Галина Романова - Проклятие династии

Хельга сидела в кресле, вытянув ноги, и напряженно пыталась вспомнить, сняла она сапоги или нет.

Дело было не в элементарной забывчивости и не в том, что высокие, до колен, сапоги с отворотами, одинаково удобные для парада и верховой езды, не сочетались с платьем знатной леди. Просто последние два дня Хельга провела на службе, ночуя на диване в приемной, и только сегодня главный письмоводитель отправил ее домой: «Деточка, вы прекрасно потрудились и можете немного отдохнуть до завтра!» Вот так всегда — когда надо срочно сделать пять копий протокола допроса, она младшая служащая Хельга Мисса Исмираль а-дел-ла Йодд Хупер делль Рутт, а когда надо спровадить ее к родственникам — так деточка. За этот месяц у Хельги уже накопилось переработки на четырнадцать часов, и девушка отнюдь не была уверена, что за оставшиеся десять дней не наберет еще столько же.

На самом деле работать ей нравилось. Все лучше, чем сидеть на шее у родственников. С тех пор как умер ее отец, лорд Хупер делль Рутт (мать Хельга не помнила совсем), она жила у его брата. Дядя, лорд Хеннир делль Рутт, вообще-то был не против того, чтобы у его дочери Хлодис имелась подруга, но супруга лорда придерживалась другого мнения. Дело в том, что Хельга как единственная дочь старшего брата считалась главной наследницей состояния делль Руттов, и, выйдя замуж, забирала ровно половину того, что обычно делилось на троих — кроме кузины Хлодис у Хельги имелся двоюродный брат, лорд Хеннир делль Рутт-младший. Поэтому тетя утверждала, что они ничего не выиграют, заботясь о племяннице, будут иметь одни только расходы, а, следовательно, на содержании девушки надо экономить.

Нет, Хельга не жила в подвале или на чердаке, не питалась отбросами и не одевалась в тряпье. Ее не заставляли работать наравне со слугами и не держали в черном теле в то время, когда кузина Хлодис веселилась и отдыхала. Но госпожа делль Рутт продала городской дом ее семьи (когда выйдет замуж, все равно будет жить в доме мужа!). Увезла сиротку из ее большого загородного поместья, которое с тех пор пришло в запустение, — ибо всех замковых слуг тетя тоже уволила, чтобы не кормить «дармоедов», а над крепостными поставила своего управляющего.

Настоящим подарком судьбы стала для девушки реорганизация Службы безопасности в Тайную службу — туда предполагалось зачислять в качестве сотрудников детей из благородных фамилий. Поскольку нововведение должно было встретить резкое осуждение среди родителей, каждому служащему положили жалованье, а иногородним за счет казны выделили несколько небольших домиков. Госпожа делль Рутт обеими руками ухватилась за возможность «пристроить сиротку». Теперь у Хельги были не только занятие, отнимавшее почти все свободное время, но и заработок, большую часть которого забирали родственники как плату за содержание племянницы. Они же уговорили девушку жить в их особняке на Храмовой улице, а ее домик сдавать каким-то эмигрантам. Домик Хельге делль Рутт полагался потому, что она, во-первых, являлась сиротой, а во-вторых, была прописана за городом. Самой девушке из положенных ей дюжины серебряных подковок[1] оставалось только две.

Если бы не железные подковки, которые ей полагались за каждый час переработки, у нее вовсе не имелось бы карманных денег. А ведь девушке исполнилось двадцать три года! Большинство сверстниц из знатных семей в этом возрасте уже либо были помолвлены, либо вышли замуж и ожидали рождения ребенка, а то и стали матерями. У Хельги не намечалось даже сердечной привязанности: в последние годы она общалась в основном с коллегами по Тайной службе, а на работе было не до романов.

Размышления прервало появление мачехи. Делла[2] Дивис делль Рутт возникла на пороге комнаты и всплеснула руками.

— Как, милочка, вы еще не готовы?! — воскликнула она. — Чем, интересно, вы занимались целых полчаса? Вы разве не помните, какое нас сегодня ждет событие? Не каждый день празднуют помолвку! Только жестокие и бесчувственные эгоисты не хотят в такой день порадоваться за молодых людей, которые наконец-то нашли друг друга! — Лицо тетушки приобрело мечтательное выражение. Дела Дивис слыла большой любительницей любовных историй, и ради книги с новым романом о чьих-то светлых чувствах была готова пожертвовать сумму, которую любая другая женщина отдавала за три новых платья.

— Я устала, тетя, — ответила Хельга, неторопливо меняя позу.

— Она устала! — Мачеха всплеснула руками. — Чем, интересно, ты занималась, если так устала, что не смогла даже выбрать себе платье? Посмотри, какие прекрасные цвета! Я сама занималась гардеробом! — Она прошла к сундуку, распахнула его и принялась рыться в разноцветном ворохе. — Вот смотри, нежно-зеленое с серебряной вышивкой. А это — цвета бронзы, с золотой ниткой по подолу… А вот… какая красота! Зелено-голубое в цветочек! Как подходит к твоим глазам!

Хельга без особого энтузиазма повернула голову. Глаза у нее действительно были необычного цвета — именно зелено-голубые, но вот все остальное… Делла Дивис неоднократно повторяла, что красота племянницы — на любителя и где-то наверняка существует оригинал, который оценит именно ее неповторимую внешность. Неповторимость заключалась в крупном горбатом носе — фамильной черте делль Руттов. Но если на мужественном лице кузена Хеннира эта деталь смотрелась уместно, на чуть вытянутом скуластом лице Хельги она невольно привлекала взгляды и отвлекала от многочисленных достоинств девушки. Сама Хельга считала себе некрасивой и по этой причине сторонилась молодых людей.

— Не нравится это — надень бордовое, — предложила тетя. — Хотя нет, бордовое подчеркнет твою бледность. Ты слишком много времени проводишь в четырех стенах, это не могло не отразиться на цвете лица и волос… Да, с волосами надо что-то делать! С такой головой ты не можешь появиться на приеме… Знаешь что! Надень розовое платье. В нем ты кажешься моложе, цвет лица становится нежнее, а волосы распустишь. Это отвлечет от твоих скул. Согласна?

— Не знаю, тетя. — Хельга пошевелила ногами: они очень устали в форменных сапогах. Если бы можно было переодеться в мягкие короткие «домашние» сапожки! В них гораздо удобнее!

Тетя заметила выражение лица племянницы и категорично махнула рукой:

— Все. Я посылаю к тебе своих горничных, и чтобы через полчаса была готова. Первые гости уже приезжают! Ты обязана находиться рядом с сестрой! Девочка так волнуется! Я должна ее подбодрить! Выше нос!

С этими словами делла Дивис исчезла.