Наталья Ручей - К черту! Но если ты сделала все эти глупости…

Определенно, решать личные проблемы за счет ведьмы — не лучший выход из тупика. Определенно, тупик иногда предпочтительней тоннеля, в который тебя запихивает ведьма. Определенно, об этом нужно думать перед тем, как из тихого, светлого города Анидат шагнуть в темные дебри Наб.

Единственное, что Вилла поняла во мраке: она в помещении, лежит на чем-то мягком, уютном, очень напоминающем кровать, подушка тоже есть, с бахромой, правда, жесткая и почему-то под ступнями, и рядом кто-то душераздирающе храпит.

Ну, нет, подумала, это не может быть тот, кто лишит ее девственности. Даже если ведьма считает иначе. Скорее легал откажется от крыльев, чем она согласится лечь в одну постель с мужчиной, от храпа которого закладывает уши.

Крайне осторожно, боясь разбудить спящего, — женщины вряд ли так бесцеремонны даже во сне, — Вилла сняла ноги с подушечки и переместилась к краю кровати. Храп на секунду стих, но раскатился с новой силой. Ух, не разбудила. Как бы теперь вернуться в Анидат? Так, думаем, думаем, стараемся, по крайней мере, думать с этим грохотом за спиной… Если в Наб она шагнула через разбитое зеркало, значит, и вернуться может через него?

Логично, хотя они с Дуаной этот вопрос и не обсудили.

— Ты вернешься в Анидат, — сказала ведьма, — как только покончишь со своими проблемами.

Ну, вот, она покончила. Да-да-да. Нет никаких проблем. Разве такая уж большая проблема — оставаться девственницей в двадцать пять, мечтать избавиться от этого дефекта, но так, чтобы никогда больше не встречаться с первопроходцем-счастливчиком, если живешь в городе, в котором знаешь поименно не только легал, корри, но и жаб герцогини?

Она вернется в Анидат и постарается присмотреться к кому-нибудь не слишком болтливому, высокомерному, самодовольному, деспотичному, мягкотелому, безынициативному, скучному, заумному и педантичному. Пусть он будет со своими недостатками. Вполне хватит чуточки доброты, грамма красоты, искры юмора, тени улыбки и намека на харизму.

Ведьма сказала, такого она найдет в Наб, и, дескать, ее там ох как заждались, но здесь темно, страшно, громко, никто не томится бессонницей в ее ожидании, так что катись оно все…

— К черту! — в сердцах пробормотала Вилла.

Она уже свесила ноги с постели, когда храп оборвался, бывший спящий дернулся и зло процедил:

— Тебя что, никто не предупреждал: не поминай всуе?!

Вилла повернула голову, но голос — не свеча, темноты не рассеял. Она понятия не имела, в какую часть тела смотрит, сориентировалась только, что в кровати мужчина, и он явно не выспался.

Вилла хотела сказать: «Не твое дело!», но вместо этого услышала, как произносит:

— Добрый вечер.

И даже икнула от неожиданности.

— Хм?

Голос звучал не так резко, как в первый раз, скорее вкрадчиво. Вот она, сила обмана. Хорошо, что Дуана наложила заклятье.

— Как только захочешь сказать что-то грубое, вызывающее, нелицеприятное мужчине, — объяснила ведьма, заставив выпить духмяный отвар, — будешь источать мед и патоку. Во-первых, это расширит твой лексикон, а во-вторых…

— Что? — нетерпеливо спросила Вилла, перехватив задумчивый взгляд подруги.

Ведьма оставила в покое льняные мешочки с травами, которые передвигала из одного угла стола в другой, как по шахматной доске. Признак нервозности. Обычно они лежали в творческом беспорядке, чтобы черт ногу сломал, если надумает позаимствовать.

— Ты уверена, что не хочешь еще подождать? — Что-то мелькнуло в ее взгляде, но ресницы скрыли глаза. — Наб — не то место, куда идут добровольно, и там живут далеко не легал…

Ясно, обычная предосторожность.

— Но ты сама сказала, что мужчина, который мне нужен, в Наб.

— Да, — не отрицала ведьма.

— Он… демон?

Вилла понятия не имела, что станет делать, если ее идеальный мужчина окажется демоном, но облегченно выдохнула, когда ведьма, чуть помедлив, ответила:

— Нет.

— Ну, все, решено. Отправляй. Зря я, что ли, отвар твой выпила?

Дуана обняла ее, крепко, словно грозило расставание не на пару дней, и подтолкнула к будущему любовнику. Тогда Вилла ждать отказалась, шагнула смело через зеркало в тоннель (ну, после пинка ведьмы, но шагнула), а сейчас бы обратно, и ждать, ждать… Несколько лет у нее в запасе есть, а потом в Анидат может кто-то новенький появиться и лямур не тужур.

— Ну? — спросил незнакомец.

— Что ну?

— Ты уляжешься, наконец?

— Я? — опешила Вилла. — К-куда?

— Хм, твои ноги холодные, так что на мой живот больше не клади, но я не против других экспериментов. Иди ко мне, я помогу занять правильную позицию.

Вилла хотела сказать: «Да пошел ты!», но вместо этого произнесла:

— Одну минуту, пожалуйста.

Идея с заклинанием уже не казалась блестящей. Ох, ей будет что сказать Дуане по возвращении…

— Минуточку, — повторила Вилла, сползая с кровати. Кажется, этому типу нравится вежливость, он ее получит. Ему — вежливость, а ей несколько минут, чтобы найти зеркало и ретироваться.

Ступни Виллы коснулись пушистого ковра, когда послышалось нетерпеливое:

— Минута прошла.

Болван озабоченный! — про себя.

— Еще несколько секунд, — вслух.

Вилла наощупь передвигалась по комнате. Должно же быть здесь зеркало, любое, пусть и не разбитое — пустяк, который легко исправить. Вилла выставила руку, чтобы не удариться. Темнота, пустота, пустота… Есть в этой комнате стены?

Ладонь прикоснулась к чему-то холодному, ровному, однообразному, с пупырышками — оп-па, одна попалась. Так, влево до угла — ничего. Вправо до угла — ничего. Повернулась на 90 градусов, продолжила поиски.

Незнакомец подозрительно молчал, не напоминая, что несколько секунд, которые она просила, давно прошли. Странно, но ладно. Нет времени на загадки, да и желания тоже. Как-то все ее желания испарились и, вообще, не так уж плохо было в Анидат. Вот вернется и думать перестанет о мелочах, будет жить, как все. Может, станет легал.

Летать над зеленым городом, смотреть с неба на суету, не возвращаясь к обыденности, пока крылья выдержат — иногда ей хотелось согласиться на предложение герцогини и занять должность фрейлины. Она бы давно стала легал, если бы не мать, но принять крылья — значит сменить не только расу, но и круг общения. А дороже матери у нее никого нет, она не сможет делать вид, будто они незнакомы. Хватит с них предательства отца.

Задумавшись, Вилла опустила руку и ударилась лбом о стену.