Алгебра была одним из самых любимых школьных предметов Ильи — это помимо физики, истории и литературы. Не только потому, что ему хорошо давались эти дисциплины, но и благодаря усилиям преподавателей. Да, с учителями алгебры и физики ученикам этой школы повезло — объясняют образно, доходчиво, увлеченно. И не свирепствуют по пустякам.
Он вытащил дневник, просмотрел расписание, расставил галочки — английский, биология, сдвоенный русский, алгебра уже отсижены, остались «основы обеспечения безопасности жизнедеятельности». Дурацкий предмет. Бабулька предпенсионного возраста, читающая его, мало что понимает в жизни, ее кредо: «будь осторожен».
Конечно, осторожным быть стоит, но не до такой же степени! Старушка шарахается от каждого столба, взгляд незнакомого мужчины, мимоходом брошенный на нее на улице, способен довести ее до предынфарктного состояния. Она даже на вопросы: «Не подскажете, как пройти до ближайшего магазина?» не отвечает, делает вид, что тугоуха, и вообще, что никто ее ни о чем не спрашивает.
Справиться с восьмиклассниками, заставить их слушать и выполнять задания такой учитель, конечно, не в состоянии. Да она и не пытается, одно только и требует — тишину. На ее уроках каждый занимается чем хочет, не обращая внимания на разглагольствования о бдительности, потому что и так знает, что писать в будущих проверочных работах: «Будь осторожен, никуда не суйся, ничего не предпринимай, будь растением».
Илья удачно пристроился на одной из задних парт, подальше от глаз, и, выстроив небольшую баррикаду из книг и тетрадей, собрался делать домашнее задание по алгебре, пока в голове ясны все объяснения преподавателя и примеры, разобранные на уроке. Приготовил черновик, ручку, но, покосившись в окно, замер, размышляя совсем не об алгебре, и, естественно, не об обеспечении безопасности жизнедеятельности. А о своей семье.
С родителями у него все было прекрасно. Отчим, хоть и очень занятой человек, иногда выкраивал время для общения с пасынком, он был весьма сдержанный человек, но к Илье относился не хуже, чем мог бы обходиться с родным отпрыском. Ну, может, чуть менее сердечен, чем следовало бы. Зато справедлив, а это ведь очень важно.
Мать, тоже вынужденная много работать, старалась быть внимательной к единственному ребенку. Сын, хоть и не слишком проницательный, все-таки чувствовал ее страх за него: ну, что мальчишка, лишенный пристального внимания родителей, пойдет по дурной дорожке. Она противодействовала этому самым разумным способом — старалась не ругаться лишний раз, не кричать, демонстрировала готовность понять сына и ценила его откровенность.
Илья в свою очередь предпочитал держать маму в курсе своих дел — доверительные отношения были ему дороги. И рассказывал ей почти все — кроме одного. То, чем он увлекался последний год, подросток держал глубоко в себе, и не чувствовал вины за свою скрытность. Мать все равно не поймет и не заинтересуется, она для этого слишком практичный человек. Может, даже испугается. А зря. Тут ведь нет ничего опасного.
Уже больше года, как умерла прабабушка. Перед смертью она настойчиво требовала к себе правнука, и ей, конечно, не отказали. Стоя рядом с постелью тяжелобольной, он сам себе удивлялся, потому что не чувствовал смущения, глядя на старуху (так ему казалось), с которой подростку не о чем говорить, не думал о том, как бы улизнуть поскорее. Слушать бабушку было интересно, увлекательно, хотя ничего особенного она ему, собственно, не сказала. Только подарила кольцо и настояла, чтоб он забрал себе ее книги.
Он так и поступил. Через месяц после похорон вспомнив о подарке, Илья занялся этими двумя огромными коробками, сунул нос в книги, написанные от руки, но очень разборчиво, каллиграфически — и не смог оторваться. Стараясь не попадаться с этими книгами на глаза родителям, юноша внимательнейшее изучал то, что там было записано. Все тексты оказались посвящены магии.
Он, как любой другой современный ребенок, крайне скептически относился к разного рода чародействам и прочим колдунствам. В наше время, как известно, верить считается приличным только в науку или, на крайний случай, в Бога. Колдовство — это сфера интересов дряхлых бабулек, а также личностей, не слишком-то одаренных интеллектом. Так думал Илья. Но, вчитавшись в первую страницу, уже не смог оторваться. А, прочитав, не смог не попробовать.
Как ни странно, былые взгляды Ильи почти не изменились. Пробуя новые и новые приемы, он в глубине души был убежден, что все, происходящее с ним, можно объяснить с научной точки зрения. Поэтому усердно налег на изучение физики и алгебры, и даже увлекся ими. Но ответа на свои вопросы не нашел. Может быть, только пока?..
Лишь этим летом, то есть через год с лишним, он столкнулся с ситуацией, когда у него перестало получаться то, о чем он прочел в книге. К тому же, не все было понятно…
Тогда Илья и вспомнил о бабушке, вспомнил ее лихорадочно сияющие глаза, слабые пальцы, которые подтолкнули ему конверт, склеенный из плотной синеватой бумаги.
«Отправляйся по адресу, который тут написан… Не несись, конечно, сломя голову, но и не затягивай до бесконечности… Тебе девушка откроет, скажешь ей, что пришел к Агласу… Расскажешь ему обо мне и о том, кто ты, он тебе поможет. Он тебе во всем поможет»…
«Кстати, почему бы не сходить туда, в самом деле»? — подумал он. Покосился на часы. Урок скоро закончится, а мать с работы придет только поздно вечером, отчим и того позже. Времени у него вагон, хватит на то, чтоб заглянуть в гости, пообщаться и вернуться домой. Родители ни о чем не узнают.
Дождавшись звонка с урока, Илья уложил учебники и тетради в рюкзак, вытащил конверт, внимательно прочитал адрес — и отправился к автобусной остановке.
До нужного района он добирался не без приключений, потому что плохо ориентировался в центре города, а денег было в обрез. Расспрашивая прохожих, молодой человек наконец добрался до нужного, шестиэтажного и неприютного дома — грязно-желтого, похожего на неряшливо обрезанный брусок прогорклого масла. Двор захламлен, между оконными рамами торчат кастрюли и мешки с продуктами — унылое зрелище. С первого же взгляда можно было с уверенностью сделать вывод, что строение это нашпиговано коммунальными квартирами, и не самыми лучшими. Клоака.
Гадюшник.
Илье стало не по себе. Он засомневался, но дорога была проделана немалая, глупо возвращаться, даже не попытавшись отыскать нужного ему человека. Еще раз взглянув на конверт, он выбрал подъезд и стал подниматься на третий этаж. «Вот весело окажется, если этот Аглас просто снимал тут квартиру и давно уже съехал отсюда… Ну, впрочем, и фиг с ним. Сам разберусь с книгами»…
