Торопливо взбивая сразу десяток яиц, я отвелкала себя, напевая под нос придуманную пару месяцев назад песенку:
Женихи, женихи, сколько вас сбежалось!
Всё твердите о любви, где же ваша жалость?
Сколько можно говорить? Лучше осознайте:
Когда кшорти голодна — не надоедайте.
Наплевать мне на любовь и на поцелуи.
Лучше дайте бутерброд! С ним и потанцую!
С аппетитом проглочу пирожок и блинчик,
А поток лапши на уши попросту комичен.
Дайте курочку, котлетку, мяса жаренного кусь,
Может быть тогда и вправду я в кого-нибудь влюблюсь!
Но не в принца и не в мага, даже демон не отрада!
Не в орлана, и не в орка, а в еды большую горку!
Я люблю покушать плотно, сытно, вкусно и вольготно…
Заканчивала петь уже под аккомпанемент умиротворяющего ворчания закипающей воды и симфонию завлекательных запахов, исходящих от тарелки, на которую горкой выложила омлет.
— Ого, я не знал, что ты ещё и поёшь, — со смешком заметил Мефисто, с невинной улыбочкой направляясь к столу. — Немного фальшиво, зато искренне и убедительно.
И взгляд его при этом был устремлён на мою тарелку!
— Даже не думай, — прошипела я, демонстративно усаживаясь подальше от кентавра и отправляя полную вилку омлета себе в рот. — Это мой завтрак.
Последняя фраза вышла невнятной, так как с набитым ртом говорить неудобно. Но Мефисто понял и ехидно фыркнул, не скрывая обиды:
— Судя по количеству, это не завтрак, а пир! На двоих уж точно хватило бы.
Молча и старательно жую, свободной рукой прикрывая тарелку от хищного и при этом осуждающего взгляда.
— Мирта, где твоя щедрость?
Вместо ответа я пожала ушами и отошла к плите. С омлетом, естественно. Иначе бы вернулась к пустой тарелке. А так, не прекращая жевать, заварила фирша и за стол села ещё и с большой дымящейся кружкой.
Мефисто гулко сглотнул.
— Совести у тебя нет, — констатировал он мрачно. — А ведь казалась такой милой, участливой девочкой. Тебя после разговора с капитаном словно подменили! Сначала над Фургом надругалась, теперь вот надо мной измываешься. Страшная ты женщина! Зря я засомневался, что правильно понял ситуацию с вампиром.
Несмотря на вкрадчивый тон, жалобный взгляд и многозначительные подмигивания кентавра, я лишь кивнула и продолжила своё увлекательное занятие. То, что в жертву желудку приносилась не только репутация «милой и участливой», но и сытная пища, радовало особенно.
— А давай так, — не унимался пилот, жаждущий раздела моей личной съедобной собственности, с тревогой глядя на стремительное уменьшение некогда внушительной горки на тарелке. — Я никому не расскажу о вашей с вампиром запретной связи, а ты меня покормишь.
— Почему запретной? — изумившись до того, что вилка на секундочку замерла, вопросила я.
— Так ты же несовершеннолетняя, а по вашим законам, как я понял, физическая близость тебе запрещена. И, чувствую, запрет жёсткий, если ты вампира из серых ТАК уделала, да ещё и насильно.
Осознав, на что именно Мефисто намекает, я несколько секунд безмолвно таращилась на него, не зная, как реагировать. И смех и грех! Но когда кентавр, неправильно трактовав моё молчание, расплылся в довольной улыбке и наклонился, чтобы перетянуть к себе тарелку, я негромко зарычала, демонстрируя острые зубы.
— Это МОЙ завтрак! — прошипела, отодвигая от загребущих рук еду, и угрожающе ткнула вилкой в сторону протянутой длани. Хапуга отшатнулся и вздрогнул. — Даже не представляешь, на что способна голодная кшорти! По сравнению с этим мои эксперименты над Фургом тебе покажутся детской игрой. Очень советую поверить на слово и не испытывать моё терпение.
И я вернулась к омлету, продолжив уже с набитым ртом:
— Как поем, сразу подобрею и тогда покормлю тебя. Вон в туда глянь.
Повинуясь указующему взмаху вилкой, Мефисто встал и процокал в сторону плиты, где подходило тесто. Когда я снова подняла голову от еды, кентавр уже поставил внушительную семилитровую кастрюлю на стол напротив меня. Под моим любопытным взглядом копытный налил себе фирша в кружку и взял большую ложку.
Наверное, стоило его остановить, но, во-первых, чем бы кентавр не тешился, лишь бы в мою тарелку не лез, а во-вторых, просто любопытно посмотреть. Пилот ведь явно решил, что в кастрюле уже готовая еда.
И, да, моё терпение было вознаграждено. Когда голодающий поднял крышку и заглянул внутрь, сияющее предвкушением лицо вытянулось.
— Что это? — потыкав ложкой в тесто, кентавр поднял на меня вопросительный взгляд и снова ткнул в невымешенное пока тесто. Принюхался.
— Булочки, — отозвалась я.
— Булочки? Ты уверена?
Он потянул ложку обратно, но явно не рассчитал усилие. Ведь дрожжевое тесто поначалу очень липкое и тягучее, потому попытка забрать столовый прибор встретила сопротивление. Мефисто такой подлости не ожидал и ложку упустил, а та с тихим «чмок» скрылась в недрах потенциальной выпечки.
— Мирта! — вопреки логике обиделся на меня кентавр.
— Претензии не по адресу, — отозвалась, едва не подавившись от смеха. На полный желудок думалось позитивно. — Прости, но кормить тебя с рук я точно не нанималась.
— Издеваешься?
— Ничуть. Просто констатирую факт, — я улыбнулась и, отставив пустую тарелку, отпила чуток подостывшего фирша.
— Но ты сказала, что это булочки! — Мефисто обвиняюще постучал по кастрюле.
— Они и есть.
— Неправда!
— Правда, правда. Сам убедишься, когда попробуешь. Хотя, если откровенно, так и подмывает лишить тебя удовольствия в отместку за попытку шантажа и грязные инсинуации.
Кентавр мгновенно прижал к себе кастрюлю, как самое дорогое.
— Не отдам! — заявил и с наигранным энтузиазмом снова посмотрел на «булочки», чтобы заворожённо прошептать: — Они пузырятся…
Я пожала ушами:
— Там дрожжи.
— И?
— Они питаются сахаром, выделяя при этом углекислый газ, который и создаёт пузырьки.
— Кто «они»? И зачем ложку отобрали? — пробормотал Мефисто.
— Чего? — изумилась я и покосилась на кастрюлю.
Градус идиотизма ситуации дошёл до такой степени, что мне уже почти виделась рука, вылезающая из кастрюли и отбирающая у кентавра ещё и чашку. Растерянно моргнув, осознала, что совсем потерялась. Разговор двух идиотов! Решительно допив чай, встала, обошла стол и попыталась забрать кастрюлю.
— Это мои булочки! — взвился копытный и жалобно простонал, вцепившись в посудину: — Неужто ещё не наелась, ненасытная твоя утроба?
Несколько опешив, я отступила. Пожала ушами:
— Если тебе так хочется есть сырое тесто, пожалуйста. Я не против, — сходила к шкафчику, достала ещё одну ложку и вручила кентавру. Кажется, у него с голодухи тоже мозги напрочь отказывают. — Приятного аппетита!
И, демонстративно подбоченившись, выжидательно посмотрела. Нет, я в курсе, конечно, что в его родном мире кухня обходится без выпечки как таковой. Кочевые племена готовят преимущественно на открытом огне, печку с собой не больно-то потаскаешь. Но ведь Мефисто не первый год в космосе, мог бы уже и уяснить, что к чему.
Кентавр на несколько секунд замер c ложкой наперевес.
Снимать пробу с пованивающих дрожжами «булочек» ему явно не хотелось, но упрямство, ухватив здравый смысл за гриву, самозабвенно раскручивало его над головой. Я почти слышала, как оно скандировало: «Ешь, ешь, ешь!»
Ложка медленно приближалась ко вспучившейся поверхности, когда на кухню ввалился хмурый Сэлиней. Гарн замер на пороге, озадаченно переводя взгляд с меня на пилота и обратно.
— Мирта? Я думал, ты спишь, — протянул он. — Что тут у вас происходит? Мефисто, ты себя в зеркало видел?
— Нет, а что? — встрепенувшись, копытный гурман с откровенным облегчением отложил злосчастную ложку.
Механик вскинул бровь, но ответить не успел. Из коридора смазанной белёсой полосой влетела банши.
— Роберт меня не люби-и-ит… — совершенно игнорируя присутствие мужчин, на высокой ноте затянула она.
