зависит
наше существование. Не жизнь. Будто он не был уверен, что мы были живы. Но у меня могли быть синяки, и я могла истекать кровью — и я достаточно часто просыпалась в аварийном доке, чтобы доказать, что я могла умереть. И не было ли признаком живого тот факт, что оно могло стать мертвым?
— Спасибо, кстати. Спасибо, что присматриваешь за мной, — тихо сказала я.
— Конечно, — ответил он с легкой улыбкой. — Я просто хотел бы помочь нам больше.
Я тоже этого хотела. Было бы хорошо, если бы он знал все ответы. Это уберегло бы меня от кучи проблем.
— Может, если я отведу нас в Двенадцатый комплекс, мы во всем разберемся.
— Да, может быть, — мужчина почесал голову. — Я знаю, что был там раньше — название звучит знакомо. Может, если ты пойдешь туда, я вспомню.
— Куда мне идти?
Он снова похлопал себя по голове.
— Если тебе больно, ты ошиблась. Так что, может, следует ехать медленно.
* * *
Блейз был прав. Я должна была ехать медленно.
Мой глаз действовал как игла компаса. Наш север находился прямо на востоке, и если я отклонялась в любом другом направлении, меня поражала такая сильная боль, что желчь подступала к горлу.
— Форт-Уэрт, — прошептал Блейз, когда я остановилась, чтобы откинуть голову на сиденье. — Мы направляемся к Форт-Уэрту — там спрятано Учреждение. Теперь я это помню.
Он посмеивался про себя, но я не была в восторге. Наверное, приятно было существовать как нечто большее, чем поток света и цвета. Блейз не чувствовал ни холода, ни боли. Он просто мерцал на сиденье рядом со мной и улыбался звездам.
А я, наоборот, едва цеплялась за жизнь. Холод прожигал кожу насквозь, поселился в моем кишечнике. Там, где раньше были мои органы, была глыба льда. Она болезненно вонзалась между ребрами, и каждый раз, когда я вздрагивала — каждый раз я выгибалась назад, и мне приходилось прикусывать губу, чтобы не закричать от боли.
— Это не совсем крепость. Возможно, была когда-то. Но я всегда знал место как город, — продолжал Блейз, не обращая внимания на мою боль. Еще через мгновение, в течение которого он задумчиво улыбался замерзшей траве, Блейз повернулся и хмуро посмотрел на меня. — Почему ты остановилась?
— Больно, — простонала я, слезы катились по глазам. — Больно… так плохо…
— Ну, лучше здесь не будет, — Блейз махнул рукой на окно, жестом призывая меня двигаться дальше. — Так что можешь продолжать двигаться к Учреждению.
Он не понимал.
— Я, черт возьми, не могу… дышать…
— Ты умрешь здесь, черт возьми, посреди пустыни, где тебя никто никогда не найдет, вот и все. Умрешь по-настоящему, — резко сказал Блейз. — Ты должна продолжать, Шарли. Ты должна продолжать — ради нас обоих.
Я не очень понимала, что говорил Блейз, но я знала, что не была готова умереть. Я вернула машину в исходное положение и продолжила ехать со скоростью, которая была немногим быстрее ковыляющей походки Уолтера.
Мы проехали еще три мили, прежде чем над рулевым колесом начала мигать красная лампочка. Я посмотрела на нее со стоном, увидев знакомый символ.
— Батарея разряжена… черт. Мы не сможем ехать намного дальше.
Блейз даже не смотрел. Он только пожал плечами и сказал:
— Тогда прогуляемся.
Мы не будем идти. Я буду идти. И у меня не было особого выбора.
Когда батарея, наконец, отключилась, я заплакала. Я наклонилась, давление спало с моего затылка, Блейз исчез. Затем я свернулась поперек сидений и позволила слезам вытечь из меня.
Было слишком больно. Мне было слишком больно, чтобы позволить себе хоть на мгновение быть несчастным. Почти в ту же секунду, как я легла, мои кости вспыхнули огнём, и я не могла выдержать жжение больше нескольких минут. Наименее болезненно было стоять прямо, а если я собиралась стоять, то могла и идти.
Рассвет приходил медленно. Я была так занята тем, что переставляла ноги, что лишь смутно осознала тот факт, что видела потертости на своих ботинках. Они больше не были черными пятнами: я видела царапины и обесцвеченные пятна, потрепанные концы шнурков, которые безвольно свисали с язычков.
Я слушала ритмичный стук моих подошв по ледяной земле и следовала за болью в глазах, пока что-то не сказало мне остановиться. Я не знала, что, но мне казалось, что я достигла точки, когда должна была посмотреть вверх.
Я сделала паузу, мои пятки уперлись в ложе сморщенных сорняков, и я посмотрела на мир передо мной.
На горизонте было сероватое пятно, огромная полоса чего-то, что полностью отвергало солнце. Черное и высокое — страна теней, притаившаяся на пороге рассвета. Городские руины, подобных которым я никогда не видела. Призраки прошлого.
— Наконец-то, — буркнул Блейз, когда я надавила на затылок. Он указал пальцем на что-то вдалеке — арку сломанного моста. — Туда. Пройди туда, а затем вызови меня снова. Мы приближаемся.
Я смотрела, как он шагал от меня, и предчувствие сдавило мой живот. Поначалу я чувствовала себя хорошо из-за Блейза. Было приятно не быть одной. Но чем ближе мы подходили к Учреждению, тем меньше его заботил тот факт, что мне было больно.
Блейз был как клещ: он был рад оставаться на мне, пока я его кормила.
И он будет счастлив спрыгнуть, как только закончит со мной.
ГЛАВА 4
— Туда нельзя, дитя! Черт, ты какая-то сумасшедшая!
Мир вращался, сильная рука отбросила меня назад. Носок ботинка зацепился за пятку другого, и я упала на задницу. Я была так сосредоточена на том, чтобы не потерять сознание последние полторы мили, что мне и в голову не пришло опасаться других людей.
Теперь на меня смотрели трое мужчин.
По крайней мере, они говорили по-техасски. Так что они могли не убить меня. Все трое были чисто выбриты, а может, просто молоды. Голоса у них были низкими, но тяжелые плащи как бы спадали с плеч, будто они еще не доросли до них. У всех были темные глаза и всклокоченные черные волосы. И они выглядели такими же растерянными, как и я.
— Что ж ты, — один из них протянул руку, чтобы дать пощечину парню, который меня схватил. — Нельзя так швырять — смотри, как он весь избитый!
— Ну, я не видел, чтобы его били! Я был слишком занят, пытаясь спасти его задницу от какой-нибудь глупости.
— Как тебя зовут, дитя? — сказал третий мужчина, кивая на меня.
Я не сделаю этого снова. Я не буду притворяться кем-то, кем я не являюсь. Слишком много хлопот. И, кроме того,
