Рыцарь повернулся к кочевникам.
"Они живы?" – обратился он к ним.
Вместо ответа один из кочевников потянулся посохом и легонько толкнул Гвендолин, и та шевельнулась. Больше всего ей хотелось сесть, поговорить с ними, узнать, кто они, но она была слишком измучена, а в горле было слишком сухо, чтобы хоть как-то их поприветствовать.
"Невероятно", – сказал другой рыцарь, и, звеня шпорами, подошёл ближе. Всё больше и больше его соратников окружали Гвен и её людей, разглядывая их, как диковинку.
"Это невозможно", – сказал кто-то. "Как им удалось выжить в Великой Пустоши?"
"Они бы не смогли", – подал голос другой. "Наверное, они дезертиры. Они каким-то образом прорвались через Перевал, заблудились в пустыне и решили вернуться".
Гвендолин попыталась ответить, рассказать ему обо всём, что случилось, но не смогла собраться с силами, чтобы произнести хоть слово.
После короткого молчания слово взял командир рыцарей.
"Нет", – сказал он уверенно. "Посмотрите на гравировку на его доспехах", – он толкнул Кендрика носком своего ботинка. "Это не наши доспехи. Но и не имперские тоже".
Все рыцари потрясённо переглянулись.
"Откуда же они, в таком случае?" – спросил кто-то с удивлением в голосе.
"И как они узнали, где нас искать?" – добавил другой.
Их командир обратился к кочевникам.
"Где вы их нашли?" – спросил он.
Кочевники наперебой запищали в ответ, и Гвендолин увидела, как глаза рыцаря округлились.
"По другую сторону песчаной стены?" – переспросил он. "Вы уверены?"
В ответ он получил утвердительный писк.
Командир повернулся к своим подчинённым.
"Я думаю, они не знали, что мы здесь. Им просто повезло, что кочевники нашли их и принесли сюда ради награды, приняв за наших".
Рыцари обменялись взглядами, по которым было ясно, что раньше ничего подобного не случалось.
"Мы не можем взять их к себе", – сказал один из рыцарей. "Вы же знаете правила. Впустить их означает оставить след. Мы не должны оставлять никаких следов. Никогда. Нужно отправить их обратно в Пустошь".
В наступившей долгой тишине было слышно только завывание ветра, и Гвендолин чувствовала, что они колеблются в своём решении. Её не нравилось, что пауза настолько затянулась.
Гвен попыталась подняться в знак протеста, сказать им, что они не могут отправить их назад в пустыню, просто не могут. Только не после всего, через что им пришлось пройти.
"Если мы не примем их, они погибнут, – заговорил наконец командир, – а наш кодекс чести предписывает помогать нуждающимся".
"Но если мы их впустим, – возразил ему один из рыцарей, – это может означать гибель для всех нас. Империя может пройти по их тропе. Они обнаружат наше укрытие. Мы подвернем опасности весь наш народ. Ты предпочтёшь позволить погибнуть нескольким чужакам или всем своим людям?"
Гвен видела, что командир всерьёз задумался над этими словами, и на его лице отразилась мука от необходимости принят сложное решение. Она как никто другой знала, каково это – делать такой выбор. Сейчас она была настолько слаба, что ей оставалось только смириться с обстоятельствами и надеяться на доброту этих людей.
"Может, ты и прав, – в конце концов нехотя проговорил командир, – но я не отвернусь от невинных людей и не отправлю их на смерть. Они войдут".
Он развернулся к своим людям.
"Спустите их вниз с другой стороны", – приказал он властным голосом. "Мы покажем их нашему королю, и он сам вынесет вердикт".
Его подчинённые послушались и принялись за дело – начали готовить деревянную платформу с другой стороны стены к спуску, но один из рыцарей не спускал с командира озабоченного взгляда.
"Ты нарушаешь королевский указ", – сказал он. "Никому из чужаков не позволено переходить через Перевал. Никогда".
Командир непоколебимо смотрел ему в ответ.
"Никому из чужаков и не удавалось добраться до наших ворот", – парировал он.
"Король может бросить тебя в тюрьму за это", – сказал рыцарь.
Но и этот довод не подействовал.
"Я готов пойти на такой риск".
"Ради незнакомцев? Жалких пустынных странников?" – спросил рыцарь удивлённо. "Мы даже не знаем, что они за люди".
"Каждая жизнь ценна", – возразил командир. "А ради сохранения собственной чести я готов отбыть хоть тысячу тюремных сроков".
Он кивнул своим людям, ждавшим его команды, и Гвен внезапно почувствовала, что её взяли на руки и прижали к металлу доспехов. Рыцарь нёс её с такой лёгкостью, будто она была пушинкой, а рядом другие несли её спутников. Гвен увидела, что они шли по ровной площадке из белого камня, примерно в сто футов шириной, которая венчала собой скальный хребет. На руках у рыцаря ей было так спокойно, как не было уже очень давно. Ей очень хотелось сказать ему спасибо, но не было сил, чтобы открыть рот.
Они достигли противоположной стороны парапета, и когда рыцари перекладывали их на другую платформу, чтобы спустить с перевала, Гвен уголком глаза увидела их место назначения. Это был незабываемый вид, от которого у неё перехватило дух. Скальный хребет, вздымавшийся над пустыней, будто сфинкс, имел форму огромного круга, настолько широкого, что его дальние контуры исчезали за облаками. Она поняла, что это была защитная стена. По другую сторону хребта, далеко внизу, Гвен увидела блестящее синее озера, большое, как море, и ослепительно сверкающее в свете пустынных солнц. Красота и глубина его синевы, вся эта бескрайняя водная гладь заставила её в восторге задержать дыхание.
А за озером, на горизонте, вдаль простирались необъятные земли, которые, к шоку Гвен, были плодородными, зелёными и бушующими жизнью. Всюду, куда бы она ни посмотрела, были фермы, сады, леса и виноградники – изобильный край. Это было райское место, самое прекрасное из всех, где она бывала.
"Добро пожаловать в земли за перевалом, моя госпожа", – произнёс командир.
Годфри, спавшего свернувшись калачиком, разбудил ровный настойчивый стон, вмешавшийся в его сны. Он медленно открыл глаза, не до конца понимая, правда ли он проснулся, или застрял в нескончаемом ночном кошмаре. Он поморгал, привыкая к тусклому свету и пытаясь стряхнуть остатки сна. Ему приснилось, что он был марионеткой на нитках, свисавших со стен Волусии, а управляли им финианцы, которые дёргали за нитки заставляя его смешно шевелить руками и ногами прямо в проёме городских ворот. Его заставляли смотреть, как внизу под ним тысячи его соотечественников режут, как скот, и по улицам Волусии текут реки крови. Каждый раз, когда ему казалось, что всё закончилось, финианец снова тянул за нитку – вверх-вниз, вверх-вниз…
Наконец, возникший стон разбудил его и прекратил эти страдания. Годфри, с раскалывающейся от боли головой, перекатился по полу и обнаружил, что источник стона был в паре футов от него. Там бок о бок, скукожившись, лежали Акорт и Фултон, покрытые синяками и кровоподтёками, и стонали хором. Неподалёку, на каменном полу тюремной камеры, неподвижно распластались Мерек и Арио. Они тоже были сильно избиты, но по крайней мере, они все были здесь вместе и, насколько Годфри мог видеть, дышали.
Годфри ощутил облегчение вперемешку с отчаянием. Он был удивлён, что всё ещё жив после засады, свидетелем которой стал, удивлён, что финианцы не зарезали его на месте. Но в то же время он был опустошён, убит горем и чувством вины, осознанием того, что он завёл Дариуса и остальных в ловушку за воротами Волусии. Наивность его погубила. Как он мог быть настолько глуп, чтобы довериться финианцам?
Годфри закрыл глаза и помотал головой, желая забыть всё, что произошло ночью, желая всё переиграть. Он, сам того не подозревая, заманил Дариуса и его людей на бойню. Снова и снова в голове он слышал вопли людей, дравшихся за свою жизнь и пытавшихся спастись, и их эхо отдавалось у него в мозгу и не давало ни секунды покоя.
Годфри зажал уши ладонями в попытке заглушить стоны Акорта и Фултона, которых мучила боль от побоев и от ночи, проведённой на жёстком каменном полу.
Годфри поднял голову, весившую, казалось, тысячу фунтов, привстал и осмотрел своё окружение – тесную тюремную камеру, где были только он, его друзья и несколько незнакомцев. Он обрёл небольшое утешение в том, что, судя по мрачному виду камеры, смерть, а значит и избавление от мук, ждёт их совсем скоро. Эта тюрьма отличалась по виду от предыдущей, и больше была похожа на место временного содержания приговорённых к казни.
Вдалеке послышался крик заключённого, которого тащили прочь по коридору, и Годфри сообразил, что они и впрямь находятся в загоне для смертников. Он раньше слышал о казнях в Волусии и знал, что с первыми лучами солнца его и остальных выведут на спортивную арену, где добропорядочные граждане смогут насладиться тем, как их разорвут на клочки разифы, прежде чем начнутся настоящие гладиаторские бои. Вот почему их оставили в живых так надолго. Теперь всё встало на свои места.
