Домен.
Глава первая.
Десятник Фиш.
Десятник спустился по каменной лестнице на первый этаж обветшавшей казармы, открыл дверь и вышел на улицу. Промозглый осенний ветер сразу забрался под плащ-дождевик, заставляя ежиться от холода, старые раны заныли пуще прежнего. Фиш недовольно кашлянул в пышные усы и поспешил к механической мастерской, размещенной в Серой Башне бароном Ласконом двадцать лет назад, незадолго до проигранной войны. Десятник помнил славные времена молодости очень хорошо, будто не прошло столько лет. В ту пору жить было веселее и уж точно куда как богаче и безопасней, чем сейчас. Тогда еще были целы дворы и башни замковых людей и рыцарей, чьи укрепленные жилища тулились к извилистой мощеной камнем дороге, обеспечивая дополнительные оборонительные рубежи на подходе к самой уязвимой части укреплений замка.
Теперь нет ни строений, ни людей, чтобы сызнова все отстроить и заселить. Башни рыцарей сравняли с землей, кто не погиб, защищая дома, свои семьи и жизнь господина, тех вероломные враги угнали на рынок рабов в Империю или посадили на свои земли. У десятника, в ту пору, пропал единственный родственник - племянник, и больше он про него не слышал, а сердце по-прежнему ныло в тоске.
Ничего особенного на землях Ласкона не имелось. Не самое большое и не самое населенное баронство, всего-то девять сел и три десятка хуторов, в которых крестьяне еле сводили концы с концами, сказывалось отсутствие обширных пахотных земель. Бедное владение не привлекало внимания. Захолустье.
С северо-запада и севера владения Ласконов окружали высокие скалы, перераставшие в труднопроходимое плоскогорье. На востоке граница проходила по опушке леса с кишащими племенами мутантов и если бы не речка Гиблая, прозванная так из-за подводных скал, валунов и быстрого течения, да не дружина баронская, то мутанты давно бы завоевали окрестности, и вышли к границам земель принадлежащих барону Маргрону. А там и до остальных владетелей недалеко. Так что Маргрону выгодно было иметь буфер между собственными землями и агрессивными лесными племенами. Более того, он неплохо зарабатывал на ежегодных поборах с торгового каравана подданных Ласкона за проход по своей территории.
Барону Ласкону такая ситуация естественно не нравилась, но что он мог поделать? Не объявлять же войну соседу, у которого в дружине вчетверо больше воинов, магов и големов не самых старых моделей. Зато в обороне замок рода Ласконов имел преимущество. И тысячи воинов мало, для взятия главной цитадели.
Все решил случай.
Юрген - сын барона, отправился с друзьями и вассалами в рощу на берегу Гиблой, поохотиться. И нашел молодого лесовика в бессознательном состоянии. Убивать его не стал, так как между баронством и мутантами ожесточенных схваток не было достаточно давно. А регулярные стычки не в счет, к ним все привыкли и относились как некоему природному явлению. Молодые люди оказали помощь нахлебавшемуся воды мутанту, наскоро построили плот и переправились, не без труда, на противоположный берег, где и отпустили очухавшегося лесовика домой.
Каково же было удивление, когда спустя несколько дней заявилась целая делегация с того берега реки с благодарственным подношением за спасение наследника вождя племени Рыси. Дар представителей извечного противника людей поверг обитателей замка в шок. Три саженца Молочного Дерева стоили баснословную сумму. Собирая ежегодно сок этого дерева, и продавая его аптекарям и магам в империи, Ласконы существенно поправили бы бюджет. На вырученное золото, можно было жить всем подданным припеваючи и не работать вообще.
Единственная проблема - сохранить и прорастить саженцы в каменистой и скудной для этого капризного растения почве, но и тут мутанты помогли.
Через пару лет владение начало стремительно богатеть. Барон понимал - долго хранить в тайне наличие Молочных Деревьев никто не сможет, и первым делом закупил новых боевых големов, заряды к крепостным огнестрелам, и кристаллы-накопители для служащих в дружине магов. Такая крупная партия вооружения не могла пройти мимо внимания Маргрона. И он вскоре узнал о подаренных саженцах. Это явилось началом конца.
Молочные Деревья пересадить невозможно. Так как они энергетически привязаны к земле, в которой растут, то единственный способ завладеть, дарующими звонкие золотые и крепкое здоровье, деревьями можно только завоевав земли Ласконов. Уговорив еще двух баронов и наняв несколько отрядов наемников, Маргрону удалось собрать достаточное войско, для взятия цитадели соседа. Началась быстрая, но кровопролитная война, которую защитники проиграли и если бы не мутанты, то не осталось бы от древнего рода никого.
Как и когда лесовики изъяли Молочные Деревья, наверное, уже никогда не станет известно. Потери противоборствующих сторон оказались напрасными. Все это привело Маргрона в бешенство, и он собирался казнить представителей оставшихся в живых Ласконов - деда и годовалого внука - Грава, но и тут вмешались мутанты. Прислали посланника с "настоятельной просьбой" не разрушать окончательно замок и сохранить жизни поверженным. Никаких угроз от мутантов дальше не последовало, но агрессоры не решились завершить начатое. Маргрон ограничился уничтожением рыцарских башен и подворий, разграблением, угоном большинства выжившего населения и присоединения большей части земель проигравшего барона к собственным.
Так владения Ласконов стали вполовину меньше, превратившись из пусть маленького, но баронства, в домен* с непригодными для обработки каменистыми землями, на которые даже крестьян не загонишь. Населения почти не осталось, замок частично разрушен, многие воины погибли. Средств на восстановление и на выкуп подданных обратно, тоже не осталось. Потеряв столь многое, а главное жену, двух дочерей, невестку и сына, Ласкон-старший посвятил себя внуку, ни на что, не обращая больше внимания. Однако и тут судьба не пощадила барона. Несколько месяцев назад Грав упал с лошади, ударился головой и повредился умом. Состояние наследника становилось все хуже и хуже с каждым днем. Он потерял дар речи и уже почти никого не узнавал. Убитый горем владетель начал быстро угасать и превращаться в дряхлого старика, жизнь которого подходила к концу.
- Чтоб тебе собственная жена глотку перерезала, - имея в виду Маргрона, произнес десятник вслух. Нахлынувшие воспоминания не добавили настроения.
Десятник отворил дверь мастерской и зашел в плохо освещенное помещение. В центре заваленного всяким хламом зала, у верстака стоял юноша и ковырялся в отвинченной руке голема. Парень так был увлечен, что казалось, не заметил ворвавшийся с улицы ветер. Десятник прикрыл дверь и подошел ближе. Он с минуту наблюдал за манипуляциями молодого механика, затем кашлянул, привлекая к себе внимание.
