Одно из колёс экипажа слетело, ось расшаталась. Бам. Бам. Бам. Он подпрыгивал словно камень пущенный по воде, трещал готовый вот-вот развалится на части. Лошади мчались вперёд не разбирая дороги, лавировали между деревьями, объезжали ямы и бугры. В их ржании было что-то дикое, неестественное, из губ вырывалась пена, глаза безумно сверкали.
Впереди находился склон. Стоило жеребцам вступить на покатую поверхность, как тут же их копыты заскользили; не в силах удержать равновесие, они повалились на бок утягивая с собой экипаж. Падение выдалось долгим…
***
Аме посчастливилось отпустить вожжи незадолго до падения экипажа. При падении, она потеряла сознание больно ударившись головой. Когда девушка очнулась, поняла, что её ужасно мутит. Всё тело болело, из виска сочилась кровь обильно стекая на лицо, левую ногу пронзали чудовищные боли. Больших трудов ей стоило подняться, и ещё бо́льших спустится со склону.
Первое, что бросилось ей в глаза были покалеченные лошади. Одна из них свернула шею, вторая отделалась тяжёлыми переломами, и безуспешно пыталась подняться. Ей Аме подарила удар милосердия. После этого стала осматривать то, что осталось от экипажа. При падении он здорово пострадал, и ещё больше пострадали пассажиры. Шиён Субору была мертва; на застывшей физиономии покоился нерождённый крик.
— Ещё одна семечка в моей коллекции.
Аме забрала сердце Матери, но уходить не спешила. Ей нужно было отдохнуть…
Побег
После смерти Бурга, его товарищи по несчастью решили во что бы то ни стало бежать. Это была не просто попытка выжить, скорее желание утереть нос надзирателям, доказать что их воля нерушима. Но с этим возникли трудности.
На следующий день после кончины пожилой совы, в карьер приехал всадник. Он ничем не отличался от других надсмотрщиков, разве что цветом балахона. Страшила встретил его, и они вместе скрылись в шатре.
— Что бы это могло значить? — гадала Мумей, активно работая киркой, переключаясь на лопату только когда подходили надсмотрщики.
— Бухры-пухры, чтобы это не значило, нас уже не остановить!
— Против ветра наш парус плывет…
— Кончай хандрить Плутош, давай, ёптель-моптель, бей что есть силы. Нам нужно успеть до вечера выдолбить выемку в стене, — сегодня Регнир чертыхался чаще обычного, но и работал активнее — Не везёт нам ребятушки, ни единой природной трещины нет, приходится самим…в поте лица долбить.
Кирки звенели, пот струился ручьём. Остальные пленники не догадывались о планах троицы, считая что им дали особые распоряжения. Мумей жалела, что не может рассказать остальным об их идеях. Впрочем, большинство из них совушка презирала. То были насильники, ≪крепкие малые≫ и иной сброд, готовый на всё, чтобы выжить. Она была почти уверена, что и у них запрятан туз в рукаве.
Время тянулось быстро. Троица боялась не успеть. Когда надзиратели стали созывать всех обратно в купол, они скрылись в приготовленной выемке, прикрыв себя заранее приготовленной доской. Им приходилось прижиматься друг к другу, удерживая толстый деревянный лист, некогда используемый как мост для перехода карьера.
Было тихо, лишь иногда до слуха беглецов доносились шаркающие шаги надзирателей. ≪Значит, они и ночью проверяют место раскопок≫ — раздумывала Мумей. В таком положении, троица простояла несколько часов, а когда все звуки стихли, решили выходить. Это было рискованно, но выбора не было. Сейчас или никогда.
Они отодвинули в сторону деревянный помост, в темноте нащупали рукояти оставленных кирок и вооружившись этим сомнительным оружием, двинулись по направлению к лестнице — единственному выходу из карьера. Им предстояло миновать двадцать ступенек, прежде чем подняться на поверхность. Иногда, беглецы позволяли себе перевести дух. Старались двигаться тихо и аккуратно. Стояла плотная темнота.
Когда испытание лестницей было пройдено, им предстояло выбрать дальнейший путь. Примерно в десяти шагах левее находился купол, а в противоположной стороне стоял шатёр. Можно было выкрасть лошадь, но они знали что таким образом поднимут шумиху и получат шальной болт от одного из надзирателей.
Беглецы взялись за руки, чтобы не потеряться в кромешной темноте и стали двигаться по заранее намеченному маршруту. Земля была усеяна маленькими трещинами, через них прокладывали помост, один из которых стал укрытием троицы. Несколько раз Мумей ступала в пропасть, но Регнир вовремя одёргивал её руку. Как оказалось Плутош хорошо видит в темноте; благодаря этой особенности гоблина, троице удалось покинуть карьер.
Свобода! — кричала душа; бегите! — подсказывал рассудок; ≪Я больше не могу идти≫ — говорила Мумей.
***
На Уничтоженных землях не было восхода и заката, солнечные лучи с большим трудом пробивались через плотный занавес свинцовых туч. Когда стало достаточно светло для работы, Страшила отдал приказ выпускать пленников. Сам командующий восседал на кресле, медленно откручивая шланги со своего запястье. Всё его тело было покрыто слоем мягкого металла, усеянного десятками выемок, для всевозможных креплений.
— Помочь? — осведомился голос из темноты.
— Мелинор? Я думал ты вчера уехал, — Страшила расслабился позволяя соратнику отсоединять шланги — Какие новости с Гиката?
— Моя ученица нашла ещё одно семечко, — будничным тоном лишённым эмоций отвечал он — Осталось совсем немного, и наши планы пойдут как по маслу.
— ≪Пойдут как по маслу? ≫ — усмехнулся Страшила — Откуда ты взял эти словечки? Кажется кто-то проводит слишком много времени с существами. Помни Мелинор: они лишь инструмент. Твоя ученица исключение во благо будущего. Я надеюсь что однажды, она вознесётся так же как это сделали мы.
— Это будет отрада для меня. Можешь вставать, и заодно проведёшь мне экскурсию. Да, я желаю посмотреть каких успехов ты достиг за пять лет. Согласись, это большой срок.
Культисты покинули шатёр, спустились в карьер. Каждый заключённый дрожал от страха стоило им пройти мимо; своей загадочностью, они внушали истинный ужас. Во время осмотра вознесённые обнаружили углубление в стене, словно злая гончая откусила кусок камня; рядом лежал помост.
— Ещё одно доказательство примитивности этих существ, — презрительно заявил Страшила — Они не способны понимать простые приказы.
— Или, — парировал Мелинор — Они слишком умны, чтобы исполнять их.
Их взгляды встретились: жестокие, беспощадные, они не жалели средств для достижения цели и были готовы уничтожить любого, кто посмеет им мешать.
— Кажется пора бить тревогу.
— Пустяк Мелинор, они того не стоят. Если их не убьёт погода, своё дело сделают местные твари.
— И всё же, я настаиваю, а тебе, впредь, советую быть внимательнее, — вознесённый развернулся, остановившись дополнил: — И дай мне ключи от грузилы. Так будет быстрее.
***
Когда на Уничтоженных землях стало светло, беглецы нашли убежище. Это была небольшая пустая хибарка, но даже она стала отрадой для троицы. Их животы урчали, ноги болели, силы стремительно уходили. Они отдыхали лёжа на холодном полу, подбадривая себя разговорами о будущем. Регнир уверял, что станет рыбаком; Плутош клялся бросить нечестный заработок; Мумей молчала. Совушка была истощена, старательно держала глаза открытыми. Казалось, если она закроет веки, уснёт лишь на секунду, вновь уже не проснётся.
— Залез в карман, тяни монету.
— Плутош дело говорит, хохро-бохро, нужно идти до конца! Эй Мумей, а ну не спать! Девчонка очнись, ну же! Вот, так-то лучше. Не смей закрывать глаза, ни то… Ничего хорошего не будет. С каждым шагом, небо над нашими головами становится чище, а значит мы близко к дому.
— Больше нет никакого дома, — с трудом отвечала Мумей — Захватчики убили Матушку-природу, они…
— Всяко лучше, чем сидеть в куполе, — парировал Регнир — Кончаем говорить, нужно идти.
Стоило двери хибарки открыться, на горизонте появилось быстро приближающееся пятно. Оно мчалось со скоростью молнии; вытянутое словно стрела, загадочное нечто летело в сторону беглецов.
