– Короче, скажешь ему, что мне нужно человек шесть, но если найдет больше – можно и целую дюжину.
– А если закочевряжится?
– Не закочевряжится, он мне должен. А если уж совсем зубы скалить начнет, скажи, что я сам к нему приеду.
Какое-то время они шли вдоль дороги, пропуская мимо, то одного всадника, то другого. То телегу с припасами для войска Форренбутольфа, то пораненных, которых отправляли в город.
Внезапно, Нордквист остановился, будто натолкнулся на стену, а потом обернулся и посмотрел вслед всаднику на рослом, дорогом жеребце.
– Что такое, командир? – спросил Барлай, недоуменно поглядывая, то на Нордквиста, то на удавшегося всадника.
– Ты видел?
– Что командир?
– Ты видел, кто сидел в седле?
– Не успел, а что такое?
– Наверное показалось, – сказал Нордквист. – Столько времени прошло. Показалось.
110
Ландфайтер в бешенстве метался по подземных коридорам, намереваясь найти Чандама и поговорить с ним о том, как складывается их взаимодействие. А складывалось оно из рук вон плохо. Если раньше хозяин откликался на каждый вызов Ландфайтера, то теперь все чаще приходилось сидеть и ждать, когда же он соизволит появиться.
– Мессир Чандам! Мессир Чандам! – начал кричать Ландфайтер и обрушивал свой топор на сыпучие стены, местами вызывая целые обвалы.
– Мессир Чандам, вы нужны мне! Мессир, вы нужны мне срочно!..
Ландфайтер безумствовал несколько часов, пока в одной из темных галерей, позади него раздался тихий хлопок, а затем Чандам произнес:
– Ну и к чему ты громишь все вокруг, ведь это наше единственное убежище…
Ландфайтер резко развернулся и его топор сам собой поднялся над головой.
– Но-но, – усмехнулся Чандам. – Ты же не думаешь, что я позволю тебе своевольничать. Пойдем к источнику, там и поговорим.
И Чандам исчез, словно его не было, он всегда так делал, а Ландфайтер поплелся в источнику один.
Когда он вошел под своды грота, в котором журчал родник, Чандам сидел на своим любимом камне и смотрел на дрожащую поверхность воды отражавшую синие и зеленые сполохов холодных факелов.
– Сегодня перед рассветом, я давал команду атаковать деревню наемников.
– Хорошо, – кивнул Чандам.
– Ничего хорошего, мессир, их заметили и устроили горячую встречу. Половина солдата осталась лежать, а нам удалось сжечь лишь пару амбаров и избу.
– Ну и порубили, наверное, немало?
– Порубили-то порубили, – Ландфайтер вздохнул. – Но порубили просто мужиков, которые и драться то как следует не могли. А наемники остались целыми.
– Ну, не все сразу, – как-то уклончиво произнес Чандам, продолжая глядеть на воду.
– Вам не жалко ваших солдат? Моих полегло всего трое, еще трое пришли хромыми, однако они скоро смогут работать топорами, а вот ваших уже не вернуть, мессир.
– На то и солдаты, чтобы их тратить.
– Но вы собирали их очень долго…
– Столетиями, – подтвердил Чандам. – Хотя, сказать по правде, большую часть удалось перенять по случаю.
Тут он улыбнулся и поднял взгляд на Ландфайтера.
– Ну давай, задавай тот вопрос, который жжет тебя.
– О да, мессир! Он очень меня жжет! Почему вы больше не помогаете нам так, как помогали раньше? Прежде мы могли разом возникать за спинами врагов и рубили их без промедления, а теперь мы топаем пешими и они успевают дать отпор.
– Как там твои лесорубы?
– Вроде… вроде ничего, мессир, осваиваются.
– Не хуже мясников?
– Не хуже.
Чандам кивнул и снова перевел взгляд с воды на Ландфайтера. Теперь мессир выглядел постаревшим разом на сто лет.
– Видишь ли, ваше магическое появление за спинами врагов, стоило немалых затрат силы. Пока вы были моей единственной заботой, я мог позволить себе эти траты, но теперь многое переменилось – мой враг услышал, как я строю свою новую империю. Шум, поднятый нами, достиг его ушей и этого следовало ожидать.
– Морлинги?
– Да, это его наемники. И что самое неприятное – кажется они сговорились с сухопутными этим…бандитами, что ли?
– У меня с ними особые счеты, мессир, но они верткие.
Ландфайтер сжал огромный кулак до хруста костей.
– Они ловкие, хорошо дерутся и словно кошки чувствуют опасность.
– И тем не менее, пока тебе придется довольствоваться пешими походами, однако не поверху, а по галереями. К тому же я открою тебе новые, ты получаешь ключ в следующий уровень.
– О, мессир! Это лучше, это значительно лучше! Я смогу подбираться к врагам ближе!..
– Я тоже так думаю.
– А морлинги? Нельзя ли с ними что-то сделать?
– Очень мешают?
– Они…
Ландфайтер снова сжал кулаки.
– Они вязкие, проворны под водой и запросто сдергивают в воду любого, кто подойдет слишком близко.
– Ну, я мог бы вскипятить реку, но тогда мой враг найдет меня очень быстро, ударит по подземным водоносным слоям и убьет наших глостеров.
– Глостеров жалко, они неплохо дрались в прошлый раз и крепко связывали морлингов. А вот эти…
Ландфайтер сделал несколько непонятных жестов руками.
– Носотрубы или губоносы…
– Это были элефанты. Настоящие боевые элефанты.
– Ну, они, конечно, наводили ужас и были очень злы, но в результате потоптали больше ваших разномастных солдаты, а потом застряли в узкой галерее.
– Просто они устарели, пока хранились в подземелье. А когда-то, лет триста назад, на острове Куинби, они сходились в первых рядах враждующих армий. Ах, что это было за время!
Чандам прикрыл глаза и мечтательно вздохнул.
– Ну, хорошо, больше никаких элефантов. Ты получишь ключ от второго контура и постараешься сковырнуть эту деревню. Сожги там все и изруби всех, кого застанешь. Нам нужно добыть еще тысячу пленников, а препятствием к этому остается только деревня.
111
Нарубив сосновых веток, Зена устроила себе лежбище по кустом авеллы и соорудила из плаща нечто наподобие навеса. Получилось уютно.
Запах авеллы, конечно, мог переносить не каждый, однако Зена по опыту знала, что следует перетерпеть несколько минут, а потом запах, как будто исчезнет, зато в награду за терпение, авелла отпугнет муравьев, клещей и всякий гнус. Срезав пару веток с куста, Зена прицепила их на гриву жеребцу, которого привязала в дести шагах – меж кустами шиповника.
С той стороны, где не было кустов, навалила сухих терновых веток, заперев, таким образом, убежище для жеребца.
Разумеется, от волков такая загородка помочь не могла, но она могла задержать их на пару минут, пока хозяйка, в случае нападения, не услышит шум и не придет на помощь.
Но это так – на крайний случай, а сегодня ночью – Зена была уверенна, никаких волков не будет. Сейчас у них хватало другой добычи – боровые олени и кабаны приносили потомство, поэтому волки жировали без необходимости идти на столкновением с человеком.
Встряхнув кожаную торбочку для воды она спустилась к заводи, которую образовывала небольшая речушка.
Над камышами вились мошки, негромко переговаривались лягушки. Водомерки скакали у дальнего берега, но возле этого их не было.
Зена знала в чем дело, поэтом у не дойдя до воды пару шагов, достала кинжал и показала его тому, кто следил за ней из запруды.
Вода тотчас вскипела пузырями и вместе с горой водорослей, поднялась голова огромного морлинга – такими они вырастали, если доживали до преклонных лет, однако случалось это не часто.
– Ринсен? – удивленно произнесла Зена.
– Уф-ха… Уф-ха-ха… – побулькало чудовище и встряхнув головой разбросало по заводи водоросли.
Мошки мигом растворились среди кустов, лягушки нырнули в тину.
– А ведь помнишь мои совета, лиса!.. – прошамкал морлинг и выпростав огромную уродливую длань погрозил Зене длинным пальцем.
– Как не помнить такую науку, жизнь мне спасала неоднократно, – сказала она безбоязненно подходя к воде. – Ты-то как? Уж не чаяла увидеть тебя живым – столько лет прошло.
– Ох! Я уж и сам не чаял, но удача пока на моей стороне.
– Ты что же, меня караулил?
– Тебя, – кивнул морлинг.
– А чего так?
– Ты Гонзалеса помнишь?
– Как не помнить? Я его недавно видела и до сих пор не уверена – видение ли? Призрак ли это был?
– Ни то, ни се, – кивнул морлинг. – Бедняга попал в переплет, лежит на дне ямы бездонной, а только страдает не за себя – обманули его.
– Что-то такое я и предполагала.
– Мы встретились в грунтовых песках, ему туда проще добраться, а я по старой памяти охочусь там на глостеров.
– И не боишься? Они же тебе дважды приговаривали!
– Уже пятикратно, подружка! Пятикратно! – пробулькал морлинг-гигант и выставил на водой свою пятерню. Зена отметила, что за последние тридцать лет ее старый знакомый действительно «подрос», стал раза в три больше, чем при их первой встрече.
