Сидоренко Ирина Александровна
н'Ундарун
С любовью и благодарностью посвящается
моей любимой музе.
Пролог
Сегодняшний день мог решить всю её дальнейшую судьбу. Сегодня она наконец отправляется в Пансион Невест.
Перед глазами встало ослепительное общество, приветствующее её: дорогие фраки юношей и красивые, яркие платья девушек, пышно убранные залы и великолепный оркестр, роскошный сад с множеством уединённых аллеек и мраморных скамей, горы закусок, изысканные вина… И, хотя она была не особой любительницей подобных сборищ, смена обстановки была необходима ей сейчас, как воздух.
Ах, поскорее бы! Теперь для неё начнётся совсем новая жизнь, полная красок и, может быть, картины из прошлого наконец перестанут терзать её… и перестанут сниться кошмары…
Летия отмахнулась от мрачных мыслей: не стоит оборачиваться назад! Ведь всё прояснилось, и нечего больше волноваться. Всё объяснилось просто и естественно, а пророчество… Это всего лишь сказка, чтобы пугать малышей.
Но почему-то обычные доводы сейчас не действовали. Тревожные воспоминания мешали сосредоточиться на сборах.
Летия откинула со лба тёмный локон; придётся прибегать к магии. Девушка встала в центр комнаты, и вокруг неё тут же образовался золотистый шар. В одной руке появилась тяжёлая книга в старинном потемневшем от времени переплёте, а в другой — белый меч, казалось, выкованный из света. Летия резким отточенным движением вонзила меч в центр книги, и из лезвия вылетели четыре цепи, мгновенно опутавшие фолиант.
Книга с мечом в центре развеялась, как дым. Золотой шар исчез. Девушка устало опустила руки. Теперь некоторое время воспоминания не будут возвращаться к ней.
Летия вздохнула и принялась упаковывать вещи. Скоро отъезд.
Глава 1
Пиротехник
Она вошла в зал — и зажмурилась от яркого света. По периметру стояли высокие канделябры с огромным количеством свечей; пол был натёрт до блеска — Летия мимоходом увидела своё отражение.
Она была очень красива сегодня. Белое платье плотно облегало её; пышные тонкие кружева на рукавах и на подоле делали её похожей на воздушное пирожное с кремом. На лбу холодной каплей блестела прозрачная слеза из горного хрусталя, а с пояса свисала, теряясь в складках пышной юбки, небольшая изящная шкатулка на тонкой серебряной цепочке. Волосы, забранные наверх, придерживали две нити жемчуга, и только несколько тёмных локонов спадали на открытые плечи девушки, оттеняя белизну её кожи.
Летия прошла вглубь зала, внимательно осматривая собравшееся общество. Всё, как она себе и представляла: разодетые юноши и девушки под музыку кружат по залу. Вокруг стоят длинные столы, ломящиеся от всевозможных закусок. В воздухе витает аромат праздника…
Однако в разряженной в пух и прах толпе выделялся один юноша, столь непохожий на других, что девушка замерла в изумлении.
Он был так же бледен, как и его рубашка. Резкие, заострённые черты лица казались высеченными из камня. Простота его одежды лишь подчёркивала изящество движений.
Однако больше всего Летию поразил его взгляд: чёрные, глубокие, опасные глаза сверкали, как лезвия кинжала, проникая в глубину души, раскрывая самое сокровенное, угадывая мысли и желания.
Он посмотрел ей в глаза столь прямо и открыто, что она испугалась. Но отвести взгляд не могла, очарованная его необычностью и в то же время — простотой. Лицо его было бесстрастной маской, и только глаза жили своей жизнью.
Маг. Сильный.
— Кто это? — в изумлении спросила Летия, обращаясь к самой себе.
— Ах, душечка, не засматривайтесь на него, — страшным шёпотом сообщила ей на ухо её соседка, кудрявая светловолосая балаболка. — Это Мизраэль.
Она округлила глаза, будто одно это имя должно было сказать Летии всё.
— Как? Вы не знаете?! — вскричала она, но тут же понизила голос до того же зловещего шёпота, словно боясь быть услышанной. — Он здесь уже давно. Лет пять. Понимаете, ему до сих пор не приглянулась ни одна из невест… Хотя все мы, поголовно все в него тайно влюблены, — доверительно вещала новоприобретённая подруга, обводя женскую половину красноречивым взглядом. — Он красив, высок, строен, загадочен, и, говорят, богат. Что и говорить — привлекательная партия. Ах, только Вы не говорите никому, что я Вам здесь рассказала…
Она продолжала болтать дальше, однако Летия её больше не слушала. Она внимательно следила за красивым, высоким, стройным, загадочным и, говорят, богатым юношей, в которого все были тайно влюблены.
Он вдруг повернулся к девушке, уставившись на неё своими чёрными острыми глазами, и она стойко выдержала его колючий взгляд.
Он удивлённо поднял бровь; в этой девушке что-то было. Что-то необычное. Какая-то загадка.
Он подошёл к ней и, чуть склонившись в изящном поклоне, произнёс:
— Разрешите пригласить Вас.
— С удовольствием, — девушка покраснела и улыбнулась, скрывая смущение.
Он отметил, что она очень хороша собой, когда смятение играет на её щеках, заставляя губы приоткрываться в лёгкой улыбке.
Он подал ей руку с таинственным выражением на лице; в ту же минуту весёлая полька, словно повинуясь этому жесту, сменилась медленным, неторопливым, спокойным вальсом. Музыка заскользила по залу, и Летия под руку с волнующим воображение незнакомцем плавно и непринуждённо влилась в поток танцующих пар.
— Разрешите представиться, — произнёс он приятным глубоким голосом. — Меня зовут Мизраэль Ольмер.
— Летия Арсин, — она очаровательно улыбнулась ему в ответ.
Мизраэль коротко кивнул — и резко развернулся на каблуках, увлекая её за собой.
Музыка продолжала звучать, но блестящее собрание вдруг исчезло, стены зала расступились — и вот уже они танцуют одни посреди пустынной галереи.
Девушка молчала — это было неожиданно, даже учитывая тот факт, что она тоже была магом. Стоило отдать ей должное — она была не робкого десятка.
— Вы — сильный маг, не так ли? — Летия застала его врасплох своим вопросом.
— Многие так считают, — подтвердил он.
— А Вы? — Летия настаивала, будто это было чрезвычайно важно для неё — считал ли он себя сильным магом. — Как Вы считаете?
— Я считаю, что лучше не считать, а действовать, — недовольно произнёс Мизраэль, чуть помедлив.
Вальс смолк, и он предложил девушке руку. Они молча пошли под сводами галереи; лёгкий вечерний ветерок приятно холодил кожу, а шуршание плюща, увивавшего колонны по обеим сторонам прохода, умиротворяло.
