Морквард с диким воплем пошел им навстречу и, неистово вращая секирой, врезался в строй копейщиков. При поддержке лучников Дана он перерубал древки копий и разрубал человеческие головы. Вслед за яростно бьющимся монголом шли Мал, Верн с голландцами и воины сэра Эдварда. Всадники под предводительством Ари и Филиппа атаковали копейщиков Крака с флангов и не давали им перестроиться.
Из тех, кто покинул стены замка, выжили лишь несколько человек. Пилигримы одержали победу в этой схватке, но ее цена была слишком велика: погиб сэр Вальтер и все его люди, из тех, кто был с сэром Эдвардом, выжила лишь половина. Из голландцев Верна остался один человек. Под началом Дана выжило трое. Еще один такой бой и все, кто приплыл сюда по озеру Айя, найдут в Краке могилу.
– Все погибнут, – вспомнил Мал слова рыцаря Храма святой Гертруды.
Мал посмотрел на Гора. Стоя перед площадью, залитой кровью и заваленной трупами, мальчик был бледен, но не позволял себе поддаться страху.
Предводитель осажденных предложил пилигримам сложить оружие и сдаться. Если они будут упорствовать, воины Крака выйдут на последний бой, и тогда пощады не будет ни для кого.
– Мы умрем? – спросил Гор, обращаясь к Хуфтору.
– Держись своего господина, – отвечал ему проводник, – шайтан поможет ему в этом бою.
Пилигримы собрали оставшиеся силы. Сначала встали лучники сэра Эдварда, перед ними строй пехотинцев – их возглавил Мал, по бокам Филипп поставил остатки конницы. Он же встал впереди правого фланга, руководство над левым взяла на себя Ари.
Воины Крака вышли из ворот плотным строем, так же, как и в прошлый раз, прикрываясь длинными щитами и выставив вперед копья. Их встретило грохочущее облако стрел, выпущенных лучниками сэра Эдварда. Раздались звонкие удары наконечников о щиты и шлемы. Несколько человек упали замертво. Воины Крака сомкнули ряды и остановились. Внезапно они опустили щиты и в сторону пилигримов полетели ответные стрелы. Они беспощадно разили как лошадей, так и людей. Копейщики Крака ускорили шаг, намереваясь тотчас вступить в ближний бой.
Неприятель не ожидал серьезного сопротивления и шел вперед в предвкушении легкой расправы, но пилигримы встретили воинов Крака градом ударов. Воины бились, изворачивались, падали, вставали на ноги и снова бились, отступая по направлению к крепостным воротам. В этот самый момент Мал вдруг почувствовал необычайный прилив свежих сил. С каждым ударом в нем росли подвижность и гибкость. Меч Рамзеса увеличился в размерах и беспощадно разил вражеских солдат.
– Не бойся, Мал, – выкрикнул капитан, – змеиная сила защитит нас.
К воротам сошлись все воины, что находились в пределах города. Мал сражался, и чем больше было смерти вокруг, тем более невозмутим он становился. Воинам Крака удалось открыть ворота, и еще один поток бойцов хлынул на пилигримов. Они продолжали драться, отходя под мощным натиском к церкви. Стемнело. При свете звезд и луны раздался громогласный волчий вой. Это волки Упуата шли на помощь Змеиному князю. Чем ближе становилась стая серых, тем сильнее Мал чувствовал присутствие Лесного воина.
– Это что еще за исчадье ада! – воскликнул Филипп.
Его лошадь погибла, а лицо наполовину было залито кровью.
– Это мой союзник, – отвечал ему Мал, непрерывно нанося колющие и режущие удары. – И все-таки Лесной воин исполнил обещанное. Самое время.
– Союзник? – с удивлением переспросил паладин и, не дожидаясь ответа, принялся отбиваться от двух наседавших на него солдат.
Волки появились еще до того, как все воины Ле Шана успели войти в город. Те, кто остался за воротами, стали их первыми жертвами. Звериные глаза, сияющие в темноте рубиновым свечением, пробуждали страх, заставляющий людей цепенеть. Волки прыгали на обездвиженных воинов и, не встречая никакого сопротивления, разрывали зубами их плоть. Воины Крака и Ле Шана были смяты в считанные мгновения. Волки устроили на улицах города кровавую жатву. Они убивали всех без разбору, и никакая мольба о пощаде не могла их остановить.
В город Лесной воин вошел в облике человека. Пергаментная кожа желтого цвета плотно обтягивала череп, в темных волосах густо серебрилась проседь, впавшие глаза горели неестественным огнем, кожа на руке, сжимающей секиру, просвечивала и словно бы состояла из одних выбеленных временем костей. Призрак смел ворота замка так же, как когда-то разрушил ворота Нибура. Оставаясь в человеческом облике, Лесной воин стремительно повел пилигримов по внутренним покоям, и те едва поспевали за ним. Призрак вышагивал по длинным галереям, бежал по мрачным коридорам, кружил по ступеням винтовых лестниц. Если ему попадались на глаза выжившие воины Крака, он безжалостно расправлялся с ними.
Наконец Лесной воин остановился. Он указал на дверь, ведущую в королевскую опочивальню. Первым зашел Мал. Тусклый огонь свечей освещал ложе, отделанное хрусталем. Под нависающим сверху балдахином лежала Маргарита. Она спала. На девочке было то самое платье, в котором Мал увидел ее в первый раз. Принц подошел еще ближе и разглядел, что лицо девочки прорезали глубокие морщины, и это вовсе не девочка, а старуха. Мал замирает, будучи не в силах сдвинуться с места. Все те, кто пришел с ним в Крак и остался в живых, окружают ложе. Их расположение неслучайно. В нем есть какой-то тайный смысл, пока еще не доступный Малу. Но стоит ему вспомнить об игре в Амир-аль-Мадине, как всё встает на свои места. Верн, который прежде, чем стать воином, долгие годы провел в монастыре, воплощает собой истину и созерцание, он – аскет, его число – eдиница. Рядом с ним стояла Илин – беззаветно любящая Оцеано, она – сама непорочность, кто еще мог являть собой любовь и целомудрие? Именно ей принадлежит двойка. Жаждущий морских просторов и восприимчивый ко всему новому Гор есть никто иной, как неофит – символ свободы и воображения, и его число – тройка. Самый могущественный воин из всех, кто прошел путь от Сира до Крака, неустрашимый Морквард свидетельствовал о наличии в мире воли и целеустремленности. В игре девяти принцев он мог бы стать каменщиком, его число – четверка. Сын ночи, рожденный для стремительного движения, никто не в силах сбить его с пути, он подобен канатоходцу, уверенно шагающему по самой тонкой нити, натянутой над бездной. Его число – пятерка. Кто сравнится в красоте и богатстве с Оцеано? Благодаря встрече с Илин он получил всё, о чем мечтал. Он – Надим, его число – шестерка. Хуфтор обрел в долгих путешествиях мудрость, а упражняясь в описаниях устройства мира, он достиг совершенства в искусстве изъясняться словами. Он – сказитель, его число – семерка. Рыцарь Филипп никогда не изменяет так свойственному ему прямодушию. Благородное происхождение паладина не случайно, такова божественная воля, и рыцарь с честью претворяет ее в жизнь. В игре девяти принцев он – вельможа, его число – восьмерка. Следом идет Дан, его достоинства: решительность и доблесть. Он воин, его число – девятка. За Даном стоит Лесной воин, ему достается десятка – число с нулем, символом бесконечности, он олицетворяет познание истины через обретение вечности, что может быть даровано лишь святым. Малу достается число одиннадцать, то самое, что он вытащил последним в игре девяти принцев, число истины и откровения, число пророка. Число двенадцать принадлежало Ари, предавшейся воздержанию от мирских соблазнов и сорвавшей покрывало иллюзии со своих глаз. Она дервиш в женском обличии. Всё это когда-то уже было. Когда-то пилигримы стояли кругом, расположившись в соответствии с порядком, установленным числами. И Мал склонялся над изголовьем ложа, и перед ним лежала женщина в зеленом платье. Старуха подняла веки, открыв пустые глазницы.
– Где Маргарита? – закричал Мал.
– Ты ее не получишь! – злобно огрызнулась старуха.
– Нас обманули, – сказал Лесной воин, глядя на Мала застывшим взглядом.
– Не верь ему, Мал! – воскликнул капитан.
– Не верь ему, Мал! – старуха скрипучим голосом передразнила капитана.
Она подпрыгнула на постели и набросилась на Оцеано. Старуха ударила его по лицу так сильно, что капитан упал без чувств.
– Ведьма! – Морквард замахнулся на нее секирой и нанес удар.
Старуха с легкостью уклонилась от него и подскочила к Малу. Она потянулась к нему костлявыми руками:
– Явился, женишок, а невесты и след простыл!
Старуха захохотала, обнажая полусгнившие клыки желто-коричневого цвета – всё, что осталось во рту от зубов. Мал отступил назад.
– Где Маргарита? – опять закричал он.
– Куда же уходишь? Целуй меня, женишок, я – твоя невеста.
Старуха залилась хохотом, из морщинистого рта вывалился затянутый плесенью язык. Мал оттолкнул ее, но она опять потянулась к нему. Верн и Дан преградили ей дорогу. Старуха осклабилась и ловко протиснулась между телохранителями.
