Вот это да. Мама, похоже, пребывала в отличном настроении. Не помню, когда она в последний раз проявляла к папе такие чувства.
— Ее величество Эмберли — лучшая королева на свете. Она такая умная и красивая. Каждый раз, когда вижу ее по телевизору, хочу стать такой же, — вздохнула Мэй.
— Она хорошая королева, — добавила я негромко.
Пробило восемь часов, и на экране появился государственный герб и заиграл гимн. Я поймала себя на том, что дрожу. Мне очень хотелось, чтобы все поскорее закончилось.
Сначала король вкратце обрисовал новости с фронта. Прочие объявления также оказались краткими. Похоже, все пребывали в хорошем настроении. Наверное, их тоже одолевало радостное волнение.
Наконец на экране появился главный распорядитель и представил Гаврила. Тот направился прямиком к королевской семье.
— Добрый вечер, ваше величество, — поприветствовал он короля.
— Гаврил, всегда рад тебя видеть, — почти легкомысленным тоном отозвался тот.
— Не терпится услышать объявление?
— О да. Я вчера присутствовал при выборе некоторых кандидатур. Все девушки очень милые.
— Значит, вам уже известны имена финалисток?! — воскликнул Гаврил.
— Всего несколько.
— А с вами его величество этой информацией, случайно, не поделился? — поинтересовался Гаврил у Максона.
— Нет. Я увижу финалисток вместе со всеми остальными, — ответил Максон.
Он явно пытался совладать с нервами.
Я вдруг поняла, что у меня вспотели ладони.
— Ваше величество, — подошел Гаврил к королеве, — что вы можете посоветовать нашим финалисткам?
Она безмятежно улыбнулась. Не знаю, как выглядели ее соперницы по Отбору, но мне сложно было представить, чтобы кто-то еще мог сравниться с ней в умении держаться с достоинством и в то же время быть такой красивой.
— Наслаждайтесь своим последним днем в роли обычной девушки. Завтра, каков бы ни был исход состязания, ваша жизнь изменится. И еще один совет, старый, но тем не менее действенный: будьте самими собой.
— Мудрые слова, моя королева. И на этом позвольте приступить к оглашению имен тридцати пяти молодых девушек, которым предстоит участвовать в Отборе. Дамы и господа, присоединяйтесь ко мне в чествовании Дочерей Иллеа!
На экране вновь появился государственный герб. В верхнем правом углу в небольшом квадратике продолжали показывать лицо Максона, чтобы зрители могли видеть его реакцию на фотографии девушек. Как и мы все, он будет составлять о них свое мнение.
Гаврил держал в руках стопку карточек, готовясь зачитать имена Избранных, чьи жизни, если верить королеве, должны были вот-вот измениться.
— Мисс Элейн Стоулз из Ханспорта, Тройка.
На экране появилась фотография миниатюрной красавицы с фарфоровой кожей. Настоящая леди. Максон просиял.
— Мисс Тьюзди Кипер из Уэверли, Четверка.
На экране — девушка с веснушками. Она была постарше первой и казалась более зрелой. Максон что-то прошептал королю.
— Мисс Фиона Кастли из Паломы, Тройка.
Брюнетка со жгучим взглядом. Пожалуй, моя ровесница, только какая-то более… опытная.
Я обернулась к родителям:
— Правда, она кажется ужасно…
— Мисс Америка Сингер из Каролины, Пятерка.
Я стремительно обернулась к телевизору и увидела ее. Мою собственную фотографию, сделанную сразу же после того, как я узнала, что Аспен откладывает деньги, чтобы жениться на мне. Девушка сияла, явно была полна надежд и смотрелась прекрасно. Влюбленной. И вероятно, какой-то идиот решил, что влюблена я в принца Максона.
За спиной восторженно завопила мама. Мэй подскочила, рассыпав по всей комнате попкорн. Джерад заплясал от возбуждения. Папа… Не уверена, но мне показалось, что он украдкой улыбается в свою книгу.
Выражения лица Максона я увидеть не успела.
Зазвонил телефон.
И в течение нескольких дней он не умолкал.
За последующую неделю в нашем доме перебывали полчища чиновников, призванных подготовить меня к Отбору. Первой явилась какая-то неприятная особа, похоже убежденная, что половина указанных в моей заявке сведений — ложь. Затем приехал сотрудник дворцовой охраны обсудить с местными военными меры безопасности и провести осмотр нашего дома. По всей видимости, мне не нужно было дожидаться, когда я перееду во дворец, чтобы начать опасаться возможного нападения повстанцев. Превосходно.
Дважды нам звонила некая Сильвия — особа, судя по голосу, самоуверенная и деловая, — интересовалась, не испытываем ли мы в чем-либо недостатка. Но больше всего меня порадовал визит сухопарого человечка с козлиной бородкой, который явился к нам снять мерки для моего нового гардероба. Я не была уверена, какие чувства у меня вызывает перспектива постоянно носить такие же вечерние платья, как у королевы, но с нетерпением ждала шанса попробовать.
Последний посетитель — невероятно тощий, беспрестанно потеющий тип с сальными черными волосами, зализанными назад, — побывал в нашем доме днем в среду, за два дня до моего отъезда. Ему было поручено ознакомить меня с официальными правилами. Едва переступив порог, он спросил, где можно поговорить без посторонних ушей. Это был первый звоночек.
— Пройдемте на кухню, если вы не возражаете, — предложила мама.
Тощий промокнул лоб платком и покосился на Мэй:
— На самом деле меня устроит любое место. Только я попросил бы вашу младшую дочь удалиться.
Что такого он собирался нам сказать, что не предназначено для ушей Мэй?
— Мама? — подала голос сестра, опечаленная, что ее выдворяют.
— Мэй, милая, займись живописью. За последнюю неделю ты слегка запустила занятия.
— Но…
— Пойдем, я провожу тебя, Мэй, — предложила я, заметив, как на глазах у нее выступили слезы.
В коридоре, где никто не мог нас слышать, я обняла ее и прошептала:
— Не волнуйся, вечером все расскажу. Клянусь.
К чести сестры, она не выдала нашу маленькую тайну, по обыкновению своему принявшись прыгать. Вместо этого она лишь хмуро кивнула и отправилась в свой закуток в папиной студии.
Мама налила тощему чая, и мы втроем уселись за кухонный стол. Он достал кипу бумаг и ручку, а также папку с моим именем. Когда все было аккуратно разложено, он заговорил:
— Прошу прощения за такую скрытность, но мне необходимо затронуть определенные вопросы, которые не слишком подходят для юных ушей.
Мы с мамой украдкой переглянулись.
— Мисс Сингер, как ни грубо это прозвучит, но с прошлой пятницы вы считаетесь достоянием Иллеа. С настоящего момента вы обязаны заботиться о своем теле. Вам придется подписать кое-какие документы. В случае отказа с вашей стороны вы не будете допущены к участию в Отборе. Вы понимаете?
— Да, — произнесла я осторожно.
— Очень хорошо. Начнем с самого простого. Вот вам витамины. Поскольку вы Пятерка, полагаю, полноценно питаться вам удается не всегда. Вы должны принимать по одной каждый день. Дома придется делать это самостоятельно, но во дворце у вас будут помощники.
Он придвинул ко мне объемистую банку вместе с бланком расписки в том, что я ее получила.
Я с трудом удержалась от смеха. Они что, считают, что кто-то не в состоянии съесть таблетку без контролера?
— Далее, у меня при себе заключение вашего семейного врача. Ну, тут ничего тревожного. У вас, судя по всему, прекрасное здоровье, хотя он упомянул, что в последнее время вы неважно спите?
— Э-э… ну… просто со всеми этими волнениями мне было немного не до сна.
Это была почти правда. Дни пролетали в круговерти приготовлений к отъезду, но по ночам, наедине с собой, я думала об Аспене. Это было единственное время, когда я не могла отделаться от мыслей о нем.
— Ясно. Что ж, я могу устроить так, чтобы к вечеру у вас было лекарство. Вы нужны нам отдохнувшей.
— Нет, я не…
— Да, — перебила меня мама. — Прости, милая, но у тебя усталый вид. Пожалуйста, организуйте для нее снотворное.
— Так и поступим. — Клерк сделал еще одну пометку в моем досье. — Далее. Я понимаю, что это тема интимная, но мне необходимо обсудить ее с каждой участницей, так что, пожалуйста, отбросьте стеснительность. — Он помолчал. — Мне нужно подтверждение, что вы действительно девственница.
У мамы глаза едва не вылезли на лоб. Так вот почему он настоял на том, чтобы Мэй вышла!
— Вы серьезно? — Я не могла поверить, что они подослали ко мне мужчину с подобным вопросом. В конце концов, это можно было поручить женщине…
— Боюсь, что да. Если вы не девственница, нам необходимо узнать об этом сейчас.
Ох. Еще и в мамином присутствии.
