– То есть если она умрет, утянет и их за собой?
– Сомневаюсь. Старик ее недооценивает. Все же Галла – дракон и успеет разорвать нити, которые завязала сама. По крайней мере, Эн-Ферро она с собой не заберет. А Сумрак сильнее, чем думает Гвейн, и незавершенное дело продержит его достаточно долго. Если он сам не сорвется. Иоллар чужой на Таре, к нему допустимо применить меры как к угрозе извне. Один неверный шаг, и сказочник сам его уничтожит.
Рошан прикрыл глаза и попытался представить, будет ли ему жаль Иоллара. Оказалось, что не очень.
– Значит, останется только Лайс, – прошептал он.
Женщина удивленно округлила глаза:
– Ты принимаешь условия Гвейна?!
– А чего ты ждала от меня? Чего? Какой вообще у тебя интерес в этом деле?
– Интерес? – Она утомленно потерла виски. – У меня нет никакого интереса, Рошан. Я просто устала. Устала быть драконом, как бы странно это ни прозвучало. Устала наблюдать за происходящим в мирах и делать вид, что мне это безразлично. Возможно, Гвейн неверно толкует пророчество. В нем говорится о переменах. Так, может, не стоит ждать их, сложа руки? Может, пора самим что-то изменить?
– Подбиваешь меня на нарушение законов? – нахмурился дракон.
– Нет. Всего лишь делюсь с тобой мыслями, о том, как мне жаль, что я ничем не смогу помочь. Мне ведь не пройти на Тар. После прорыва Дивера Алан помогал Гвейну выставлять ограничения. Понимаешь, о чем я, Разрушитель Границ?
Тар. Марони
Может, пора самим что-то изменить, как сказала одна мудрая женщина, которой надоело быть драконом?
Но что он потеряет, став на путь перемен? Статус, власть, уважение других членов совета. А что приобретет? Лишь надежду на то, что однажды она простит его…
– Не нужно ставить вопрос таким образом.
Лайс молчал, говорила Мариза – еще одна неглупая женщина, к которой стоило прислушаться.
– Я не знаю, как это у драконов, но человеческий ребенок, рожденный на два месяца раньше срока, вполне жизнеспособен. Даже без специального оборудования есть шансы.
– У драконов не бывает преждевременных родов, поэтому…
– Поэтому попробуем спасти обоих.
Доктор Гиалло была настроена решительно, и ее уверенность заражала. Но сомнения еще оставались.
– В определенный момент может встать вопрос выбора, и нужно определиться уже сейчас…
– В Бездну, Рошан! – взорвался, не выдержав напряжения, Эн-Ферро. – Выбор сделан, раз уж ты здесь, а мы согласились на все это!
– Я напишу список инструментов и препаратов, которые могут мне понадобиться, – не поддаваясь панике, продолжила карди. – Как только достанете их, я буду готова.
Чтобы вернуться к вратам, пройти на Вилиль и собрать все необходимое в центральной клинике Вергена, потребовалось не больше пяти минут – его персональный рекорд. Но медлить было нельзя: Джайла не сможет долго прикрывать его, и Гвейн все равно почувствует в своем мире гостя.
– Пора.
– Нет, постойте, – снова Мариза. – Мы не можем решать это сами. Не имеем права.
– Хочешь узнать, что Галла обо всем этом думает? – На нервах Лайс то и дело повышал голос.
– Нет, не Галла.
В чем-то Рошан был подобен Гвейну – он тоже раньше времени списал со счетов Иоллара. Но в отличие от действий Первого в совете, в поступках и суждениях Хранителя Земли было что-то почти человеческое: этот мальчишка никогда ему не нравился, ни до своей смерти, ни после – он заставил его девочку страдать, он виноват в том, что происходит с ней сейчас, и он… Он значит для нее больше, чем все остальные. С последним было особенно тяжело смириться.
– Хорошо, я поговорю с ним, – согласился дракон. – Но если он надумает все испортить, я за себя не отвечаю.
Все объяснилось в один миг: и грусть в ее глазах, и путаные фразы, и то внезапное молчание, что пугало его в последние дни. Правда обожгла больнее, чем пламя пожара.
– Вы не можете быть уверены в этом.
Собственный голос показался ему чужим.
– Она уверена. Драконы никогда не ошибаются в таких вещах.
– Но почему сейчас? Почему мне нельзя поговорить с ней? Я смогу ее убедить!
– Не сможешь. – Каждое слово Лайса звучало как приговор. – Она уже сделала выбор. Теперь то же самое должен сделать ты.
Она взяла с него слово, что он никогда не обидит их сына…
– Мы попытаемся сделать все возможное, но если что-то пойдет не так, придется выбирать. Это твой ребенок, и…
– Почему сейчас?! – Сумрак схватил друга за грудки, и ткань затрещала под пальцами. – Дайте мне день… Хотя бы час!
– Если Гвейн узнает, у нас уже ничего не получится. Либо сейчас, либо…
Она сейчас в спальне. Послезавтра Новый год, а ей еще нужно придумать, куда поставить елку и сделать какие-то фонарики из бумаги. Тут нет цветной бумаги, и она клеит их из белой, а потом раскрашивает в разные цвета…
– Ил?
Нужно решать. Нет, нужно всего лишь произнести вслух то, что они и так знают. Если их план сорвется, если сил не хватит на то, чтобы спасти обоих, и придется выбирать, то пусть это будет…
– Дьери, – выдохнул он.
Да, он обещал. Но и она обещала, что никогда его не оставит. Выходит, они оба солгали. Он простил ей ее ложь – значит, и она когда-нибудь сможет простить его.
– Тебе лучше побыть здесь.
– Нет, я должен быть рядом с ней. Всегда.
Дверь неслышно отворилась, и Сумрак из-за спины Хранителя взглянул на жену. Присутствие дракона разрушило иллюзию, и Иоллар до боли в скулах стиснул зубы:
– Здравствуй, Галчонок.
– Шеф? – Она вздрогнула и выронила кисточку. Медленно поднялась навстречу. – Что вы здесь делаете?
– А что ты делаешь? Зачем?
– Так нужно.
Галла не смотрела на гостя, только на него, и Лар едва сдерживался, чтобы не оттолкнуть стоявшего между ними дракона и броситься к ней.
– Нет, малышка, – голос Рошана звучал ласково, словно он говорил с родной дочерью, – не нужно. Все можно сделать совсем не так…
– Нет.
– Дьери, послушай его, пожалуйста.
– Нет.
– У нас мало времени, Галчонок. Поверь мне. И прости…
Иоллар не понял, что сделал Рошан, но она вскрикнула, схватившись за живот.
– Все хорошо, не бойся. Я лишь немного ускорил события.
И все равно она смотрела лишь на него, и от этого взгляда сжималось сердце.
– Ты же мне обещал, Ил. Ты мне обещал.
А потом все смешалось. Кто-то суетился вокруг, говорил что-то… Он не слышал. И не видел ничего и никого – только эти глаза, глядевшие на него неотрывно. А еще чувствовал в своей ладони ее руку. Иногда он прижимал к губам холодные пальцы, целуя и грея их своим дыханием. Иногда шептал какой-то бред, кажется вновь давая обещания, выполнение которых было не в его власти…
– Пока все нормально, – голос Маризы, единственный спокойный и внятный из всех окружавших его голосов, прорывался сквозь гул путаных мыслей. – Галла, ты слышишь? Все нормально. Это схватки. Интервалы еще достаточно большие – значит, время есть. Только не молчи, пожалуйста, я должна знать…
А она молчала. Тот первый сорвавшийся крик был единственным. Теперь, когда ей было больно, она лишь закусывала губу и сжимала сильней его руку.
– Не молчи. Лайс, можешь дать мне картинку?
Какую картинку? О чем они?
– Ребенок лежит неправильно. Мы… – шепот, еле слышный, почти неуловимый, но тревожный.
– Рошан, ты можешь что-нибудь сделать? Рошан!
– Он был здесь только что, я видела…
А Иоллар видел только ее глаза. И в этих глазах было столько всего, целый мир, огромный и прекрасный. Его мир.
– Это Гвейн. Теперь рассчитываем только на себя. Я пошлю кого-нибудь за Сэлом, может понадобиться помощь еще одного мага…
Над его миром нависли тучи.
– Сама она не родит, нужно оперировать.
– Нет, – вдруг четко произнесла Галла. – Не нужно. Ил, скажи им, что не нужно. Нельзя.
– Галчонок!
– Ил, скажи им!
Сумрак вызвал меч и направил его на своего лучшего друга:
– Слушай ее.
– Придурок! И что ты сделаешь? Снова порежешь мне одежду?
– Мне не понадобится оружие, – глухо предупредил Лар. – Будет так, как она говорит.
Мир драконов
Дракон ударил лапой наотмашь, и человеческое тело, ставшее тюрьмой для ослушника, пролетев половину зала, ударилось о стену.
– Гвейн, остановись!
– А, Джайла. Я должен был догадаться.
– Не смей к нему прикасаться! – Растопырив крылья, драконица загородила сплевывающего кровь мужчину. – Кем ты себя возомнил, старик?
– А кем вы двое возомнили себя, решив встать на пути у Судьбы?
– Судьба порой идет окольными путями.
– И это ваш окольный путь? – Гвейн указал на большое зеркало в центре. – Разрушить все?
– Не разрушить, а сохранить. Алан, – Видящая Суть повернулась к безмолвно сидящему на своем месте Палачу, – отпусти его, пожалуйста. Позволь принять нормальный вид.
Второй в совете с сопением выдохнул облачко дыма, но не внял просьбе.
