Алексей Витковский - Тени ниндзя

Должен предупредить уважаемых читателей, что действующие лица романа в большинстве своем вовсе не являются плодом моего воображения. Более того, всякие совпадения с реальными событиями, а также узнаваемость персонажей неслучайны. Имена героев слегка изменены, но вовсе не для того, чтобы запутать вас или спрятать концы в воду. Просто так интереснее. Например, Школа «Дарума-Рю» действительно существует, хоть и называется, да и выглядит несколько иначе.

Данное повествование не претендует на роль истины в последней инстанции. Однако все могло бы быть так. Или почти так. А многое и было…

Автор выражает благодарность всем тем, с кем ему довелось встретиться в этой жизни. Друзьям, любимым и… врагам. И те, и другие, и третьи очень помогли мне. Все они многому меня научили. И, даст Бог, еще многому научат.

Персональная благодарность:

Алексею Мельникову – за то самое йоко-гери с подшагом, которое он продемонстрировал мне в июне 1991 года на пятом этаже общежития по улице Манчестерской, дом два. Именно совершенство этого движения побудило меня пойти заниматься воинским искусством в ту самую Школу.

Николаю Трушель – за многолетнюю дружбу, обучение азам дзюдо, а также за ту «мистическую» атмосферу, которая всегда сопровождала наше общение. Такой друг случается в жизни, пожалуй, только один раз.

Наталье Трушель – за образ прекрасной дамы для Коляныча.

Валерию Боровкову – за создание Школы и обучение автора воинскому искусству.

Александру Кожедубу – за сохраненное «сокрытым в листве» Знание.

Андрею Нечаеву – за преподанную мне систему работы с оружием, а также за его вечный скепсис. Как ни странно, этот скепсис оказался оправданным.

Александру Буркову – за великолепные тренировки на силовую выносливость и за «генератор идей».

Владимиру Грибкову – за нестандартную технику бокса.

Андрею Бигильдинскому и Алексею Демьяненко – за новое начало и увесистые тумаки.

Спасибо. Эта книга посвящена всем вам.

На замок падал огненный дождь. Сотни пылающих снарядов исчертили дымными следами мрачное, сизое небо. Они летели и летели, разбиваясь о мощные стены, дробясь о мостовые, расплескиваясь жидким пламенем на крышах домов. Замок исходил жирным дымом. Пожары пылали повсюду. Казалось, внутри не могло остаться ничего живого. Еще один, решительный натиск – и с сопротивлением защитников будет покончено. А значит, армия осаждающих сможет наконец вырваться на лежащую позади замка равнину…

Но замок держался. Как воин, оставшийся в одиночестве против множества врагов и решивший умереть, но не сдаваться. Упершись могучими плечами стен в отроги гор, он перегородил путь к сердцу королевства. Несокрушимые кубы башен извергали из бойниц нескончаемый поток смерти. Стрелы, камни, тяжелые копья. Штурм захлебнулся. За ним – еще один. И еще. Замок держалася. И дым пожаров над ним казался вызовом упорству наступавших…

А они были упорны. Огромная армия – не меньше двадцати тысяч человек[1] – скопилась в узкой долине перед воротами. Армия ощетинилась частоколом, огородилась высоким каменным валом и большими деревянными щитами, прикрывающими осадные машины. Пространство внутри вала покрывало множество палаток, поставленных ровными прямоугольниками. Армия раскинула вокруг щупы патрулей и разведывательных отрядов, установила на всех возможных путях подхода неприятельских сил крепкие заставы. Благо путей этих было немного.

Она была осторожна, эта армия, никогда не терпевшая поражений. Ее солдаты знали, что не потерпят поражения и сейчас. Империя может проиграть битву. Но она не проигрывает войн…

Машины обстреливали замок, а солдаты готовились к новому штурму. Над лагерем осаждавших грозными тенями поднялись осадные башни. В нужный момент их придвинут к самым стенам, а таран сокрушит ворота. Это второй таран. Первый защитники ухитрились поджечь горючим маслом…

И вот настал день решающей атаки. Воины в полном вооружении выстраивались четкими квадратами. Машины перестали метать огонь и принялись обстреливать стены замка тяжелыми камнями. Замка, который держался. Пока…

«Пе-ре-мен требуют наши сердца-а!..» – орал магнитофон, включенный на полную громкость.

Глядя на раскачивающиеся за окном ветви тополей, я вдруг ощутил знакомое беспокойство. Что-то витало в воздухе. Что-то очень похожее на творческий порыв. В таких случаях нужно немедленно хватать его за хвост! Потому как хвост у творческого порыва очень верткий…

Надеясь успеть, я поспешно плюхнулся на стул перед мольбертом и, схватив пару кисточек, окинул взглядом фронт работ. До завершения еще далеко. Но порыв, судя по всему, я все же не упустил. Ага! Вот оно!

Закат пылал как доменная печь…

Закат пылал как доменная печь. Облака, словно фонтаны раскаленного газа, вихрились над горизонтом. Солнце – оплавленный кусок металла – величественно рушилось в океан. Силуэты воинов казались совершенно черными на фоне яркого неба. Двумя колоннами, по колено в воде, увешанные оружием люди шли к багровеющему горизонту. И нигде не было видно берега…

Потом угол зрения изменился. Казалось, меня понесло над самой водой вдоль бесшумно двигающейся колонны. Немые волны разбивались о крепкие ноги идущих. Глаза воинов, скрытые личинами тяжелых стальных шлемов, смотрели прямо вперед…

Чудилось, что передо мной не живые существа, а бездушные боевые машины. В их движениях не было и следа эмоций. Шли мерно и неумолимо. Тяжко колыхались конские гривы на шлемах. Острия копий царапали небо. Стали видны блики солнца на доспехах и наборных, пластинчатых поясах. Многие не носили панцирей, и лучи заката выхватывали из мрака теней очертания могучих мышц. «Греки?»

Голова колонны приблизилась. Ее возглавлял воин, фигура которого излучала мощь. «Вождь», – решил я. Мой невесомый полет продолжался, и я уже почти поравнялся с вождем, как вдруг…

Он остановился и повернулся ко мне. В глазницах его шлема плескалась ночь.

Отряд мгновенно прекратил движение…

Глядя во мрак под шлемом вождя, я испытал странное ощущение – как если бы встретил старого знакомого. И он узнал меня…