Анна Степанова - ПЛЕНЕННАЯ ДУША

— Ты обманул нас, жрец!

Морозный холод и снежная пыль ворвались в темную хижину, вырывая скрюченного старца из блаженной полудремы у пылающего очага. Высокий юноша стоял на пороге, снежинки осыпались с его непокрытой головы и теплой куртки, капельки талого снега застыли на лице, будто слезы.

К груди он прижимал бездыханное женское тело.

— Посмотри! Она мертва! — выкрикнул юноша, бережно опуская на скамью свою страшную ношу. — Она мертва, — повторил тихо, и красивое лицо его исказилось отчаянием.

— Я не обещал вам бессмертия, — скорбно проговорил старец, не отрывая взгляда от огня.

— Но ты знал, что она умрет! — яростно бросил гость. — Я видел это в твоих глазах. С самого первого разговора нашего ты знал — и не сказал ни слова!

— Кто может знать такое наверняка? — покачал головою старик, вставая от очага и касаясь морщинистой кистью мертвого девичьего лица. — Я не бог, а лишь старый безумный отшельник…

— И все же ты обманул нас, — горько усмехнулся юноша, гася синюю искорку боли в холодной бездонности глаз. — Ты говорил нам о любви, неподвластной смерти. Но не сказал, как это будет мучительно…

Его рука потянулась невольно к серебристому кругу медальона на груди, стиснула его порывисто, словно живое существо.

— Я чувствую ее каждый миг. Она здесь, со мною. И ей больно, невыносимо больно. Страх и предсмертная мука терзают ее…Почему ты не сказал, что это будет так?

— Плененной душе нелегко, это правда, — вздохнул старик. — Но ты научишься с этим жить. Вы научитесь…

— Как мне освободить ее? — зло оборвал его юноша.

— Освободить? — удивленно взглянул на него старый жрец. — Запретный ритуал не имеет обратной силы. Вы связаны навек, и лишь с твоей смертью душа ее станет свободной.

Холодная решимость зажглась в синем взгляде юноши. Рука отпустила медальон и метнулась к шее, к тонко бьющейся жилке, выпуская из перстня на пальце холодное острое лезвие.

— Если это единственный выход, то я готов покончить со всем прямо сейчас!

Острие обожгло кожу холодом, а где-то на краю сознания горестно вздрогнул крохотный теплый комочек ее существа.

— Стоит ли торопить смерть? — лениво бросил старик: не гостю своему, но куда-то в раскаленное, пляшущее пятно очага.

Темная капелька крови поползла по лезвию, заструилась по пальцам. Юноша опустил руку.

— Не стоит? Почему? — спросил он.

— Возможно, есть другой путь, — проговорил жрец негромко.

Гость его застыл в немом ожидании.

— Я же говорил с тобой о временах Хранителей, молодой мастер, — укорил старец. — Ты, правда, не хотел слушать… Знаешь, тогда ведь были и другие одаренные, кто действовал сообща. Два тайных ордена, враждебных друг другу, искали в своем даре вечности. Первый учил о силе души — и породил ритуал, что заточает сущность умершего в предмете. Второй же хотел лишь телесного бессмертия. Лучших целителей собирали его адепты со всех трех континентов, совершенствуя и развивая их дар. Но даже самые искусные не могли остановить естественного хода вещей — старения и смерти…

Старик опустил глаза на свои скрюченные серые пальцы, покачал головой и закончил хрипло, почти шепотом:

— Столетия ничего не слышно о них. Говорят, будто умели они воссоздать человеческое тело из одной только капли крови. Но без сознания, без живой души тело это оставалось лишь немой оболочкой. Говорят также, что давным-давно адепты двух орденов объединились и вернули к жизни погибшего правителя, чья душа была пленена в венчальном перстне его супруги. Но правда ли это, или просто еще одна легенда, сейчас уже не узнать…

— И чем же мне помогут твои сказки?

— Не знаю… Да только слышал я, будто души величайших за всю историю ордена мудрецов заточены были в четырех камнях. И если найти те камни да к себе привязать, можно получить все их знания…

Лезвие втянулось в перстень, рука сжала ледяные, мертвые пальцы девушки, измазав кровью белую ее кожу.

— Что ж ты сам их не ищешь? — горько усмехнулся юноша. — Или не жадный?

— Кто же может до таких секретов быть не жадным? Моложе был — искал, а сейчас чего уж… Все, что успел разузнать, тебе расскажу. Если хочешь.

Глаза юноши не отрывались от мертвого лица. Сейчас он и сам казался безжизненным.

— Слишком хрупкая это надежда, жрец. Стоит ли идти за нею?

— Если решишь, что не стоит, всегда сможешь вернуться, — тихо, почти безразлично бросил старик. — На алтаре, где будет сожжено ее тело, найдется место и для тебя.

Ветер ударил незапертой дверью, занося порог унылой белой пеленой. За окном снова шел снег…

Что делать, если только-только стукнуло тебе восемнадцать, и двух лет еще не прошло, как свету тебя представили, не успела еще на балах наплясаться всласть, даже светлые очи благородного чьего-то отпрыска приглянуться не успели — а уж строгий папенька замуж выдать собирается? Да не за кого другого — а за приятеля своего старинного, соратника, наставника, словом — напыщенного, старого зануду, единственным средь достоинств которого числится громкое имя?

Ну что тут поделаешь? Бежать надо!

В красивых книжках — там, где отважные герои, прекрасные дамы, свирепые варвары, загадочные боги (добрые и не очень), да еще много-много всякого — в этих самых книжках с побегом романтичных девиц всегда очень просто и весело получается: в мужской костюм облачилась, смену одежды и побрякушки драгоценные в узелок завязала, наперсницу верную под ручку взяла — и вперед! Еще, правда, нужно лошадок найти или на корабль какой сесть, чтоб пешком от папиных резвых воинов не топать… А уж там непременно начнутся приключения! Да еще, глядишь, красивый молодой лорд по дороге подберет…

Мужского костюма в гардеробе леди Юлии не нашлось, а у прислуги спросить она не решилась — то ли постеснялась, то ли побрезговала… Лошадей барышня всегда недолюбливала, если не сказать — боялась. А вот прогулки морские, напротив, любила — благо, на нынешнее лето и начало осени поселилось все их семейство (конечно, кроме вечно занятого его главы) на Восточном побережье в недавно приобретенном особняке, что по роскоши своей соперничал даже со здешней Императорской резиденцией.

Так что вещи кое-как были собраны, способ побега — успешно выбран, и юная искательница приключений уже весело шагала по живописной пыльной тропинке в ближайшую рыбацкую деревушку, куда нередко причаливали по своим (далеко не всегда — законным) делам шлюпки с маячивших на горизонте больших кораблей.