Сунув болт за пояс, Зена закинула одеяло на плечо и подняв ведро, пошла обратно.
В этот раз она избежала гибели, но Винзель на этом не остановится, а стало быть ей, следовало, покинуть отряд, как можно быстрее.
Сказать ван Гульцу, что уходит и убраться сегодня же – еще до вечера. А заодно предупредить, чтобы поберегся.
102
Штандарт-лейтенант Винзель, как ни в чем не бывало, сидел возле одной из телег и кушал орехи, но увидев Зену замер и лицо его сделалось каменным.
Впрочем, он быстро справился с собой, а потом даже поднялся и подошел к кухонной телеге, где происходило приготовление завтрака.
– Доброе утро, матушка, – сказал Винзель останавливаясь рядом.
– Доброе утро, ваше благородие. Завтракать пришли? Так еще рановато.
– Завтракать подожду, орешки вот разгрызаю.
– А чего же не спите? Господин ван Гульц, вон, наскакался за ночь, теперь дрыхнет.
– Я после завтрака завалюсь. Я к вам, матушка, подошел, чтобы справиться о здоровье. Как оно?
И Винзель склонил голову, чтобы заглянуть Зене в глаза. А та взяла закипевшую на очаге воду и нарочито небрежно плесканула в котел с крупой. Винзель отскочил и посмотрел на бриджи. Потом отряхнул их и сказал негромко:
– Ехали бы вы восвояси, матушка, а то может так случиться, что захвораете.
– Да уже собралась, – ответила Зена не прерывая работу. – Сегодня вечером уеду.
– А что так?
– Время пришло. Теперь вы и без меня управитесь.
Винзель хотел что-то сказать, но не стал и просто ушел к своему возу, где был весь его багаж и овес для лошади.
Так, за стряпней и разговорами прошел день. Отряд оставался на месте – новых вестовых пока не прибывало, и Зена, заложив в котел две меры бобов для похлебки к ужину, направилась к ван Гульцу, который о чем-то разговаривал с лейтенантом Рубенсом.
– Здравия вам желаю, господа офицеры, – сказала она, подходя к ним.
– Что-то случилось? – спросил ван Гульц.
– Пришло время расставаться, – грустно улыбнулась Зена.
– А мы уже к вам привыкли, матушка Зена! – огорчился лейтенант Рубенс.
– Ничего, найдете себе кого-нибудь помоложе и посноровистее. Господин капитан, давайте отойдем ненадолго, поговорить нужно…
Ван Гульц извинился перед Рубенсом и следом за Зеной отошел к соседней телеге.
– Так что случилось? – спросил он.
– Пару дней назад Винзель пытался вас подстрелить.
– Как это?
– Вы тогда с отрядом к границе мотались, а когда возвращались, он, при луне, пытался ссадить вас с седла.
– И почему не ссадил?
– Камушек в голову попал.
– Понятно.
– Но теперь он догадался, кто кинул камушек и решил избавиться сначала от меня. Поэтому я и уезжаю, но мне уже и так пора по своим делам.
– Что ж, предупрежден, значит вооружен, – сказал ван Гульц и достав из кармана кошелек, выудил три серебряные монеты, которые протянул Зене.
– Расчет? Но здесь много.
– Благодарность за камушек, – сказал ван Гульц.
Зена убрала деньги и пошла попрощаться с кирасирами, который как и лейтенант Рубенс, огорчились ее отъезду.
А повар сказал:
– Ну вот еще выдумала, как же мы без тебя обходиться будем?
– Так тебе же моя стряпня не нравилась, – напомнила Зена.
– Да хороша твоя стряпня, это я для порядка недовольство высказывал!
Как бы там ни было, но Зена быстро собралась и еще раз махнув кирасирам, рысью погнала лошадь в сторону небольшого города, до которого было пять миль.
Для застоявшейся в обозе лошади, это было не расстояние и скоро – уже в сумерках, Зена прибыла к трактиру на окраине городка. Возле коновязи дремали четыре мула, а с крыльца спускались их хозяева – четверо подвыпивших путников, которые, между собой, продолжали обсуждать высокие цены и недостаточно приветливого хозяина.
– И все же, Криклый, я бы его мордой по стене повозил. За такие слова у нас наказывают…
– Вот, когда он к нам приедет, тогда и накажешь, а здесь он у себя дома…
– О, смотрите, бабуся на дорогой лошадке! – воскликнул другой из четверки, заметив Зену.
Та соскочила на землю и крикнула:
– Хозяин, лошадь прими в конюшню!
На ее властную окрик выглянул бородатый мужик в фартуке и заметив дорогую лошадь, быстро сбежал по ступеням, растолкав зазевавшихся посетителей-скандалистов.
– Прикажете расседлать? – спросил он, беря лошадь под уздцы.
– Расседлай, спинку протри, ну и овес, чтоб без жучков.
– Разумеется, добрая женщина!
– Ты это – погоди лошадку уводить, – очнулся один из четверки и попытался выхватить уздечку из рук работника.
– Ну-ка, грабли прибери, пока не обломала, – строго заметила Зена и сбросив на землю седельные сумки, больно ткнула хама в солнечное сплетение.
– Уй-уй-уй… – завыл тот, скрючиваясь.
– А ты чего такая неуважительная, бабуся? – возмутился старший в этой компании.
– Хочешь чтобы объяснила? – спросил Зена и холодное лезвие кинжала коснулось горла слишком смелого хама.
– Я… я не это…
– Кто такие? Как тут оказались? Местечко не по масти для себя выбрали, – сказала Зена, сразу определив, что это не дорожные воры, а городские. Их дело шнырять по улицам и в темноте сшибать на мостовую загулявших работяг или, если повезет, перепивших приказчиков.
– А, ты… мы же свои, да? Баба…
– Еще раз скажешь это слово – рот до ушей разрежу, – казал Зена, однако кинжал опустила.
Наблюдавший эту картину работник поспешил к конюшне волоча на поводу лошадь Зены.
– Дык, может выпьем за знакомство?
– Может и выпьем, если деньги водятся.
– Водятся, нам обчество выделило…
– На что выделило? – продолжала расспрашивать Зена.
Воры стали переглядываться.
– Можете не говорить, – отмахнулась Зена и собралась уже подняться в трактир.
– Нет, подожди, добрая женщина. Я расскажу тебе, может чем поможешь…
– Ну рассказывай, только быстро.
– Фраер один нас злобно кинул и товарища нашего прирезал.
– И как кинул?
– Сговорил другого фраера уделать.
– Военного, – добавил еще один из четверки.
– Ага, военного. Только тот оказался скор на руку, о чем первый фраер – ни гу-гу. А когда наш товарищ пошел разбираться и ответ взять, тот его уделал на краю пруда.
– А почему военный-то?
– Дык, у нас там полусотня стояла кавалеристов.
– Кирасиров, – подсказал другой из четверки.
– Так, – кивнула Зена. – А как военный фраер выглядел, кто-нибудь знает?
– Я, вроде, помню – кожаный прикид на нем был – замша такая из бычьей кожи, вроде легкой брони у военных. И вся в шрамах и царапинах. Нам бы, как увидеть это, сразу смекнуть, что он тот еще волчара, а мы – лопухнулись.
– Ну хорошо, а злобный фраер, как выглядел?
– Из нас его никто не видел, только Чикур.
– Это которого он у пруда уделал?
– Да! Но он говорил, что мерзок был этот фраер. Сладкий, но тухлый.
Зена кивнула.
– Усы у него были? Может манжеты кружевные?
– А, точно! Чикур говорил – усики, как у карнейского короля с главного портрета! И вот эти – кружева на рукавах! Он их все время поправлял, так Чикур говорил!
– Значит так, братва, оплачиваете мне хороший ужин, а я вам прямо сейчас этого злобного фраера сдам. Только военного фраера не трогать, он справный офицер.
– Да мы к нему никаких притензиев, – сказал Лопата. – Он меня держаком приложил по морде, а мог пошинковать. Так что к нему вопросов нету.
– Тогда пошли в трактир.
– Там хозяин орать станет…
– Не станет, мы же теперь скудеть не будем, а, братишка? Как твое погоняло-то?
– Записной, матушка.
– Ладно, Записной, пойдем.
Они поднялись в трактир и Зена, подозвав трактирщика, сделал большой заказ, заставив, ее новых знакомых тут же расплатиться, а когда трактирщик убежал на кухню, сказала:
– Зовут его Винзель. Штандарт-лейтенант королевской стражи.
– Эвона как! – поразился старший группы.
– Да. Так что можете прямо сейчас двигать по той дороге, по которой я приехала. Прибудете к деревне Тработ. Там, на дальней окраине, заброшенный дом – возле него стоит полусотня. Могут, конечно, пойти куда-то в ночь, если нарочный с донесением прибудет, но ночью идут медленно, так что даже на своих муллах вы их догоните.
103
Проводив братву, Зена перевела дух и принялась за ужин. Приготовлено было не так, как умела она, но для путевых передряг даже такой ужин был кстати.
И похлебка, и жаренное мясо, и вчерашние калачи с медом под горячее вино. Съев почти все, Зена приказал остатки завернуть с собой и поднялась в выделенную для нее комнату, которую показал ей лично хозяин заведения.
– Как вам, госпожа? Есть еще две свободные, но окна выходят, извините, к сортиру.
– Меня это устраивает, – сказала Зена, заметив как он заискивает.
