Игорь Чужин - Огненные дороги Геона

Мир Геона, в который перенесла Игоря Столярова насмешка судьбы, суров и непредсказуем. Героические подвиги и любовь прекрасной девушки оказались только красивой упаковкой для жестокой прозы жизни. Ингар, вознесшийся в своих мечтах на вершину власти и решивший, что стал сказочным принцем, сброшен с небес в сточную канаву гниющим трупом. Его предал лучший друг, и власти Меранской империи разыскивают пришельца-убийцу по ложному доносу. Обгоревший, как головешка, и обезображенный ужасными шрамами, он стал «человеком без лица», которому предстоит непримиримая битва за место под солнцем Геона. В этом сражении им руководит только любовь и жажда мести.

v 1.0 — Cоздание fb2-документа — BigHamster

Раздолбанные телеги, охраняемые десятком конных ассасинов, тащились по заросшему проселку между стволами вековых деревьев. Скрип колес прерывался щелчками кнутов и руганью возниц. Дорога была ужасной — телеги то и дело застревали в корнях деревьев или колеях, залитых водой. Недавно прошел ливень, и с листьев деревьев на проселок непрерывно падали капли. Жара превратила лес в парную. Влажность была такая, что одежда на телах воинов промокла до нитки.

— Привал! — крикнул седой воин, и телеги свернули на небольшую поляну рядом с дорогой.

Ассасины спешились и начали расседлывать коней. Возницы поставили телеги в ряд и тоже выпрягли лошадей из телег.

— Все, остаемся здесь на ночь, — отдал команду седой ассасин. — Сегодня даже сам дьявол не заставит меня сдвинуться с места. В этом лесу могут жить только мокрицы и афры. Фарух, выстави дозоры и займись едой.

Высокий воин со шрамом на щеке, кивнув, повиновался. Двое воинов ушли в дозор, а остальные приступили к обустройству лагеря.

— Ахмед, старая образина, ты куда подевался? — закричал командир отряда.

— Я здесь, уважаемый Мераб, — откликнулся хромой старик в старой чалме.

— Как там пленный, не подох еще?

— Живой, слава Всевышнему, но он очень плох и, наверное, скоро умрет.

— Умрет, говоришь? Тогда светлейший Фархад тебя на кол посадит, а не этого хумана.

— Все в руках Всевышнего! Я делал все, что мог. На этом хумане места живого нет, нога сломана и гниет, он весь обгорел. Здесь видящая нужна, а не простой лекарь.

— Ладно, успокойся. Пойдем посмотрим на твоего подопечного.

Мераб с лекарем подошли к последней телеге. Ахмед откинул рогожу, под которой лежал раненый пленник. На них пахнуло смрадом разлагающегося мяса, и Мераб невольно отшатнулся.

— Ты что это, старый козел, совсем с ума сошел? — заговорил сквозь зубы седой ассасин, схватив старика за горло. — Живой, говоришь? Хуман давно сдох и протух, его черви уже едят, а ты мне голову морочишь.

— Господин, он живой, — засипел Ахмед. — Я хуману специально ногу разрезал, чтобы гной выходил, а черви рану чистят.

— Черви рану чистят? Тебя самого сейчас черви жрать будут, если ты эту дохлятину из каравана не выкинешь. Ты заразу в отряд притащить хочешь? В этом аду любая царапина гниет, нам только чумы не хватало. Бери Назима, оттащите труп подальше от лагеря и бросьте в канаву.

— Господин, меня визирь на кол посадит, если я к нему хумана не привезу, вы же сами только что сказали, — взмолился лекарь.

— Мне плевать, что он с тобой сделает, — зарычал воин. — Нам еще две недели по лесу тащиться, покуда к горам не выйдем. Кругом дикари и зверье хищное, мы сами подохнуть можем в любую минуту, а ты покойника мне предлагаешь на горбу таскать?

— Нет, господин, я только хотел… — начал лекарь.

— Назим, помоги этому идиоту, — прервал оправдания старика Мераб и пошел в сторону костра.

Воины вновь впрягли лошадь, и телега, поскрипывая колесами, затряслась по дороге в сторону оврага.

— Стоп, приехали, — сказал лекарь и остановил лошадь. — Бери его за плечи, а я возьму за ноги.

— Тяжелый, зараза, — произнес Назим, сбросив труп в овраг. — Ахмед, выбрасывай все барахло из телеги, я эту дрянь больше не повезу.

Старик выкинул из телеги подстилку и рогожу, которой был накрыт хуман, и телега отправилась назад в лагерь.

Скрип тележных колес стих за поворотом, и в лесу воцарилась первозданная тишина, только шум капели и крики птиц раздавались в глубине леса. В кустах послышался треск сломанной ветки, и из них высунулась синяя клыкастая рожа. Рожа повела бульдожьим носом и чихнула. Следом за головой из кустов появился и весь здоровенный шак в рваной одежде. Шак, принюхавшись, быстро направился на запах разложения в сторону оврага.

Первый остановился на краю оврага и посмотрел вниз. На дне промоины возле ручья лежало изломанное тело человека. Шак быстро спустился вниз, хватаясь за ветки кустов, растущих на склоне оврага. Человек лежал лицом вниз и не подавал признаков жизни. Первый осторожно перевернул тело на спину и заплакал. Перед ним лежал его хозяин Ингар, который был для Первого единственным родным существом на всем белом свете. Шак разорвал лохмотья на груди Ингара и приложил к ней ухо. Даже звериный слух Первого не сразу уловил слабое биение сердца. Тук-тук, тук-тук — прерывисто стучало сердце дорогого для него человека.

Шак оторвал кусок своей рубахи и, намочив его в ручье, стал протирать лицо хозяина. Вода смочила потрескавшиеся губы, и изо рта Ингара раздался хрип. Первый положил голову хозяина себе на колени и начал капля за каплей вливать воду ему в рот. Ингар поперхнулся, но начал глотать воду. Дыхание раненого стало шумным и прерывистым, тело начали сотрясать рвотные позывы. Шак повернул Ингара на бок, и на траву из желудка хозяина хлынула черная струя. Первый несколько раз поил Ингара, но каждый раз вода выливалась обратно из его рта. Наконец рвота прекратилась, и хозяин затих. Шак взвалил тело человека себе на спину и отправился в глубину леса.