Но вот, кажется, наконец-то улица, ведущая в правильном направлении. Кай ускорил шаг, хотя и так уже почти бежал. Вот там, где маячит просвет впереди, должен быть выход к стене…
Но то, что ему показалось городской стеной, было обычными домами, а слева от них высилась уже хорошо знакомая ему тюремная башня.
Кай мысленно выругался, едва удержавшись, чтобы не сделать это вслух. Башня, впрочем, оставалась погруженной во мрак — по крайней мере та ее часть, что выходила на улицу — и никаких признаков тревоги заметно не было. И кроме того — теперь он, по крайней мере, знал, как выйти на нарисованный для него маршрут. Больше никакой самодеятельности, идти строго по схеме — Кай надеялся, что запомнил ее достаточно хорошо.
И на сей раз он все же выбрался к городской стене — и едва не налетел на радостях на темную фигуру. Но это был не стражник; незнакомец, заслышав шаги за спиной, сам бросился наутек. Подойдя ближе, Кай с усмешкой осознал причину: на стене, там, где еще сохранилась старая штукатурка, красовались различимые даже в темноте буквы «АРМИЯ ЛЮБВ». Дописать убежавший, как видно, не успел.
Внешняя стена Кербельсбурга, сложенная не из крупных каменных блоков, а из кирпича, и в лучшие свои времена не достигала в высоту и четырех ярдов, а за столетия небрежения ее гребень выщербился и осыпался во многих местах, в то время как всякий сор, скапливаясь у ее подножья, еще более уменьшил общую высоту. Перед Каем, правее от подрывной надписи, было как раз такое место: кирпичи осыпались не только сверху, образовав полукруглую выемку в гребне, но и, в нескольких местах, с внутренней стороны стены, так что возникли как бы выбоины и ступеньки, по которым нетрудно было вскарабкаться наверх. Чем Кай незамедлительно и занялся, ставя ноги в выбоины и цепляясь за торчащие камни. Он уже преодолел половину высоты и ухватился за край гребня (в его теперешней нижней точке), как вдруг кирпич под его правой ногой выломался из кладки и, увлекая за собой несколько соседних, с шумом обрушился вниз. Кай сорвался и повис на руках (острые края кирпичей впились в пальцы); падение с такой высоты, даже и на каменные обломки, едва ли грозило чем-то фатальным, но падать, конечно, не хотелось Несколько секунд он нашаривал ногами новые опоры; наконец ему это удалось, и он вскарабкался выше и лег на верхний край стены локтями. Теперь оставалось всего ничего — еще немного подтянуться, закинуть наверх ногу и…
— Эй, ты кто это? Ты куда это?
Возмущенный голос явно принадлежал старухе. Покосившись назад, Кай заметил освещенное окно в доме напротив и силуэт в нем. Должно быть, бабку разбудил — или просто привлек ее внимание — шум падающих кирпичей. Но Кай не заблуждался относительно ее безвредности: такие старухи замечательно умеют поднимать шум на весь район. Стиснув зубы, он молча лез наверх.
— Стража! Стража! — не обманула его ожиданий бабка. — Тут вор! Злодей! Скорее сюда!
Еще где-то хлопнул ставень, новый луч света мазнул по стене. «Воль-де-мара тебе в глотку», — прошипел Кай, наконец вскарабкавшись на гребень. Перекидывая ноги на другую сторону, он увидел еще пару освещенных окон и, хуже того, услышал пока еще далекий свисток.
Кай быстро скользнул во тьму снаружи, на мгновение повис на пальцах и спрыгнул вниз, мягко приземлившись на траву у подножия стены. Так, где тут одинокое дерево? В темноте, которая за пределами города была совсем непроглядной, вроде бы угадывалось несколько силуэтов, которые могли быть чем-то подобным. Кай побежал к ближайшему, как ему казалось, споткнулся о какую-то кочку, с трудом удержался на ногах, понял, что бежит не туда — если то, что торчало впереди, и было деревом, то никакой лошади там точно не просматривалось — где же тогда?! — а, вон, кажется, слева маячит что-то похожее… Из города тем временем доносились свистки. Интересно, полезут стражники через стену следом за ним или дисциплинировано побегут к воротам? Второе, конечно, даст ему фору… впрочем, искать человека на открытой местности в такой тьме — дело вообще безнадежное. Ему достаточно просто лечь в траву и затаиться — и тогда, если только они не отправятся прочесывать окрестные поля и луга цепью в несколько сот человек — а столько стражников и солдат наверняка нет во всем городе… Теоретически, конечно, по его следу могли бы пустить собак — но вряд ли натасканные таким образом псы есть в этом маленьком провинциальном городке. Впрочем, стоит ему запрыгнуть в седло — и ни солдаты, ни стражники не будут ему страшны.
Кай подбежал к лошади — да, на сей раз он не ошибся, это была именно она, привязанная между низкими раскидистыми ветвями. Кай услышал тихое фырканье и успокаивающе потрепал коня по холке. Затем его пальцы нащупали туго набитую седельную сумку — так, очень хорошо, но переодевание потом, сначала — оторваться от преследователей… ага, вот и ножны шпаги… нет, кавалерийской сабли, притороченной к седлу… Кай наощупь отвязал повод от ветки и лихо запрыгнул в седло. Ездить верхом ему приходилось не так уж часто — свой конь никогда не был ему по карману — но он, во всяком случае, это умел и никаких неприятных сюрпризов не ожидал.
И тут же почувствовал, как его скакуна пробирает крупная дрожь.
— Что за… — успел пробормотать Кай. Конь подался назад, ступая, словно пьяный, и не слушая седока, а затем вдруг повалился сперва на подломившиеся передние ноги (Кай едва не кувырнулся вперед, хватаясь за луку седла), а затем — на бок. Бенедикт, не успевший выдернуть ногу из стремени, только охнул и теперь выползал, придавленный лошадиным боком. Кажется, в падении он ничего себе не повредил, но животное хрипело и билось в агонии. Полминуты спустя все было кончено.
— Ид-диоты… — с чувством прошептал Кай.
У него не было ни малейшего желания совать руку мертвому животному под брюхо, чтобы нащупать то, что в такой темноте он не мог разглядеть, но он и так не сомневался в результате. Кобыла. Эти кретины подсунули ему кобылу. Или это не глупость, а саботаж? Да нет, скорее всего, все из-за чрезмерной секретности. Местным не сообщили о его… особенности. Им просто приказали обеспечить беглеца лошадью, вот они и исполнили приказ со всей возможной буквальностью.
А может, даже и сами маги не догадывались, что он смертоносен теперь не только для человеческих женщин — как не догадывался до этой минуты он сам. На кого еще это распространяется? На самок птиц и рыб, наверное, все-таки нет. Только на тех, кто выкармливает детенышей молоком, как люди. Стало быть, отныне любая кобыла, любая поглаженная собака или кошка… Проклятье! Вот уж воистину — проклятье…
Впрочем, о кошках и собаках он будет думать потом. Во время долгого путешествия пешком по горам у него будет для этого более чем достаточно времени. Сейчас надо уносить ноги.
Из-за все еще близкой городской стены доносились свистки, но перелезать пока что никто не торопился. Не переставая смотреть в ту сторону, Кай ощупью отвязал седельную сумку вместе с саблей, навьючил это все на себя и побежал прочь от города.
Он мчался, пока хватало дыхания, а потом повалился в траву, оглядываясь и прислушиваясь. Погони не было. Никакие факелы не двигались цепочкой от стены и не неслись в руках всадников от городских ворот. Все еще не успели? Или и не собираются? Вообще-то это типичная психология городской стражи — «все, что за пределами города, не наша забота». Пусть с этим разбираются имперские гвардейцы… А есть ли они, кстати, в городе? По идее, раз тут введено «особое положение» — должны быть. Но поставили ли их в известность? Ему живо представился диалог с бдительной бабкой на ночной улице: «Ну, чего стряслось? Чего раскричалась? — Вор! Лиходей! Ловите его! Через стену перелез! — Внутрь, что ли, перелез? — Да нет, не внутрь, наружу! — Ну а ежели наружу, чего орешь? У тебя он, что ли, украл чего? — Нет, не у меня… — А у кого тогда? — Не знаю я! Я видела только, как он лезет! Честный человек не станет через стену лезть! — Ну убрался он из города и хорошо, нам всем головной боли меньше. Ежели он тебе ничего не сделал, так и нечего орать, людей баламутить. — Да я… — А то смотри, тебя привлечем, за то, что добрым людям спать мешаешь!» Правда, ему могут приписать ту самую крамольную надпись на стене (Кай чуть не фыркнул: заподозрить в таком его!) Но и в этом случае — он представил диалог уже между самим стражниками: «Ну сбежал и сбежал, где мы его в такую темень искать будем? — Так велено же всех задерживать, кто… ну, сам знаешь… — Вот пущай его гвардейцы и задерживают, ежели он в горы побежит — даром они там, что ли, кордонами стоят? — А все-таки, доложить бы, как положено… — Тебе охота смену закончить и домой пойти, или тебе охота рапорта составлять? Свалил он, и ладушки, не наша больше печаль.
