Но и позволить девочке заживо сгореть.
— Дина-а-а! — протяжно завыла женщина, глядя на дом.
К нему даже подойти теперь не представлялось возможным: сплошная жара и камень. Не факт, что Дине удалось там выжить.
И всё-таки я был обязан сделать хоть что-то. Если остался хоть малейший шанс, тысячная доля процента, что девочка жива — я должен прийти ей на помощь.
— Стерегите, — приказал я, отдавая женщине винтовку. — Где обычно находится ваша дочка.
— В детской. Она сразу за большой комнатой.
— Пожелайте мне удачи, — ободряюще произнёс я и пошёл, стараясь не думать, что меня ждёт там, в огне, что я увижу такого, чего бы ни за какие богатства мира увидеть бы не пожелал даже врагу.
Во мне ещё оставался нерастраченный запас маны, я берёг его на самый крайний случай. Кажется, этот случай настал.
Сложно сказать, насколько хватит волшебного вещества, и что с нами станет, когда иссякнет запас. Но… делай, что должно, а я должен быть сейчас внутри дома.
И лучше защитного кокона мне не придумать. Надеюсь, он сумеет устоять в огне и дыму.
Сжав кулаки на удачи, я ринулся в выгоревший дверной проём.
Оказывается, даже сквозь защитный кокон можно было ощущать ту жару, что сейчас царила внутри. Наверняка, конечно, температура «гасилась», но мне всё равно было откровенно не по себе. Ещё чуть-чуть и начнут гореть волосы.
За дверями большое пространство — видимо, тот самый зал, о котором говорила женщина. Наверное, здесь прежде было очень уютно: ковры, мягкие кресла и диваны. Только сейчас всё это горело и чадило.
А наверху трещал и щёлкал потолок. Держался он на соплях, через несколько секунд вся эта хрень свалится мне на голову, не уверен, что смогу выкарабкаться.
Пол под ногами проваливался: вообще будет весело, если свалюсь в погреб или застряну до того, как сверху прихлопнет балкой.
Хватит ныть: ты мужик, взрослый, а где-то внутри страдает девочка (я нарочно говорил о ней только в настоящем времени). Пока я жив, она не умрёт — на верёвки порвусь, но спасу.
Вот только ускориться не получалось: двигаться приходилось с грацией и осторожностью сапёра. Мы оба не имеем права на ошибку, уж больно великой оказывается её цена.
Вот и детская. К счастью, она пострадала меньше всего, но это всего лишь вопрос времени. Но где-же ребёнок? Почему я его не вижу?
Я растерянно обвёл взглядом помещение… Никого. А где-то наверху затрещало с ещё большей силой и угрозой.
Глава 8
Горшочек вари! В смысле, думай, тыква! Причём в темпе вальса, поскольку времени нет.
Будем исходить из того, что ребёнок в доме, просто очень испугался. Впаду в детство, то есть представлю себя на месте маленькой девочки. Что буду делать?
Вариант спрятаться под одеялом, как в знаменитом рассказе Шекли «Призрак V»?
Одеяло есть, девочки под ним нет… Облом. Хотя, никто не говорил, что будет легко.
А наверху вообще жесть творится, ещё чуть-чуть и домик сложится словно карточный.
Счёт идёт даже не на секунды.
Одеяло отпало, что ещё? Ну!
Под кровать!
Точно, я бы полез под кровать — самое безопасное укрытие детства, откуда меня хрен выкуришь. Только, когда голод, что не тётка, припрёт.
Я склонился под детской кроваткой, и увидел скорчившуюся на полу девочку лет пяти.
Только бы не задохнулась в дыму! Только бы не задохнулась!
Сопротивления с её стороны не было, я легко выудил малышку из-под кровати и накрыл «куполом». Жива, потеряла сознание, однако дышит.
Хоть что-то хорошее на сегодня.
Маны пока хватало, вот только дальнейшие события разворачивались с неимоверной быстротой и, соответственно, пожирали все ресурсы.
Ну… посмотрим, кто быстрее…
Я вылетел из дома как пробка из бутылки с шампанским. Почти одновременно источился запас маны и обвалилась крыша. Да уж… страшно подумать, что бы приключилось, задержись я внутри ещё чуть-чуть. Даже бы головешки не осталось.
С девочкой на руках доковылял до женщины. Та отобрала у меня ребёнка, чуть не оторвав мне руки, с причитанием и плачем прижала к себе.
Всё, силушки-мочи больше нет… Я опустился на землю, перестав реагировать на происходящее вокруг. Наверное, видок у меня был ещё тот. Чумазый, грязный, пропахший горелым.
Винтовка! Я едва не хлопнул себя по лбу. Детишкина жизнь! Оружие осталось у матери девочки.
Женщина не сразу поняла, что от неё хотят. Она приводила в чувство ребёнка, никто другой сейчас был ей не нужен. Потом всё-таки сообразила и вернула винтарь.
Позади послышался какой-то топот. Я оглянулся, и мой палец непроизвольно лёг на спусковой крючок: в нашу сторону мчались двое солдат в знакомой форме батальона. И всё бы ничего, но одним из них оказался Кострикин, которого я вычислил как наёмного киллера. И пусть доказательств у меня не имелось, однако ошибки быть не могло — именно этот человек делал всё, чтобы лишить меня жизни.
Вторым был рядовой Патрикеев, которого в батальоне все звали Патрей. К нему я претензий не имел, нормальный молодой парень, отслуживший уже полтора года, для нашего батальона — приличный срок.
Меня они узнали не сразу, меньше всего я сейчас походил на солдата.
Сначала сообразил Кострикин.
— Лан?! Ты?
— Типа того, — устало произнёс я.
— Ты как здесь оказался?
— Вас догонял. А вы откуда взялись?
Кострикин открыл рот, но Патря его опередил:
— По радио передали, что на станции пожар. Какой-то охуевш… машинист вьебал… в состав на путях на всей скорости. Мы отъехали недалеко, нас отправили посмотреть что и как, ну и по возможности оказать помощь. А тут пиз…ц! Короче, ты вроде как первый живой, кого мы тут встретили.
Увидев у меня винтовку, Патря добавил с одобрением:
— А ты, ничего, заеб… боец. Нашёл пропажу!
— Я же сказал, что найду, — твёрдым голосом сказал я.
— Тогда пойдём назад. От нас здесь всё равно толку мало. Тут месяц тушить надо, — предложил Патря.
Плохой из меня игрок в покер, Арнольд явно заметил враждебность в обращённом на него взгляде. В рукопашной ведь не только техника требуется, ещё и умение просчитывать противника. Он явно понял, что я сложил один плюс один и обо всём догадался. Наши взгляды встретились. На какой-то миг в глазах киллера мелькнула злая насмешка: так, наверное, кошка смотрит на мышку, однако вслух ничего говорить не стал, только кивнул, соглашаясь с Патрей.
— Только за, — вздохнул я.
Убедившись, что с девочкой всё в порядке, а женщине не требуется наша помощь, мы двинулись туда, где остановился наш поезд, выстроившись в цепочку.
Мне сразу не понравилось то, что Кострикин оказался у меня за спиной. Не иначе, как что-то задумал. И то, что с нами был ещё и Патря, его точно не смущало.
Как бы я поступил на месте киллера: завалил меня и Патрикеева, который ничего не подозревает и тем более не ожидает удара исподтишка, потом обстряпал бы всё так, словно это моих рук дело. Ну, а мне, соответственно, была бы уготована смерть. Кострикин прикончит меня в порядке самозащиты.
После моего залёта с винтовкой, да ещё и с учётом того бардака, что творится в окрестностях станции, разбираться толком не будут. Арнольд выйдет сухим из воды, да ещё и отработает свой гонорар. Перспективы для меня, прямо скажем, не радужные.
Что я могу принять в качестве контрмер: для начала, не дать себя завалить, и спасти Патрю как будущего свидетеля. Только при таком раскладе поверят именно мне.
Самый идеальный вариант при этом, чтобы киллер не только раскрылся, но ещё бы остался в живых. Тогда его можно допросить. Само собой, если тупо передам Кострикина в «компетентные органы», хрен кто поделится со мной информацией, так что право «первой ночи» должно принадлежать мне. На детали плевать, главное, выйти на цепочку, пока там не отрубили все хвосты.
Так, винтовку у меня не забрали, да и хрен я бы её отдал после всего, что со мной приключилось за это время. И Кострикин, и Патря не вооружены — собственно, понятно, почему: они сюда не воевать примчались.
