Валентин Леженда - Ловчий смерти

Двое встретились на окраине леса далеко за полночь, когда в небе одиноко парил немигающий глаз кроваво-красной луны.

Хорошая ночь.

Ночь полнолуния.

По освещенной призрачным светом земле тяжелыми языками стелился молочный туман, делая лес каким-то нереальным, словно отражение в неподвижной воде. Казалось, чуть отвлекись, и он исчезнет, и тогда сгустившаяся живая тьма бесшумно поглотит тебя, затянув в свой холодный безжизненный омут.

Хорошая ночь…

Всадник, будто сотканный из самой черноты, словно призрак вынырнул из плотной завесы тумана. Его жеребец беспокойно перебирал копытами, остановившись прямо посреди дороги. Лошадь чувствовала опасность, затаившуюся в предательски неподвижном тумане.

– Ну что же ты, Безликий, – насмешливо прогремел всадник, нарушая напряженную тишину, – долго я буду тебя ждать…

От темной массы деревьев отделилась высокая тощая фигура в длинном плаще. Лицо незнакомца скрывал капюшон.

– Ты опоздал, Сын Карны, – тихо донеслось из-под капюшона, – раньше за тобой подобного не замечалось.

Всадник оглушительно рассмеялся:

– Не твоего ума дело. Говори, зачем звал. Не для того я совершил столь долгую поездку, чтобы выслушивать твои ничтожные упреки.

Безликий стянул капюшон. Был он не молод. Плоское лицо со слегка раскосыми глазами уже отмечено многочисленными морщинами. Левую щеку пересекал ритуальный шрам – метка Посредника.

Пришпорив коня, всадник подъехал ближе.

– Давно не виделись, Вергун, – проговорил Безликий и тут же, согнувшись пополам, хрипло закашлялся. – Я слышал, тебя пытались повесить год назад по приказу бана Гункара, честно говоря, я тогда этим слухам не поверил.

– Если верить всему, что болтает трусливое дурачье, то за последние несколько лет меня девять раз сжигали на костре, – стал с удовольствием перечислять всадник, – шесть раз обезглавливали и даже вбивали в грудь деревянный кол… Знать бы, кто из Посредников распространяет слухи, я бы приплатил этому фантазеру, чтобы он продолжал в том же духе.

Вергун спешился. Странный это был человек, странный и опасный. Его поступки были непредсказуемы, так же как и его мысли. Безликий непроизвольно поежился, опрометчиво заглянув в глаза Сына Карны, ибо там жила смерть.

Его смерть.

Смерть Безликого.

Срок не имел значения. Когда-нибудь это непременно случится. Не сегодня и не завтра, но в глазах Ловчего старик уже читал свой приговор, быстрый и безжалостный.

Безликий скользнул взглядом по рукояти меча Сына Карны. Рукоять тускло отсвечивала в лунном свете. Полированное серебро. Говаривали, что прикосновение к этому мечу – путь мучительной смерти. Пусть себе болтают. Безликий не самоубийца, он не станет проверять. В особенности когда слухи касаются одного из самых опасных Ловчих Смерти. Его дело маленькое. Он Посредник, лишь мостик между жизнью и смертью того, кому очень скоро придется спуститься в Серую Зыбь. Но таковы правила игры, и не ему что-либо менять.

Все же старик боялся. То, что он собирался совершить, было чистым безумием. Даже не безумием, а просто самоубийством. Но он сознательно шел на предательство. Да, ему много заплатили, но его привлекало не золото, а то сладостное чувство, которое пронизывает тебя насквозь, когда оказываешься на грани у последней черты.

Безликий играл с огнем и прекрасно понимал это. Даже Посредники не знали и половины того, что было доступно Сынам Карны, а ведь они сосуществуют бок о бок уже сотни лет. Если самые невероятные домыслы окажутся верными, если план людей, заплативших ему, провалится, старик не жилец. Приговор в глазах Ловчего станет явью, и тогда жалкая душонка Посредника очень скоро предстанет перед ледяными провалами глазниц Непостижимой Карны – богини Смерти.

– Ты что, язык проглотил? – раздраженно поинтересовался Вергун.

Но старик не спешил с ответом. Вот она, грань. Сейчас еще не поздно отступить, сделать шаг назад. Грань… Ее можно потрогать, коснуться трясущимися руками, попробовать на вкус. Но вкус этот был мерзок, вкус крови, его крови, крови Безликого.

Он хотел как следует запомнить, как будет выглядеть его приговор, если то, что он задумал, провалится.

Приговор был высок и строен, гибок как дикий зверь. Длинные черные волосы, падающие на плечи, уступали по черноте лишь безлунной ночи. Одежда Ловчего была дорогой. Как у человека из высшего сословия. Кое-где виднелись украшавшие кожаный камзол серебряные шипы, черный отороченный мехом плащ развевался от резких порывов холодного ветра.

Сын Карны не носил кольчуги, презирая доспехи.

– Я жду, старик.

Безликий вздрогнул.

– Его имя Ахтар, – облизав губы, быстро ответил он, – бан Северного Межземья.

– Это недалеко отсюда, – задумчиво проговорил Вергун. – Пожалуй, я справлюсь быстрее, чем предполагал.

– Вот плата, – стараясь, чтобы дрожащие руки не выдали его, Посредник передал убийце черный замшевый кошель.

Он только что отрезал себе путь назад.

Навсегда.

Черта преодолена. Теперь все зависит от незримой игры, начавшейся несколько мгновений назад.

Вергун небрежно принял плату, развязал тесемки и стал в свете луны внимательно рассматривать выскользнувший на раскрытую ладонь камень. Камень был занятен. По краям кроваво-красный, к середине он светлел, отливая голубой лазурью, внутри переливались золотистые прожилки.

– Копрофит, – Сын Карны улыбнулся. – Однако высоко оценивают жизнь бана Северного Межземья неизвестные доброжелатели. Знать бы еще, чем он им не угодил.

Безликий молчал.

Ловчие редко интересовались нитями, ведущими к причине предстоящего убийства.

Вергун был сегодня уж слишком любопытен.

«Неужели догадывается?» – внутренне холодея, подумал старик.

Что он знал о них, о Сыновьях Карны? Как далеко заходят их страшные способности? Где в многочисленных слухах правда, а где вымысел? Безликий уже нутром чувствовал холодную сталь страшного клинка…

Спрятав плату, Вергун ловко вскочил на коня.

– Срок исполнения?

Посредник немного замешкался:

– Два, в крайнем случае три дня…

Сын Карны лукаво прищурился.

– Туман сгущается, – задумчиво проговорил он, – не боишься незваных гостей? Полнолуние – любимое время драссов!