только не для меня. Я чувствовала себя уютно и непринуждённо. Я чувствовала себя так, словно блудная веками непонятно где находившаяся дочь наконец-то вернулась в родительский дом. Ну, а по сути, так оно и являлось! Теперь я дома! И всё, что я желала сейчас, сводилось к обычному свиданию и разговору с Отцом! Я так долго молчала и так много хочу ему наконец-то сказать!
Я расправила свои шикарные крылья и, глубоко вздохнув, зашагала уверенным шагом, ступая как по застывшим островкам, так и по огненным водам багряных рек. Демоны, встречающиеся на моём пути, падали, ударяя лбом о землю в нестерпимом крике. Они знали, кто я такая. Теперь и я знала это, а самое главное то, что я сейчас, как никогда прежде, гордилась этим. Да, я – Лилиан – дочь своего Отца и единственная в своём роде! Я уникальная и неповторимая! Я гордо подняла голову кверху и шагом истинной наследницы престола продолжила своё путешествие по неиссякаемым просторам недавно обретённой мною Родины. Внутренне для себя я почему-то решила идти к самой большой и смольно-чёрной горе, по склонам которой текут нескончаемые потоки пурпурной крови и слышатся самые громкие пронзительные стоны.
